Наталья Чернышенко - 7 секретов личного счастья. Советы преуспевающей свахи Страница 18

Увы, об этом можно только гадать.

Но тот, кто поверил мудрецу, достиг своего, упорно двигаясь вперед и вперед, к намеченным рубежам.

А тот, кто не сделал ни единого шага к своей мечте, обвиняя во всем окружающий мир, так и остался ни с чем.

Исповедь «старой девы»

Прекрасное время, когда рядом ты

Сверкают нам звезды и радуют дни

Когда же не станет тебя у меня

То яркие краски разбавит вода

За время работы в своем брачном агентстве я привыкла к тому, что люди очень часто, прежде чем заполнить анкету, ведут долгий рассказ о своем прошлом.

У меня в офисе сидела Татьяна Николаевна, женщина сорока семи лет, ни разу не бывшая замужем, и вот решившаяся, наконец, прийти и попытать счастья, найти для себя спутника жизни. Выглядела она моложе своих лет, сумела сохранить стройность красивой фигуры и свежесть лица, почти не имеющего морщинок. Женщина имела высшее образование, хорошо оплачиваемую работу и однокомнатную квартиру в центре города. Татьяна Николаевна никак не могла собраться с мыслями и начать свою, видимо, невеселую историю личной жизни. Время было за полдень, и я начала догадываться, что рассказ будет длинный, печальный и продлится не один час, который выделялся мною для каждого клиента. Через десять минут тягостного молчания, я услышала первые слова. Они были сказанные с немалой горечью и болью в голосе.

– Выросла я в рабочей семье, воспитывалась в большой строгости и в уважении к старшему поколению. В восемнадцатилетнем возрасте поступила в технологический институт на специальность инженер-технолог пищевой промышленности в другом городе, так как у нас такого института не было, а мне всегда хотелось работать на большой кондитерской фабрике, где постоянно пахнет ванилью, фруктовыми эссенциями, шоколадом. В молодости была веселой, жизнерадостной, добродушной, открытой, верила в сказки о принцах и принцессах, которые обязательно заканчиваются свадьбой и сама ждала принца на белом коне.

На свою беду на втором курсе института я влюбилась в нашего декана дневного отделения Владимира Николаевича, мужчину тридцати девяти лет. Это был голубоглазый, высокий, с вьющимися светлыми волосами красавчик. Его лукавая улыбка, которая почти никогда не сходила с лица, всегда изумляла меня. Создавалось такое впечатление, что он забавляется, наблюдая за студентами, которым порой не под силу тянуть учебу в институте и ждет, когда они, наконец-то, осмыслят это и перестанут третировать себя и развлекать его.

К тому времени, как Владимир Николаевич приехал на работу в наш вуз по приглашению ректора, был разведен, а значит, являлся завидным женихом для молодых преподавательниц и лаборанток. Он стоял в очереди на получение отдельной квартиры, а пока проживал в нашем студенческом общежитии на первом этаже в служебных апартаментах. Так уж получалось, что свои предметы Владимир Николаевич должен был вести, начиная со второго и заканчивая пятым курсом, вплоть до самой защиты дипломной работы.

Почему-то, на первой же вступительной лекции, он обратил внимание на мою фамилию. Она ему очень понравилась.

– Румянцева Татьяна! Кто тут у нас обладатель такой красивой фамилии? – сказал он при перекличке, обводя глазами аудиторию.

Я сидела на первой парте и встала прямо перед ним. Взгляд его голубых бездонных глаз заглянул мне в саму душу и забрал у меня, молодой и не опытной девушки, покой не на один день. Сейчас этот факт может показаться нелепым, смешным, но тогда я постоянно думала о нем, часто ловила себя на мысли, что моя любовь к преподавателю, к тому же декану – полное безумие, но, тем не менее, ничего не могла с собой поделать. Моя подруга Светлана, жившая со мной в одной комнате, сочувствовала моему горю и советовала для моего же блага выбросить Владимира Николаевича из головы.

Во втором семестре консультации по курсовой работе с технологии заставили меня чаще видеться с Владимиром Николаевичем. При встрече со мной он всегда был корректен, сдержан, тактичен. Поведение его было безукоризненным, каким впрочем, и должно быть поведение порядочного преподавателя, к тому же декана.

Однажды теплым апрельским утром в субботу я поджидала автобус на остановке возле нашего общежития, о чем-то думала и не заметила, как рядом со мной остановился подошедший несколькими минутами позже Владимир Николаевич. Декан посмотрел на свои ручные часы и спросил, как долго жду автобус, и, пока я что-то неопределенное мямлила, пристально рассматривал меня. Не знаю, что он мог увидеть и прочитать на моем лице, но я точно помню как дрожали мои губы и не слушался язык.

