Александр Кикнадзе - Тогда, в Багио Страница 23

В чем причина? Спортивная ли форма у тебя другая, или разное состояние у твоих противников. И то объяснение ищешь, и другое… Конечно же нужно бороться со всем случайным, предупреждать его; известно: человеку точному, аккуратному, с сильной волей и выдержкой случайности менее страшны, но все равно, даже у самого спокойного бывают неудачи.

Гроссмейстер Александр Котов, возможно и сам того не подозревая, описывает те «таинственные смены ритмов», которые приковывают с каждым годом все большее внимание и физиологов, и психологов, и антропологов, и социологов — представителей тех наук, которые, каждая по-своему, стараются понять и описать «неизвестное существо — человека наших дней».

Думаю, что всякий засвидетельствованный факт точного «биоритмического прогноза» может и должен предаваться гласности, подвигая на продолжение работы молчаливых искателей и выбивая почву из-под ног их обычно громогласных противников.

Небольшое отступление.

Летом 1975 года мой товарищ попал в травматологическое отделение тридцать шестой московской больницы с переломом шейки бедра. Левая нога «висела ни на чем». Предстояла сложная трехчасовая операция под общим наркозом в очень неблагоприятный для него день.

Он попросил отложить операцию. Ему ответили: «Не имеем права». Он повторил просьбу. Хирурги подумали, что товарищ боится испытания. Тогда он рассказал им, почему верит в биоритмы и вообще что это такое. О том, что ни один из его врачевателей и слыхом не слыхивал о странных подсчетах, он догадался по саркастическим улыбкам.

И все же моему товарищу пошли навстречу и вбили в бедро огромный гвоздь в неурочный предвечерний час. Он не ходит утицей. Не хромает. Бегает на лыжах. И катается на велосипеде. Может быть, потому, что смог помочь хирургам «всем, что было в нем»?

Но это, повторяю, отступление.

Осенью 1974 года, когда только-только начался финальный матч претендентов на первенство мира между Карповым и Корчным, я дал интервью ленинградскому телевидению, в котором высказал предположение о том, как развернется матч, если иметь в виду показания обеих биокарт. Прогноз совпал. Быть может, благодаря этому ленинградский журнал «Аврора» рискнул опубликовать статью, которая называлась «Что такое счастливый час и можно ли предвидеть его наступление?».

Нужно провести много-много опытов, чтобы получить право на окончательное суждение. А пока… пока был абсолютно прав академик Ишлинский, сказавший на шахматном вечере в МГУ, что все это может быть простым совпадением и что, если ты не знаешь, как надо разыгрывать современный вариант сицилианской защиты, никакие ритмы тебе не помогут.

Но обратимся снова к книге «Ваша работоспособность сегодня» и прочитаем:

«Серьезные работы, посвященные проверке существования 23-, 28- и 33-дневных биоритмов, стали выполняться лишь в последнее время. Но прежде чем рассказать об этом, нужно уточнить, что же необходимо проверять. В чем суть широко распространяемой концепции о физических, эмоциональных и интеллектуальных ритмах? Что такое критические дни? Как с помощью этой концепции определять дни возможных осложнений заболеваний или приступов болезни? Как устанавливать совместимость или несовместимость людей?»

Авторы стараются ответить на эти и многие другие вопросы. Последняя глава книги называется «Рассчитайте свои биоритмы». Книга была подписана к печати через месяц после окончания матча в Багио. Об этом можно было только жалеть.

Вскоре после возвращения из Багио я получил приглашение поделиться впечатлениями в одном издательстве. Встреча состоялась 26 сентября. Вел ее главный редактор. Среди гостей был международный мастер по шахматам И. Е. Ватников, старший преподаватель МГУ.

В конце выступления я позволил себе высказать следующую мысль (привожу высказывание слово в слово):

— Люди, верящие в теорию биоритмов, очень опасаются неблагоприятной для Анатолия Карпова поры, которая начинается 30 сентября и продлится примерно по 9 октября, в это время чемпион будет в отрицательной фазе и эмоционального и интеллектуального циклов, в то время как претендент — на подъеме.

Попросил запомнить эти числа: 30 сентября — 9 октября. Их нетрудно было вывести по давно разработанной методике.

…Я понимал, в сколь двусмысленное положение поставлю себя, если прогноз не оправдается. И был бы искренне рад, если бы он не оправдался.

Я ловил недоуменные взгляды аудитории. Однако ведший собрание отнесся к заявлению весьма примирительно, сказав: «Что ж, давайте посмотрим, чем все это кончится. Трудно поверить в услышанное, но давайте подождем».

