Александр Петров - Тайны советского хоккея Страница 27

Однажды, во время товарищеского обеда, весьма острый на язык Дмитрий Богинов, наставник киевского «Динамо», сказал Николаю Эпштейну: «Ты вот живешь в Воскресенске как король. Что ни попросишь – все делают. А я тещу одного своего хоккеиста никак не могу в санаторий устроить…» Все, естественно, рассмеялись. А не менее остроумный Эпштейн тут же свой вопрос задал: «Дим, наверное, санаторий-то цэковский…» И не факт, что Богинов пошутил, а Эпштейн что-то шибко преувеличил. Ибо тренер обладал широкими возможностями, общаясь с партийными и советскими руководителями на местах, директорами крупных предприятий. Он был и помощник, и советчик, и добытчик. И самый главный ответчик.

«Нагрузка у каждого тренера команды мастеров, – всегда подчеркивает Виктор Тихонов, – колоссальная. У него практически не бывало времени на передышки. Даже отпуска получались короче, чем у игроков, поскольку накапливались различные дела. Команда – это сложнейший механизм, в нем постоянно что-то происходит, а тренер – первое лицо, если он допустит ошибку, чего-то не сделает, кого-то подведет, то это всегда отражается на климате в коллективе и качестве игры. Вернее, отражалось. Сейчас в хоккее живут по иным правилам».

Если говорить о тренерской текучке во времена СССР, то, как отмечалось выше, наставников освобождали от работы не так уж часто. Существовал некий водораздел. Руководители отдавали себе отчет в том, на что их команда способна. И в соответствии с этим ставили задачи. Главным для всех, кроме претендентов на медали, было не провалиться. Лидерам требовалось занять места на пьедестале, середнякам – побороться за 4—5-е место, а если повезет, то за бронзу. И не опуститься в подвал таблицы. Аутсайдер был обязан сохранить позиции в высшей лиге.

Чемпионом по увольнениям старших и главных тренеров можно без малейшего риска провозгласить московский «Спартак». Его возглавляли 25 наставников. В большинстве случаев их отстраняли от работы за «низкие» показатели. Что это такое? Партийные и советские руководители столицы видели в «Спартаке» клуб, который может не только составить конкуренцию ЦСКА, но и отодвинуть его на вторую позицию. Не умаляя достоинств Александра Новокрещенова, с которым «Спартак» в 1962 году впервые стал чемпионом СССР, надо сказать, что такая тенденция сформировалась, пожалуй, во время, когда спартаковцев возглавлял Всеволод Бобров. При нем команда в течение нескольких сезонов постоянно совершенствовала мастерство и в сезоне-67 уверенно завоевала золотые медали.

Но Всеволод Михайлович вскоре ушел из «Спартака». Говорили, что ему предложили вернуться в футбольный ЦСКА и восстановить в звании. Это было важно, поскольку, как известно, в СССР офицеры получали достойные пенсии. Евгений Зимин рассказал другую историю. В ходе победного для «Спартака» чемпионата руководство общества сулило за первое место златые горы. Бобров не скрывал это от игроков. Но, как это часто бывало в те заповедные времена, обещания выполнены были лишь частично. И тренер ушел в отставку потому, что не захотел иметь дело с непорядочными людьми.

В 1969 году «Спартак» возглавил Николай Карпов, тренер, как говорят, умевший работать с игроками. Он не стал ничего ломать, ибо понимал, что Бобров строил команду не на сезон, сохранил игроков, и «Спартак» выиграл золотые медали. Вскоре его отправили в отставку, поняв, что в сезоне 1969–1970 года успех повторить не удастся. И в команду приходит совсем молодой старший тренер Борис Майоров, спартаковцы становятся при нем серебряными призерами, дважды завоевывают популярный тогда Кубок СССР. Казалось бы, все в порядке. Тем более что Борис Александрович считался одним из наиболее перспективных наставников. Однако его приглашают в МГС «Спартак» и объявляют об освобождении из команды. Причем без объяснения причин.

Спустя шесть лет Роберта Черенкова пригласил в Москву первый секретарь МГК КПСС Виктор Гришин и назначил старшим тренером «Спартака». Спустя полтора сезона тренер на банкете поставил на место подвыпившего хоккеиста, который полез выяснять с ним отношения. На следующий день перед тренировкой Черенков объявил, что отчисляет из команды за оскорбление тренера Валерия Брагина. Но руководители общества посчитали, что наставник не имел права оказывать на игрока физическое воздействие. И отстранили его от работы. С формулировкой – «по собственному желанию». Произошло это в ситуации, когда «Спартак» шел на третьем месте в чемпионате СССР и его задачей в сезоне были бронзовые медали, которые в итоге и были завоеваны.

