Владимир Малов - Тайны советского футбола Страница 10

Но здесь пресненцы потерпели первое в своей истории поражение от чемпиона в классе «А» клуба ОЛЛС, будущих армейцев. Уже в начале матча они пропустили два мяча. И хотя до перерыва Иван Артемьев сумел поразить ворота ОЛЛС, матч закончился со счетом 4:2 в пользу Общества любителей лыжного спорта.

Перемены 1923 года, когда была упразднена Московская футбольная лига, а спортивные площадки и собственность расформированных осенью прошлого года именитых дореволюционных клубов перешла новым, «пролетарским» командам, мало коснулись МКС. Построенный пресненскими спортсменами стадион, как и сам клуб, лишь оказались в ведении Пресненского райкома комсомола, поэтому и название МКС переменилось на «Красную Пресню». Вдобавок в клуб пришли некоторые сильные футболисты из расформированных команд, например, Петр Исаков, прежде игравший в Замоскворецком клубе спорта — ЗКС. Однако это было лишь начало постоянных реорганизаций советского спорта.

Осенью 1923 года «Красную Пресню» покинул главный основатель клуба Иван Артемьев, перешедший в «Динамо». Но команда постоянно пополнялась хорошими игроками. В эти годы лучшие футболисты «Красной Пресни» — Павел Канунников, Петр Артемьев, Николай Старостин, — входили и в сборную Москвы, и в сборную РСФСР, впервые сыгравшую в том же 1923 году.

После расформирования «дореволюционной» Московской футбольной лиги спортом в Москве стал ведать Московский губернский совет физической культуры (МГСФК) при президиуме Московского Губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Это была сложная структура со многими подразделениями — спорт тоже быстро обрастал новой советской бюрократией. Зато идей у нового спортивного московского начальства хватало. Весной 1926 года, например, президиум МГСФК постановил распустить так называемые районные кружки спорта. Их члены должны были перейти в профсоюзные кружки в зависимости от своего места работы. «Красная Пресня» попала как раз в число таких «районных» кружков и могла прекратить свое существование.

Выход был найден в том, что клуб, сохранив своих футболистов, полностью перешел в ведение профсоюза работников пищевой промышленности. Пришлось опять менять название — так «Красная Пресня» стала «Пищевиками».

У профсоюза пищевиков к тому же появился собственный стадион, расположенный неподалеку от теперешнего метро «Динамо». Спортивная площадка с футбольным полем существовала там еще с дореволюционных времен, но во время Первой мировой войны превратилась… в гигантское кладбище сломанных трамваев. Эта «спортивная» свалка была передана профсоюзу пищевиков, который с марта 1926 года начал там грандиозные строительные работы. И в июле того же года был открыт новый стадион, который на тот момент был самым большим и благоустроенным в советской стране.

Кроме основного футбольного поля, на котором «Пищевики» стали проводить свои домашние матчи, на стадионе были еще два тренировочных поля, несколько баскетбольных и волейбольных площадок, теннисные корты, велодром, помещения для занятий борьбой, боксом, тяжелой атлетикой, тир, кегельбан. Однако центром стадиона было, конечно, главное футбольное поле с трибунами, вмещавшими несколько тысяч зрителей. Этому стадиону профсоюза пищевиков суждено было жить долгие годы, менять хозяев и стать, наконец, хорошо знакомым целым поколениям москвичей Стадионом юных пионеров.

А что касается первенства Москвы 1926 года, то любителям футбола того времени оно запомнилось очередными нелепицами и несуразицами. Спортивные власти, продолжавшие бороться с «районными» кружками, умудрились не включить «Пищевиков» в календарь, несмотря на то что они теперь были профсоюзным клубом. Точно так же «под горячую» руку попали ведомственные клубы — армейский ОППВ и даже «чекистское» «Динамо».

Для «Пищевиков», правда, место в московском чемпионате вскоре все же нашлось, а «Динамо» и ОППВ играли «вне конкурса». Строгого соблюдения календаря не было, а в июле чемпионат вообще прервался из-за страшной жары. Продолжился он после большой паузы, когда и болельщики, и спортивные журналисты потеряли к нему всякий интерес, и затянулся чуть ли не самой зимы. Чемпионами стали армейцы — тогда все уже забыли, что они выступали «вне конкурса».

