Михаил Заборский - Вокруг крючка Страница 6

На устойчивой, добротной лодке бакенщика в четыре весла мы быстро настигли терпевших бедствие и взяли их на буксир. Пожалуй, мы подоспели в самое время. Колька ревел с перепугу таким густым басом, который никак не вязался с его худеньким щуплым видом. Игорь Петрович, окончательно выбившийся из сил, сполз на дно лодки и вяло шевелил длинными ногами, точно осьминог, извлеченный из морских глубин. Выпучив глаза, он то и дело моргал, облизывая языком сильно рассеченную верхнюю губу.

Стоило поглядеть, что за хаос царил в их полузалитой водой посудине! Одно весло было переломлено. Другое едва держалось между расшатанными деревянными колышками, заменявшими уключину. Пустое железное ведро с грохотом перекатывалось от борта к борту. В носу то и дело лязгал обрывок цепи. А виновница злоключений — сеть — беспорядочно громоздилась на дне лодки. Один ее конец, свернувшийся толстым жгутом, уходил под лавку, напоминая притаившегося гигантского удава. Другой представлял из себя сплошную груду самых замысловатых узлов, каждый из которых, наверно, заставил бы лопнуть от зависти легендарного Гордия.

Трудно было установить, как развивался ход событий у незадачливых рыбопромышленников… Похоже, что сеть перепуталась еще задолго до того, как побывала в воде.

Вместе со щепками от поломанного весла в лодке плавала щегольская серая кепка Игоря Петровича. Сейчас она отдаленно напоминала леща, всплывшего боком вверх.

Вскоре мы благополучно достигли берега. Игорь Петрович выскочил из лодки первым. Ни с кем не разговаривая, даже не поблагодарив за помощь, он широченными шагами направился к избушке. Когда возвратились туда и мы, то увидели, как он сосредоточенно разыскивает что-то по углам, под стулом, под кроватью. Наконец Игорь Петрович извлек из-под деревянной бадьи ржавый зазубренный топор, давно уже не используемый по прямому назначению.

Мы недоумевающе взглянули друг на друга. В избушке стало очень тихо. Один Колька, переодеваясь в сухие отцовские штаны, никак не мог попасть ногой в брючину и глухо притоптывал по полу голой пяткой.

Игорь Петрович оглядел топор и вышел. Подойдя к лодке, он нагнулся, схватил в охапку и выбросил на берег какой-то большой темный ком. Вслед за этим в воздухе замелькал топор.

Заинтригованные до крайней степени, мы выскочили из избы и не сразу поверили своим глазам. Он рубил… сеть. Ту самую, что сегодня привез из города.

Надо было видеть, как Игорь Петрович расправлялся с нею! Прихаркивая, точно заправский мясник, он кромсал вдрызг влажное полотно. Затем, перевернув топор обухом, стал с наслаждением разбивать глиняные грузы. Никакая камнедробилка не сработала бы чище.

Вечером возвратился бакенщик. Узнав о случившемся, он деловито надрал Кольке уши и долго с сердитым видом рассматривал остатки сети.

Наутро смекалистый мужик нарубил тонких жердей, обтесал их, сколотил, обтянул кусками сетевого полотна и получил отличный вольер, где, к великому сокрушению коварных ворон, разместилось большое стадо пухлых цыплят. Так окончилась эпопея с сетью…

Самое удивительное в том, что после описанного происшествия Игорь Петрович все же не бросил посещать оживленные рыбацкие сборища. До сих пор ходит. Но нет теперь прежней воли надменному психологу. И лишь только в дальнем углу комнаты раздастся подозрительная возня — предвестник очередной ехидной реплики — кто-нибудь из «одержимых» обязательно брякнет:

— А сейчас, товарищи, заслушаем сообщение, как приготовить из сетки хороший форшмак!

Или еще что-либо в этом роде.

И вы знаете — действует! Можно сказать, даже здорово действует. Молчит Игорь Петрович, словно его в воду опустили.

Противника надо бить его же оружием. Золотые слова!

Человек, который стонал

— Вот вам и попутчик, — сказал егерь, указывая на невзрачного безбородого старичка в куцем кожаном пальто, высоченных резиновых сапогах и облезлой телячьей шапке. — Иван Семенович, частый наш гость. Тоже на выходной день прибыл. Он вам все здешние места объяснит.

Старичок с любопытством огляделся блестящими мышиными глазками, неожиданно глубоко вздохнул и сунул каждому из нас в руку ребро маленькой сухой ладошки.

А егерь, словно что-то вспомнив, подмигнул, отвел меня в дальний угол большой темной комнаты и доверительно зашептал:

— Только извините, привычка у него… Стонет. Если, конечно, расстроится. Не все даже выносят. Однако не обращайте внимания. А рыбак первой категории. Вокруг рыбы, можно сказать, воспитался.

