Мода и нравы ХIX века. На картинах, гравюрах и фотографиях того времени. 1790-1914 - Оскар Фишель Страница 36

на этих и других мероприятиях были актрисы, которые извлекли выгоду из демократических тенденций, происходивших в современном обществе. На артистов перестали смотреть свысока, как это было до конца XVIII века, теперь их не только терпели, но и ценили в обществе. Браки сыновей знати с театральными звездами были обычным делом: принц Адальберт Прусский женится на Терезе Эльслер в 1850 году, принц Фридрих Лихтенштейн – на Софи Леве[246], принц Виндишгрец – на Марии Тальони и др.

Страсть к посещению театров, царившая в Германии до 1848 года, впоследствии не уменьшилась, напротив, в тот год в Берлине насчитывалось всего три театра, а в 1850-м – восемь, и число театралов позволило немецким антрепренерам с середины 1840-х годов отдавать долю прибыли авторам и композиторам. Так, Гуцков[247] в 1846 году получил за семнадцать постановок пьесы «Происхождение Тартюфа» 850 талеров, а Оффенбах только в 1867-м – 240 000 франков. Балету на самом деле предпочитали оперу, и это в тот момент, когда Рихард Вагнер готовился подарить миру самое совершенное из художественных творений для сцены.

Маскарадные костюмы,

Париж, 1875

Его время и поколение были недостойны его, за исключением нескольких наиболее просвещенных. Никто из современников не оценил его работу, и ему пришлось ждать следующего поколения, чтобы обрести славу. В те дни предпочитались Мейербер, Мендельсон, Россини и Верди, и как могли «Тристан», «Мейстерзингер» или «Кольцо нибелунгов»[248] понравиться зрителям, которые довольствовались галопом Оффенбаха!

Маскарадные костюмы,

Париж, 1877

В ложе театра

Модная иллюстрация, Париж, 1868

Публику увлекали не только легкие и волнующие мелодии его оперетт, либретто «Орфея», «Елены» и других произведений, с их безжалостной насмешкой над всеми традициями и идеалами, были приятны поколению. В 1854 году в «Пантеоне Надара»[249] была представлена выставка, полностью состоявшая из карикатур на современных знаменитостей, а в 1869-м модной игрушкой среди взрослых стал гриматископ, с помощью которого портреты выдающихся людей можно было превратить в карикатуры. Это развлечение в полной мере проявилось в «Герцогине Герольштейнской»[250], которая предоставила монархам, собравшимся на выставке 1867 года в Париже, возможность насладиться гротескными карикатурами их собственных персон.

В ложе театра

Модная иллюстрация, Париж, 1871

За исключением скачек, спорт не был всеобщим увлечением. Гимнастические упражнения долгое время были запрещены в Пруссии и считались настолько неприличными, даже в 1860-е годы, что Бисмарк не позволял своим сыновьям участвовать в спортивных занятиях в школе. С другой стороны, вошел в моду альпинизм. Более тридцати человек, среди них пятнадцать англичан, поднялись на Монблан между 1786 и 1846 годами, ну а потом восхождение на гору стало делом ежедневных достижений. Теперь предпринимались попытки достичь других, более трудных высот. Основание Немецко-Австрийского альпийского клуба привело к значительному увеличению числа спортсменов. Катание на коньках, от которого Клопшток[251] и Гёте уже давно получали удовольствие, снова вошло в моду с середины XIX века. Художник Стивенс[252] в течение многих лет считался самым опытным фигуристом во всей Европе.

Катание на коньках

Модная иллюстрация, Санкт-Петербург, 1873

Часть IV

1

Если правда, что каждый человек передает одежде некоторую часть своей индивидуальности, то в равной степени верно и то, что характеристики эпохи широко отражаются в моде. Поэтому изучение костюма является существенным дополнением к историческому контексту. Нельзя было найти большего контраста в модах, чем в последние годы XVIII века и в конце XIX столетия. Элегантность была лейтмотивом XVIII века, а модная одежда – прерогативой аристократии, но с ростом использования машин и подъемом демократии погоня за модой стала одинаково увлекательной для женщин всех классов. Привлекательные на вид материалы швейного производства попали в дома работниц, появились дешевые модные иллюстрированные ежедневные газеты, где печатались фотографии красивых женщин, детали одежды которых можно было изучать на досуге и копировать из более дешевых материалов дома. Модные газеты и их «бесплатное» распространение создали тенденцию к единообразию, мода охватывала женщин всех классов, всех возрастов, всех наций. Американский писатель в журнале Harper’s New Monthly Magazine за ноябрь 1893 года писал: «Было бы совершенно невозможно уместить в одном томе правдивое описание молодежи Америки, ее привычек и наклонностей… Научные изобретения, легкость общения, мода – всё стремится к единообразию… Вокзалы, гостиницы, театры похожи друг на друга, как братья. У молодых людей одинаковая шляпа, один и тот же узел на галстуке, один и тот же покрой одежды… По улицам ходят уже не отдельные люди, а оптом, как говорят на предприятиях…»

В XVIII веке можно было оставаться исключительным. Текстильщики и ткачи изготавливали ткани не на один сезон, а на всю жизнь. Богатая парча, красивая, изысканная по цвету и рисунку, превосходного качества, до сих пор доставляет удовольствие и на вид, и на ощупь. При всех возможностях XIX века изготовление таких материалов кажется утраченным искусством. Шелк, не утративший своего качества, по-прежнему великолепного цвета, хотя местами и немного выцветший, вышитые золотыми и серебряными нитями мундиры могли бы и сегодня носиться в качестве маскарадного костюма потомками прежних хозяев.

Модная иллюстрация

Париж, 1879

Модная иллюстрация

Париж, 1879

Вышивка была такой же тонкой и художественной, как и материалы. Все женщины умели вышивать. Как писала Фанни Бёрни[253], они были обучены искусству «плетения тесьмой, вышивке крестиком, гладью, шитью оборок», им не казалось пустой тратой времени создавать самые изысканные строчки и вышивки на одежде, которая использовалась всю жизнь.

Женская мода XIX века стала приспосабливаться к изменявшимся условиям жизни. Например, свадебный наряд сестры Фридриха Великого, весивший 100 фунтов, был бы неприемлемым для женщин, большинство из которых работали. Наука проповедовала гигиену и вентиляцию, экономика вынуждала женщин становиться наемными работницами, демократия сокращала пропасть между праздной женщиной и работавшей. Современная жизнь заставляла женщин свободно двигаться, размахивать клюшкой для гольфа или ловить автобус, чтобы юбки были короткими, а одежда – свободной и легкой. Здравый смысл двигал моду, и ни проклятия церковных сановников, ни законодательство не могли вернуть кринолины или длинные шлейфы платьев.

Модная иллюстрация

Париж, 1780-е годы

Но когда что-то приобретается, то что-то теряется, ибо единообразие, полностью поглотившее мужскую одежду и лишившее ее всякой живописности, стремилось поглотить и женскую одежду. Законы роскоши остались позади, и теперь трудно было отличить светскую даму от хорошо оплачиваемой наемной работницы. И все же никогда еще женщины не тратили столько денег на одежду, ее особенностью стала дорогостоящая простота, неизвестная в те времена, когда роскошь и экстравагантность были доступны модному меньшинству. Дамы всех слоев общества теперь тратили на одежду больше, чем прежде, и каждая молодая женщина должна была иметь подходящий наряд для каждого случая: танцевальный наряд, теннисный костюм, «рабочее» платье и «выходное».

Модная