О неразберихе, царившей в те годы в московском футболе, свидетельствует и горячая дискуссия, развернувшаяся в прессе летом следующего, 1927 года: «Почему за профсоюзные команды играют футболисты других профсоюзов?» «Пищевики» в этом отношении никак не могли быть примером единства профессий. Вернувшийся в клуб из «Динамо» Иван Артемьев был сапожным мастером, Александр Старостин — работником стадиона клуба «Пищевик», Андрей Старостин и Николай Старостин работали тогда на предприятии «Сельхозмашины», Павел Канунников — продавцом в магазине «Коммунар», Петр Исаков трудился на фабрике «Дукат», Станислав Леута был слесарем московского коммунального хозяйства…

Всех этих футболистов объединяло, конечно, то, что на футбольном поле они были единомышленниками и сражались с противниками плечом к плечу, но по газетным статьям можно было догадываться, что новые спортивные реорганизации не за горами. Как бы то ни было, в том, 1927 году «Пищевики» стали наконец чемпионами Москвы.

А дело с новыми спортивными реформами на удивление затянулось — они последовали только в ноябре 1930 года. Всесоюзная конференция профсоюзов по физической культуре и спорту приняла тогда решение об организации физкультурного движения по производственному принципу. Пришла пора создавать крупные спортивные общества по профессиональной принадлежности.

«Пищевиков» вроде бы нововведения не должны были коснуться — спортивный клуб и так находился в ведении крупного профсоюза работников пищевой промышленности. Но в 1931 году этот профсоюз… был ликвидирован решением ВЦСПС и распался на добрых два десятка мелких отраслевых профсоюзов. И «Пищевики» оказались теперь в ведении Всекомпромсовета. Теперь клуб стал называться «Промкооперацией».

Перемены отразились и на стадионе, принадлежавшем профсоюзу пищевиков, — теперь он достался команде табачной фабрики «Дукат». В нее перешли и некоторые футболисты «Промкооперации». Через некоторое время их примеру последовали многие другие, в числе которых были братья Старостины и Станислав Леута. Поэтому и «Дукат» в известной мере тоже можно считать одним из предшественников «Спартака». Однако в 1934 году ведущие футболисты вновь вернулись в «Промкооперацию».

И, наконец, 22 сентября 1935 года было объявлено о создании нового добровольного спортивного общества, которое, как говорилось в постановлении, «объединило бы всех спортсменов, работающих на предприятиях промысловой кооперации». Оно было задумано по типу «Динамо», тоже называвшегося добровольным спортивным обществом.

О том, почему оно было названо «Спартаком» и при каких обстоятельствах появилось это название, позже появились свои легенды. А вот многие другие подробности, связанные с организационными вопросами нового спортивного общества, окутаны ореолом некоей загадочности. Понятно, что решение о его создании принималось не руководителями «Промкооперации», а на более высоком уровне. И что возможности общества были велики, раз вступать в него, как показала дальнейшая практика, могли и не одни только работники промкооперации…

Огромная роль в создании общества «Спартак» принадлежит старшему из знаменитых футбольных братьев — Николаю Петровичу Старостину. Но даже этот человек, которому позже пришлось пережить ужасы сталинских лагерей, в вышедших многие годы спустя книгах в подробности, похоже, не особенно хотел вдаваться.

В книге «Футбол сквозь годы» о рождении «Спартака» Николай Старостин рассказывает только следующее:

«Как капитан сборной СССР по футболу я был знаком с генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ Александром Косаревым и председателем Всекопромсовета Иваном Епифановичем Павловым. Оба они были страстные охотники. Я же, выросший в семье егерей, рядом с ними чувствовал себя профессионалом, и они с удовольствием пользовались на практике моими советами.

Как раз на охоте у нас возникла идея спортивного добровольного общества Промкооперации. Вскоре я выступил в печати с такой инициативой. В ответ последовала разгромная статья в газете «Труд». Называлась она «Пора вправить мозги Николаю Старостину». Обвинения сводились к тому, что я — профсоюзник — ношусь с комсомольской затеей. Но это лишь подхлестнуло нас еще активнее взяться за дело.

Вот, пожалуй, вкратце и вся предыстория «Спартака», рождение которого имело огромное значение в развитии советского спорта.

Потом появилось много версий, некоторые из которых успели стать легендами о том, как и почему новорожденному дали имя «Спартак». А что было в действительности? В Промкооперацию входило более десятка союзов различных отраслей: швейный, кожевенный, текстильный, пищевой… Нужно было найти одно, всех объединяющее, название. Но, что правда, то правда: искали его в муках. Мы с братьями и друзьями подолгу сидели вечерами у меня дома и ломали себе голову.