Борис Майоров, начинавший играть в «Спартаке» в 1956 году, обратил внимание на такую деталь: «В мои первые сезоны «Спартак» находился в чемпионате СССР на скромных позициях. И начальство к нам никогда не наведывалось. Оно начало появляться, когда команда прибавила». Вот и ответ на вопрос – тренерская чехарда в «Спартаке» от имперских замашек спартаковских начальников, мечтавших обойти ЦСКА. Но это было невозможно.

Повторюсь, никого не интересовало прошлое тренера. Каким бы он ни был великим мастером, с ним не церемонились. Мне не раз приходилось слышать, что Всеволод Бобров прекрасно относился к Борису Михайлову. Объясняется это не в последнюю очередь тем, что Михайлов, игрок на редкость самоотверженный, целеустремленный, был близок ему по духу. Помню, друг Всеволода Михайловича журналист «Вечерней Москвы» Владимир Пахомов рассказывал, что у Боброва был потрясающий спортивный характер, он терпеть не мог проигрывать. Неважно, были это настольный теннис, бильярд или еще что-нибудь. Он обязан был уйти победителем. И играл до тех пор, пока не выигрывал. Таким по духу был и остается Борис Михайлов. И надо бы уважительно относиться к великому мастеру, но у нас это не принято.

«Меня начали обманывать с первых же дней после завершения карьеры, – говорит Борис Михайлов. – Когда надо было, чтобы я быстрее закончил играть, сватали старшим тренером в молодежную сборную СССР. Потом, смотрю, носы воротят. Хорошо, предложили работать со СКА. Я, вообще, люблю Питер. И несколько раз соглашался тренировать армейцев. Возвращался, несмотря на то что со мной не всегда корректно расставались. Бывший президент ФХР Александр Стеблин пару раз меня обманывал. Например, давал гарантии, что буду работать со сборной России на Олимпиаде, но легко от своих слов отказывался. Причем делалось все за спиной».

В последний раз Михайлова сменил в СКА закордонный специалист Барри Смит. Для него создали хорошие условия. Но СКА как-то невнятно провел первый сезон в КХЛ. Состав был приличный, но сложно было что-то конкретное сказать о содержании игры. И это подтвердилось в серии матчей с московским «Спартаком», который выбил армейцев в одной восьмой финала плей-офф. Но Смит не исчерпал кредит доверия. Видимо, довлеет над владельцами имидж наставника, имевшего отношение к НХЛ.

Михайлова же отправили в отставку из новокузнецкого «Металлурга». В принципе, ничего особенного в этом нет. Подобные команды, имеющие скудный бюджет, постоянно стараются достичь сиюминутного успеха. Например, для «Металлурга» это было попадание в плей-офф. Ну, не вышло, и есть «стрелочник» – тренер. Проще всего сказать людям, дающим денежки, что наставник не справился. А все эти генеральные директора и прочие клубные боссы как бы ни при чем. Собственно, так было и в советские времена. С той лишь разницей, что во главе угла были не деньги, а трудности в подборе и сохранении игроков.

Были и курьезные истории, связанные с отставками. Многие недоумевали, почему отстранили от работы с горьковским «Торпедо» опытного наставника Дмитрия Николаевича Богинова, ветерана войны и кавалера боевых наград, человека интеллигентного, как говорили, дворянских кровей, но своеобразного – про него рассказывали, что до войны он связан был с преступным миром. Насколько это правда – не знаю. У Дмитрия Николаевича не спрашивал, но Николай Семенович Эпштейн, друживший с Богиновым, как-то сказал – и это было. Об этом писал в своей книге известный в семидесятые годы обозреватель «Советского спорта» Евгений Рубин: «…Богинов сын француженки, неизвестно как занесенной Гражданской войной в Россию, и русского отца, давшего сыну свою фамилию, но, кажется, никогда им не виденным. Он вырос на улице и к отрочеству успел стать своим в блатной среде нескольких городов, где был известен под кличкой Жид. Жил в Ленинграде, начал играть в футбол и приглянулся легендарному Михаилу Бутусову, тренировавшему местное «Динамо», но не проявил себя в спорте, так как угодил за решетку. Бутусов вытащил его из тюрьмы, и вскоре парень ушел на фронт. В разгар войны, не знаю, за какие грехи, его отправили в штрафной батальон. И лежать бы ему тогда в земле, как едва ли не всем остальным штрафникам, если бы его не вызволил легендарный командарм Рокоссовский, знавший его, запомнивший и взявший к себе шофером. Закончил войну Богинов капитаном, командиром танкового батальона. Как-то, когда я был у него дома, Богинов открыл ящик письменного стола, и там я увидел груду орденов и медалей, которые он никогда не носил…»