От магов древности до иллюзионистов наших дней - Вадимов-Маркелов Александр Алексеевич "АЛЛИ-ВАД" Страница 2

Сейчас бывший Алли-Вад выступает перед читателями со столь же солидным трудом — исследованием, посвященным историческим судьбам любимого своего искусства. Книга так и называется: «От магов древности до иллюзионистов наших дней». В этой книге, написанной вместе с Марком Адольфовичем Тривасом, литератором и искусствоведом, автором многих работ по истории и теории искусства эстрады и цирка, даны живые характеристики наиболее прославленных предшественников Алли-Вада с подробным описанием их иллюзионных триумфов над вечными законами природы.

Один из самых горячих приверженцев чудотворного циркового искусства, я с большим интересом перелистал эту книгу, и мне хочется верить, что она будет оценена по достоинству самыми широкими кругами читателей.

Несколько предварительных замечаний

До сих пор в нашей искусствоведческой литературе нет систематического исследования истории фокусов. А ведь она не менее интересна и поучительна, чем, например, история клоунады или куплета.

Каким бы малозначительным ни казался на первый взгляд тот или иной вид искусства, его история наталкивает на выводы более общего характера. Она помогает выяснить закономерности, определяющие связь между всеми искусствами, с одной стороны, и общественной жизнью — с другой. Знание этих закономерностей необходимо современному обществу, которое стремится не только наслаждаться искусством, но и направлять его развитие.

Творческая практика иллюзионистов (мы пользуемся здесь термином «иллюзионисты» в широком смысле, обозначая им исполнителей всех разновидностей иллюзионного искусства) на протяжении многих веков накопила большой фактический материал. Он заставляет рассматривать историю искусства не только как историю создания художественных произведений, но и как историю их восприятия: оно, как известно, далеко не всегда совпадает с намерениями художника и подвержено значительным изменениям. История иллюзионных представлений показывает, что переосмысление традиционных художественных мотивов, а также новые по содержанию произведения возникают не по произволу, а рождаются в итоге сложной цепи общественных причин и обстоятельств.

В нашу задачу не входило детальное рассмотрение взаимодействия таких причин, но возможность хотя бы поставить несколько важных проблем оправдывает выбор темы настоящей работы. Тем более что творческие возможности иллюзионных представлений еще и сегодня далеко не исчерпаны, а в периоды своего наибольшего расцвета это искусство занимало немаловажное место в культурной жизни народов.

Начиная с XVI века, когда Теофиле Фаленго из Мантуи впервые вывел в своей поэме «Макаронада» фокусника Боккала де Бергамоск, мы встречаем его собратьев во многих произведениях художественной литературы и изобразительного искусства. И.-В. Гёте посвятил одному иллюзионисту, Дёблеру, восторженные стихи, а другому, Калиостро, — роман. По свидетельству Эккермана, Гёте высоко ценил фокусы не только как искусство, но и как средство воспитания молодежи. Э.-Т.-А. Гофман в «Житейских воззрениях кота Мурр» изображает иллюзиониста талантливым артистом и носителем высших моральных достоинств. Ж.-Ж. Руссо, Ф. Шиллер, Ч. Диккенс, Л. Фейхтвангер не раз описывали фокусников. Не забыты они и русскими писателями — А. С. Пушкиным, М. Ю. Лермонтовым, Н. А. Некрасовым, А. В. Сухово-Кобылиным, М. Е. Салтыковым-Щедриным, В. Г. Короленко, Гл. Успенским, Вс. Ивановым. М. Горький в рассказе «О тараканах» оценивает выступление иллюзиониста как подлинное искусство.

Образы иллюзионистов воплощали русские актеры Самойлов и Давыдов. Их изображали на своих картинах Гойя, Ватто и Босх, Хогарт, Доу и Домье. А в недавнем фильме Феллини «8½» среди хоровода образов современности, требующих своего воплощения в искусстве, проходит фигура фокусника в традиционном цилиндре, поднятая до символа иллюзорности всех материальных и духовных ценностей в мире капитализма. В фильме же, созданном по книге Ж. Эффеля «Сотворение мира» и остроумно пародирующем Библию, даже господь бог изображен в виде фокусника с волшебной палочкой в руке.