С 30 сентября по 9 октября, за те самые 10 дней, Карпов проиграл три партии. Обстановка в матче обострилась. Мои знакомые из издательства, кажется, начали жалеть о встрече с автором, который «накаркал».

Вскоре я получил письмо от международного мастера И. Е. Ватникова. Привожу его с разрешения автора: «Если я не ошибаюсь, биоритмы приобрели еще одного союзника. Я решил просчитать ритмы членов нашей сборной команды (И. Е. Ватников руководит шахматной работой в МГУ. — Ал. К.). О результатах буду время от времени извещать вас».

ГЛАВА XIV

Представим себе ситуацию при счете 5:5.

В стане претендента ликование. Все убеждены, что Карпов сломлен. Что на него не могли не подействовать результаты тех партий заключительного отрезка матча, которые он должен был выиграть и не выиграл. И те партии, в которых он мог бы достичь ничьих и не достиг.

Он вел в матче с разницей в три очка.

И вот нет этой разницы. Нет даже самого крохотного зазора. И того старого правила, по которому чемпиону достаточно было сохранить до конца равный счет в матче, чтобы еще один срок владеть короной.

Говорят, что Карпов обладает не по годам мудрой способностью переносить поражения. Но так говорили раньше. Это ведь не безгрешная счетная машина, а человек. На него не могут не повлиять поражения в партиях, за которыми с таким напряженным вниманием следила вся его страна. Ответственность согнула. Не выдержал. Сник. Так считают в лагере Корчного.

В одном из интервью представитель команды Корчного говорит:

— Мы верили, что рано или поздно это произойдет. И рады, что наконец произошло. Хотя и не так быстро, как мы предполагали.

Они, оказывается, верили, что так и будет. И спокойно приближали этот час. Враки! Но теперь они могут говорить, что хотят, и им будут верить. Теперь их слова приобретают особый смысл. Они совершили невозможное. Втайне рассчитывают, что эти слова дойдут до чемпиона. И в заключительной партии заставят думать о претенденте по-новому. Считать его гораздо сильнее, чем он есть. Уже одно это способно свести к нулю преимущество, которое имеет в тридцать второй партии Карпов, — преимущество белого цвета.

А что можно, что следует сделать еще? Уже в самой партии? У Карпова, без сомнения, приглушена его фантастическая способность считать длинные варианты. Именно поэтому Корчной и его тренеры (об этом расскажет в вышедшей вскоре после матча книге гроссмейстер Э. Кин) принимают решение избрать в тридцать второй партии защиту Уфимцева — одну из самых сложных защит, требующих, уже начиная с «раннего миттельшпиля», расчета длиннейших вариантов.

Еще одно, и, надо признать трезво, опасное психологическое оружие. Как там будет считаться Карпову? Какими мыслями полна его голова? Какими тревогами забито сердце? Ведь это почти наверняка последняя попытка.

Мне выпала честь видеть летние Олимпийские игры последнего двадцатилетия, видеть искуснейших мастеров земли, умеющих собираться для победы, всего себя вкладывать в последнее, такое многозначительное усилие.

Помню хорошо, что такое были последние попытки у борца Анатолия Колесова, которому на токийской Олимпиаде надо было после неожиданной неудачи чисто выиграть подряд четыре (или пять) труднейших поединка. У мастера тройного прыжка Виктора Санеева, вся жизнь которого вложилась в последний прыжок на мексиканской Олимпиаде; его лучший результат только что перекрыли, и теперь для того, чтобы доказать свое право на олимпийское бессмертие (громкое, может быть, слово, но разве есть в нем хоть гран преувеличения?), ему надо было в одной-единственной лишь попытке установить мировой рекорд… мировой рекорд по заказу… не часто это встречается, не так ли? Наконец, вспоминается последняя попытка у копьеметателя Яниса Лусиса на той же Олимпиаде… ситуация похожа — или со щитом, или на щите.

В такие минуты испытывается не только боец. Испытываются его предки (какой набор генов дали в наследство). Испытываются учителя (как научили не одной лишь технике исполнения, а и технике владения собой). А прежде всего испытывается сам мастер — истинный ли он витязь (в груди, в сердце, в нервах неодолимое желание продолжить бой, не отступить, вырвать победу) или нет (дрожат колени, губы пересохли сверх всякой меры, хочется облизывать и облизывать их, тайно спрятавшись от теле- и кинокамер. Но куда скроешься от взглядов и камер — кажется, весь стадион смотрит на тебя, и телевизоры всего мира показывают тебя крупным планом, будто для того, чтобы по выражению твоего лица люди могли составить впечатление, имеешь ли ты право именоваться Первым Мастером Земли).