Андрей Старостин - Флагман футбола Страница 30

Через два-три дня сборная СССР нанесла разгромное поражение сборной команде Польши 7:1!

Матч был товарищеский, но весьма значимый. Для нас это была генеральная репетиция перед встречей с Испанией, для польских футболистов мог стать реваншем за Лейпциг, где они нам недавно проиграли.

Три восклицательных знака при оценке должно поставить за зрелищную сторону игры, показанную нашими футболистами в матче с поляками. На поле действовала команда-«звезда». Ни одного слабого места. Весь ансамбль играл в стиле, импонирующем самому искушенному эстету футбола.

Не постесняюсь сказать, что вдохновенная игра советских футболистов не позволила испанскому тренеру Элении Эррера, приехавшему на просмотр матча, дать категоричный прогноз результата предстоящей встречи в четвертьфинале Кубка Европы между командами СССР и Испании. Резонанс зарубежной прессы был столь оглушителен, что, докатившись до ушей фашистского диктатора Франко, испугал его, и тот в последний момент наложил запрет на вылет сборной команды Испании в Москву.

Как бы мы сыграли с испанцами, не берусь утверждать. Но не могу не сознаться, что и меня и моих коллег – старшего тренера Качалина Гавриила Дмитриевича и тренера Гуляева Николая Алексеевича известие об отмене встречи расстроило, мы верили в свой коллектив и в победу над высококлассной командой Испании.

Поколение игроков того периода стояло на твердой основе верности принципам воспитания в своем доме. Не надо думать, что я футбольный славянофил и ничего западного не приемлю. Но я за то, чтобы перенимать лишь лучшее и прививать это лучшее к нашему корню. Скажем, если вопрос зайдет о тактике, то почему бы и не играть по-английски, «дубль-ве», или по-бразильски «1+4 + 2 + 4». Нам это вполне доступно, но не теряя природой дарованных нам преимуществ.

Победа над командой Польши с высоким результатом вскружила нам головы. Мы уверились в процветании советского футбола.

Теперь нам предстояла поездка во Францию для участия в финальном турнире Кубка Европы, оспаривать обладание которым вместе с нами будут сборные команды хозяев поля, а также югославские и чехословацкие футболисты. Жребий определил нам в противники в полуфинале сборную команду Чехословакии. Авторитет предстоящего соперника подкрепляла безапелляционная победа в 1/4 финала этого же соревнования над сборной командой Румынии, со счетом 2:0 и 3:0. Мы же по милости фашистского диктатора остались без четвертьфинальной встречи.

С помощью «штаба» Г. Д. Качалин пересмотрел план подготовки, внес необходимую корректировку в связи с «пропажей» двух матчей с Испанией.

Нельзя не сказать, что Качалин и Гуляев приняли руководство командой, что называется, на ходу. Когда она находилась на тренировочном сборе в Венгрии, я ждал приезда М. И. Якушина и совершенно неожиданно в самый последний момент узнал, что он выехать не смог. Тогда В. А. Гранаткин с единодушного одобрения Федерации футбола командировал двух тренеров для ответственного и деликатного задания – помочь сборной команде подготовиться к выступлению в Кубке Европы.

Гавриил Дмитриевич предупредительно, со свойственной ему благовоспитанностью вручил мне, руководителю делегации, свои «верительные грамоты» с инспекторскими полномочиями. Номинально старшим тренером команды оставался Г. Ф. Глазков, работавший вместе с Якушиным.

В состав делегации входила и комплексно-научная группа во главе с кандидатом педагогических наук С. А. Савиным, которая оказывала практическую помощь в подготовке сборной команды. Медико-биологическое обеспечение осуществляли представительницы спортивной медицины Нина Даниловна Граевская и Мария Ивановна Кузьмина. Группа была большая, в работе принимали участие М. Гагаева, Н. Фролочкина, Л. Данилова. Как видите, имена все женские, это лишний раз подтверждает огромную роль женщин в развитии нашей науки. Они проводили углубленное медицинское обследование игроков, сопоставляли данные до и после занятий, помогая тренерам определять нагрузки в тренировочных занятиях, сравнивать получаемую от них информацию со своими наблюдениями и накопленным за долгие годы опытом, и вносили соответствующие коррективы.