Чем же являются, по существу, представления иллюзионистов, так часто становившиеся предметом художественного изображения?

Лишенные возможности опираться на мнения авторитетных предшественников, мы высказываем в этой книге только наши личные мнения, отнюдь не претендуя на их бесспорность. В неизученном мире искусства фокусов все спорно.

Какого рода выступления относятся к нему? В наши дни репертуар иллюзионистов в широком смысле этого слова включает в себя манипуляции шариками, платками, картами и другими мелкими предметами (или престидижитацию) и иллюзии — неожиданные появления, превращения или исчезновения более крупных предметов, животных и людей, — достигаемые благодаря использованию специальных аппаратов.

Однако на протяжении многих столетий иллюзионисты помимо собственно фокусов демонстрировали мнемотехнику (угадывание мыслей), вентрологию (чревовещание), факирские трюки (безболезненное прижигание своего тела и протыкание его кинжалами и гвоздями), трансформацию (мгновенное переодевание) и, наконец, занимательные научно-технические новинки (сегодня в этом жанре на манеже советского цирка выступают артисты Сокол).

С течением времени все эти разновидности иллюзионных представлений обособились, теперь это самостоятельные номера в программах эстрады и цирка. Но, исследуя многовековую историю иллюзионного искусства, мы не считаем себя вправе ограничиваться рассмотрением только того, что относится к этой области сегодня. Исторический взгляд на искусство фокусов требует обозрения всего, что входило в репертуар иллюзионистов и прежде.

Если способы достижения иллюзионных эффектов совершенствуются по мере роста виртуозности исполнителей и главным образом в связи с развитием науки и техники, то сами иллюзионные эффекты подолгу остаются неизменными, некоторые из них живут тысячелетиями. И это не удивительно. Основные эффекты воплощают воочию, хоть и иллюзорно, такие мечты человека, как бессмертие, невредимость тела, способность летать, становиться невидимым, мгновенно создавать и заставлять исчезать различные предметы, преодолевать время и пространство… Поэтому новые и новые поколения артистов пользуются все тем же «золотым фондом» трюков. Каждый по-своему видоизменяет репертуар предшественников в духе своего времени.

Следует ли считать этот вид эстрадно-цирковых представлений искусством? По нашему мнению, да. В любом иллюзионном номере мы видим, как по воле артиста знакомые предметы, люди или животные вдруг проявляют неожиданные свойства. Этим иллюзионное искусство образно выражает способность человека совершать действия, выходящие за рамки привычного, и самым удивительным образом властвовать над законами природы. Такое содержание выражается языком, свойственным одному только иллюзионному искусству, — языком фокусов.

Чтобы фокус удался, удивил своей неожиданностью, исполнитель то и дело отвлекает внимание зрителей, не давая им заметить, куда прячет или откуда достает свой реквизит. Для этого иллюзионист разговаривает со зрителями и пользуется выразительной мимикой. Речь и мимика вместе с костюмом и гримом дают возможность подлинному артисту создавать образ.

Конечно, нельзя поставить знак равенства между образом иллюзиониста и образом актера в драматическом спектакле, где, пользуясь развернутым сюжетом, актеры глубоко раскрывают в действии психологию персонажей пьесы. Иллюзионист создает лишь намек на жизненный прототип, что вообще характерно для искусства эстрады и цирка. Тем не менее образы, создаваемые иллюзионистом и драматическим актером, так же как и художником, танцовщиком, композитором, писателем, — в принципе явления одного и того же порядка.

Своеобразная игра иллюзиониста во время демонстрации трюков последовательными мазками как бы пунктиром прочерчивает образ исполнителя. И этот образ придает трюкам тот или иной смысл. Они всегда приобретали определенное значение в зависимости от того, видели ли зрители в иллюзионисте жреца, которого сам бог наделил частью своего могущества, или колдуна, добывающего золото при помощи дьявола, или утонченного аристократа, остроумно забавляющего гостей в великосветском салоне, или развязного коммивояжера, умеющего обворожить своих клиентов, или романтического преступника, которому не страшны замки и кандалы…