Разговор этот происходил на дальней спортивной базе, куда я приехал из города, наслышавшись о прекрасной ловле щук в здешних местах.

Еще затемно мы сели с Иваном Семеновичем в лодки и двинулись в путь по широкому волжскому водохранилищу, ориентируясь на приветливо подмигивающие светлячки бакенов. До заветных щучьих мест от базы считали немереных километров пять.

На рассвете пал туман, холодный и очень густой. И как-то мы потеряли друг друга. Держа направление по слабому колебанию ветерка, задувавшего в правую щеку, я чуть было не налетел на каменную гряду, преградившую дальнейший путь. Это были остатки старой полуразрушенной дамбы, по которой некогда пролегала ветка узкоколейки. Стоп! Щука любит такие местечки! Не стать ли здесь неподалеку?..

Бросив якорь, я оснастил спиннинг, размахнулся удилищем и сделал заброс, так и не определив, где там в тумане легла блесна. Дал ей опуститься до дна, немного поддернул вверх и начал подматывать лесу. Через несколько оборотов катушки последовал тупой щучий «удар». Кончик удилища согнулся. Почин есть!

Щука брала жадно, будто торопясь насытиться еще до восхода яркого осеннего солнца.

Увлеченный, я забыл обо всем на свете. Чуть не при каждом забросе чудесная река одаривала меня новой зубастой хищницей. Давно окостенели пальцы, но в охотничьем азарте я все же ухитрялся делать заброс за забросом. И вдруг где-то послышался слабый стон. Печальный, словно крик неведомой птицы, он замер, растворившись в тумане. Правду сказать, я вздрогнул от неожиданности. Но тут же вспомнил предупреждение словоохотливого вахтера.

— Иван Семенович! — заревел я. — Ау! Как дела? Давайте скорей сюда!

— Какие там дела! — послышался голос совсем рядом. — Пустой! Без поклевочки!

И вслед опять стон — погромче.

— Гребите ко мне! Щука берет замечательно!

— Нет, не поеду! (Стон.) Я знаю, вы там на ямку угадали. В коряжничек. Маленькая ямка — двоим ловить тесновато. Только и будем блесной за блесну цеплять. Да и щука здесь пустяковая — хвосты. Я уж куда-нибудь дальше поплетусь. Погиб, совсем погиб! (Мучительный стон.)

— Да бросьте, Иван Семеныч! Подъезжайте скорее! Чем здесь щуки плохи? Устроимся!

Но лодка удалялась. Постепенно замирал стук уключин. Так он и уехал…

Какой спортсмен не порадуется такому улову? Семь янтарных «прогонистых» щучонок, тройка сизых горбатых окуней кувыркались в корме лодки… Килограммов шесть, пожалуй, будет! Ветерок потянул сильнее, туман исчез, и ослепительное солнце разлило в прохладном воздухе непередаваемую осеннюю негу.

Я уложил рыбу в рюкзак, сполоснул из деревянной бадейки скользкое от щучьей слизи днище лодки и с наслаждением потянулся…

Но где же все-таки Иван Семеныч?..

Вдали, под желтым обрывом крутого берега, маячила одинокая лодка… Пожалуй, он!.. Я взялся за весла.

Рыболов издали напоминал мальчика. Небольшого роста, в кургузом пальтишке, стоя, он ловко орудовал спиннингом. Вдруг Иван Семеныч быстро нагнулся к воде. Значит, тоже что-то поймал.

И опять раздался стон:

— Вот не везет!.. Что же делать-то? Тут от базы до станции верных три километра. (Тяжкий стон.) А у них, дьяволов, вторые сутки, как машина поломалась. Хозяева тоже называются… Как теперь доберешься?.. Погиб, совсем погиб! (Душераздирающий стон.)

Я подогнал свой ялик вплотную и ахнул. Лодка Ивана Семеновича была завалена форменными крокодилами. Самая крупная моя рыбина и в половину не тянула его рядовой.

Не выдержав, я громко расхохотался. Так вот, оказывается, почему он стонал!

— Рыбак рыбака в беде не бросает, — сказал я. — Дотащим как-нибудь. Помогу. Если через часок тронемся, то к полуденному поезду вполне успеем.

— Милый! — засуетился Иван Семенович. — Дорогой человек! Душа! Не знаю, как и благодарить. Значит, уважишь старого грешника?.. И уж если так дело оборачивается, какого пса сейчас от добра уезжать? Вон она как берет! Ты только гляди!.. Давай с ночным поедем! Поедем с ночным поездом, золотой ты человек! Ну-ка, подайся в сторонку, а то, неровен час, крючком не зацепить бы!

И с радостным стоном он чиркнул удилищем по воздуху и далеко метнул блесну.