Немного о чем-то подумав, Владимир Николаевич негромко сказал:

– Татьяна, зайди ко мне в понедельник в деканат, где-то в 17–00. Я буду тебя ждать.

Подъехавший автобус увез всех поджидавших транспорт студентов, кроме меня, так как я стояла на остановке и не могла сдвинуться с места. Кое-как пережив выходные дни и бессонные ночи, не говоря уже о практических занятиях по технологии, я мысленно, сотни раз представляла свой визит в деканат к любимому человеку.

Теперь мне кажется, что я совсем ничего не понимала в те юные годы, а просто себе бог знает, что напридумывала и поэтому страдала.

В понедельник, ровно в назначенное время я переступила порог так влекущей меня двери приемной деканата. Как глубоко было мое разочарование, когда в приемной я увидела сразу всех своих преподавателей. Никто не проявил ко мне никакого интереса, и я быстро выскочила из помещения. После окончания занятий страшно разочарованная и убитая горем, опустив голову и не обращая внимания на прохожих, я брела в сторону общежития и хныкала. Люди, довольные первым весенним теплом, прогуливались по аллеям города и весело общались между собой, а у меня на душе было хуже, чем студеной зимой: холод и мрак.

Услышав за спиной быстрые шаги, я невольно обернулась, и к своему изумлению увидела Владимира Николаевича. Он подошел ко мне и обычным спокойным голосом сказал:

– Я видел тебя в приемной, но сегодня все как будто сговорились прийти ко мне со своими проблемами. А вот после работы, поджидая тебя во дворе института, я проморгал, как ты вышла из здания и ушла.

Нам некуда было торопиться, нас никто нигде не ждал. Мы не спеша шли по аллее в направлении общежития и разговаривали в основном об учебе. Этот вечер для меня как-то сразу стал удивительно теплым и романтичным, превращаясь в нереальный, сказочный сон. Моя душа ликовала и пела, и пела она о любви. Мне не верилось, что это происходит именно со мной, что я иду с красивым элегантным мужчиной, о котором давно мечтала и этот мужчина никто иной как мой преподаватель. Чудеса, да и только.

Перед тем, как войти в здание, он остановился и, смотря мне прямо в глаза, сказал:

– Давай, в следующую субботу встретимся в центральном городском парке у памятника Пушкину в 19–00 и погуляем, так, чтобы нас мало кто мог видеть. Ты не возражаешь?

– Хорошо, – ответила я, не веря своему счастью.

Забежав к себе в комнату и, чувствуя, как громко стучит сердце, я крепко обняла подругу, расцеловала и обо всем рассказала. В тот вечер мы долго со Светланой обсуждали прошедший день, свидание с Владимиром Николаевичем и нам обоим казалось все это с области фантастики.

Неделя длилась очень медленно, изводя меня своей медлительностью и монотонностью до предела. Как минимум десять раз на день я задавала себе один и тот же вопрос:

– Почему Владимир Николаевич захотел именно со мной встречаться? Ведь он такой красивый, умный, элегантный, а я всего-навсего обычная смазливая студентка.

Субботним вечером ровно в 19–00 я подошла к назначенному месту – памятнику Александру Сергеевичу Пушкину и увидела стоящего там и поджидающего меня декана. Он представлял собой сплошное обаяние, а ведь мне хорошо было известно, как этот мужчина наводил страх не только на студентов, но и на весь педагогический коллектив института. Ходили разговоры, что у себя на родине он недавно разошелся с женой и поэтому приехал в этот город и устроился в наш институт, чтобы быть подальше от жены и даже случайно не встречаться с нею. Владимир Николаевич – обаятельный, интеллигентный, спортивного телосложения мужчина был мечтой любой женщины института, а он стоял, крутил головой по сторонам, поджидая именно меня, простую девчушку, еще студентку. Догадывался Владимир Николаевич или нет, что я сохну по нему уже почти год, я знать не могла, но, то, что он сам изъявил желания встречаться со мной, делало меня самой счастливой на свете.

Мы стали видеться почти каждый вечер и всегда подальше от людских глаз. Это было в глубине парка или на окраине города. О наших встречах никто не знал, только моя подруга, которой я полностью доверяла. На лекциях, когда я смотрела на Владимира Николаевича, то не верила, что встречаюсь с этим строгим, неприступным, как крепость, гордецом, а вечером, слушая его интересные, а порой и забавные истории из студенческой жизни, смеялась от всей души и совсем не заботилась о будущем.