Волки - Дмитрий Арсеньев Страница 7

Одновременно с ударом по глазам света ярких ламп  фойе, мои уши заложил пронзительный крик. Так орёт младенец, впервые увидевший свет. Вопль отчаяния, прощания с тёмной, но такой родной и безопасной материнской утробой. Теперь я знаю, что точно так же кричит уже взрослый человек, прощаясь навсегда с  привычным светом этого мира. Окулист, склонившийся над поваленным зеком, усилил нажим розовых от слизи лопнувших глаз пальцев, жилы в каплях крови и воды на руках вздулись. Ещё усилие, и карающие длани Окулиста погрузились в мозг «чёрного» человека. Крик скатился в тональность хрипа, ноги отбивали частую дробь, словно подчёркивая кульминацию священнодействия.

– Тварь, падла!

Второй зек, наконец-то встал на ноги, опираясь о стену одной рукой позади склонившегося безумного монстра.

– А-а-а-а, сука!

Заточка погрузилась под  правую лопатку Окулисту. Но что она могла сделать с этим монстром?

– А-а-а-а-а-а!

Средний и указательный палец погружались вглубь глазниц, миллиметр за миллиметром. Вторая  рука оттягивала полубеззубую челюсть новой жертвы вниз, медленно и неумолимо.

Самсон, раздирающий пасть льву. Золотое великолепие героизма, которое Марина, когда-то  так тщательно выцеливала в экран своего «Айфона», пытаясь найти удачный ракурс для фотографии во время нашей единственной поездки в Питер. Мелкие брызги фонтана долетали тогда до меня с порывами  холодного ветра. Сусальное великолепие струями воды торжествовало своей мудростью и силой над дикой природой.

Если бы я был архитектором «Петергофа» Сатаны, лучшую композицию для кровавого фонтана было бы сложно придумать – «Дьявол, ослепляющий грешника».

Ещё нажим, ещё. Треск ломающихся костей. Хриплый стон превратился в сиплый выдох ускользающей в ад души.

Время – податливая глина в умелых руках разума. Гончарный круг может головокружительно вращаться, или замедлиться почти до неподвижности, остановиться, ожидая команды мироздания. Взгляд Окулиста застыл на мне в предвкушении творца. Скользкая от крови рука провела по безволосой груди, оставляя кровавую «зебру», помечая своего хозяина рунами безграничной власти безумия.

Далёкие звуки сирен полицейских машин наполнили дрожью инстинктов мои ноги. Сердце качало кровь. Кровь заполняла мышцы, заставляя приближаться распахнутые двери выхода, смазывая неуклюжие тени психов, разбредающихся по внутреннему двору на улице. Глаза фокусировались на фигуре   безобидного убогого по имени Серёга. Даже сейчас, методично, раз за разом опуская свою голову на покрытый красным кровавым глянцем замок запертых входных ворот, он улыбался великолепию необъятности своего сумасшествия.

Закрыто. Куда? Куда?! Ужас вскипал в крови, выступая холодными каплями на коже. Забор бежал, прыгал как дворняжка рядом с моим телом, петлял, затягивал в тупик, за гаражами, отрезая возможность спасения хриплым дыханием неотстающего монстра.

Выхода нет. Я обернулся. Ристалище последней битвы. Начало конца. Квадрат десять на двадцать метров. Оцепенелость жертвы. Спокойное равнодушие приближающегося палача. Наверное, в такие моменты нужно вспомнить свою жизнь? Первую любовь, руки мамы, смех ползающего по полу полугодовалого сына. Я завидовал сейчас людям, не ведающим тяжёлую поступь смерти, не знающим, что она вовсе не носит чёрную накидку с капюшоном, и ей совсем не нужна коса. Серая тень мелькнула сзади. Словно что-то почувствовав, Окулист обернулся, выставив кулак в направлении пасти прыгнувшей волчицы. Белые клыки не могли сомкнуться, бессильно оставляя неглубокие порезы на коже безумца. Ладонь погружалась всё глубже в пасть волку. Рык превратился в хрип. Спина с торчащей из неё заточкой сгорбилась, зажимая своего противника, повалила вниз, придавливая, впечатывая его в землю, превращая многоточие неизвестности в жирную точку своей очередной победы.

Нет! Нет! Нет! Земля вращалась мне навстречу. Ноги едва успевали ловить стремительными скачками её приближение. Приближение ненавистной фигуры, пульсирующей жилки на шее сзади, на которой сомкнулись мои зубы.

Рвать, вгрызаться, погружаться в ненавистное мясо, захлёбываться кровавым коктейлем безумия, текущим в венах адской твари. Сука! Я сожру тебя живьём! Ярость откинула голову Окулиста, открыв беззащитную шею, на которой тут же сомкнулись острые клыки…

– Ты смотри, жуть какая! Собака и псих жрут другого! Что за ад здесь творится?

Фонарь на миг ослепил, потом метнулся в сторону, отразившись в волчьих зрачках, блеснув в красной капле, застывшей на оскаленных клыках. На касках говоривших мелькнула надпись «Росгвардия» Лязгнул затвор, тень выбросила руку вперед.

– Психов сказали не валить, Андрюха! В стволе боевые, ты забыл?

– Собаку надо мочить, искусает, бешеная ведь видно, – вторая тень раздражённо оборвала говорившего. Затем выплюнула отвратительные резкие звуки в мою сторону:

– Слышь, дебил, убирайся, я сказал! Зацеплю ведь. В сторону, придурок!

Голос срывался на визгливые нотки. Краем глаза, я увидел, как её лапы согнулись, напряглись для прыжка. Тело прижалось вниз, сливаясь с холодной землёй, сжимая пружину ярости, вековой ненависти к человеку с ружьём.

– Слышишь, ненормальный! Отвали в сторону, говорю тебе!

Глухое рычание слева. Дрожь руки «космонавта» с зажатой железной, пахнущей смертью палкой. Неловкое движение. Стук фонаря об асфальт. Смерть искусственного света в звуке лопнувшего стекла. Торжество мгновенной тьмы. Облако на небе подвинулось в сторону, открывая  ровный круг луны. Идеальные очертания жёлтого сияния обрамляли голову в шлеме, словно изображение святого на старой закоптившейся иконе.

Бледный свет струился, проникал через зрачки, двигался вглубь нейронными тропами, заполнял мозг, выжигал мысли, плавил чёрные силуэты в касках, размешивал, растворял их без следа в сияющей дороге в небесный круг. Два волка прыгнули на неё. Крики, хлопки выстрелов, хриплое рычание, всё осталось там, далеко внизу, в другой вселенной. Два  силуэта стремительно неслись в лунном свете к безграничной безумной свободе.

Конец.

Реально существующие (существовавшие) персонажи:

Окулист (повесился в камере)

Баба Нина (продолжает курс лечения)

Байкер (продолжает курс лечения)

Сева (утопился в раковине по приказу своей второй личности)

Афродита (продолжает  курс лечения)

Антон (продолжает работать санитаром)

Гарри Поттер (продолжает курс лечения)

«Путин» (продолжает курс лечения)

Татьяна (убита во время попытки побега пациентов)

Марат

Алекс

Марина

Автор