В коллективе сборной царил дух дружелюбной требовательности. Его исповедовал и утверждал приехавший Качалин и поддерживал весь коллектив, начиная от доктора Н. Н. Алексеева и кончая массажистом А. А. Морозовым. Даже норовистый Г. Ф. Глазков снизил амбициозность своего должностного приоритета перед тактичностью Гавриила Дмитриевича и принимал его рекомендации.

Что касается меня, то я нашел в нем единомышленника. Мы были знакомы с довоенных лет, он играл в «Динамо», я в «Спартаке», в деле же я соприкоснулся с Гавриилом Дмитриевичем впервые. Подкупала его манера общения с людьми, ровная, уважительная, без тени приниженности или превосходства, дружелюбие без амикошонства и требовательность без грубости в работе с ними же.

Качалин имел свой взгляд на футбол и был тверд в защите своих концепций. Он верно следовал принципу комплектования футбольного коллектива сборной: сначала личность – потом футболист. Его тактические воззрения всегда склонялись в сторону наступательного, комбинационного, осмысленного, зрелищно интересного футбола.

Без особых приключений сборная СССР, сыграв несколько товарищеских игр в Люксембурге и Голландии, предусмотренных планом, возвратилась домой. Вскоре Г. Д. Качалин был официально утвержден старшим тренером первой сборной команды, а М. И. Якушин вошел в состав триумвирата вкупе с Б. А. Аркадьевым и А. С. Пономаревым, которому было поручено скомплектовать олимпийскую сборную команду, поскольку ФИФА лишила футболистов, участвовавших в чемпионате мира, олимпийского статуса.

У меня уже сложилось твердое убеждение, что в лице поколения, которое возглавляли Яшин и Нетто, мы имели лучшее представительство из элитного отбора всех времен. Такое мнение не противоречит моему же высказыванию, что каждое поколение играет лучше предыдущего: можно играть сильнее, но потенциально быть слабее по отношению к тому же противнику – сильнейшим профессионалам Запада. Превосходство советских футболистов в скоростной выносливости продолжало быть нашей прерогативой. Ни одна из зарубежных команд не выдержала изнурительного темпа ведения борьбы, какой могли предложить сопернику наши ребята. Я верил в прочность этого фундамента мастерства, Качалин не меньше меня. Единомышленниками мы были и в представлении о моральном кодексе футболиста.

Я был полон оптимизма. Возврат в гущу футбольных событий окрылял меня. Футбол прорастал вширь и вглубь, уходя корнями в трудовые массы народа. Жизнь требовала прочного сцепления с духом времени. Начальник сборной команды популярнейшего вида спорта всегда должен быть во всеоружии знаний политических, экономических, культурных, текущего момента, и я был преисполнен желания объять необъятное.

Возникла требовательная необходимость упрочения и расширения контактов с людьми творческих цехов. Дело в том, что именно в те годы развитие спорта достигло необычайно высокого уровня в исполнительском мастерстве – в гимнастике, в хоккее, в тяжелой и легкой атлетике и других, – и все чаще и чаще в прессе появлялись статьи о сближении спорта с искусством. Футбол тоже не остался в стороне. Появились статьи, помнится, о прямом сопоставлении футбола вообще, то есть прагматического, достигающего голой цели – очкового перевеса и «театрализованного», заботящегося одновременно и об эстетической стороне дела, преследующего цели зрелищного показа, несшего как бы дополнительную социальную функцию культурно-воспитательного значения.

В какой-то мере эта сторона футбольного дела совпадала с моими взглядами, хотя полной аналогии футбола с театром я не считал возможным проводить ни в какие времена. Однако в полной мере предавать забвению зрелищное выражение матча (читай, спектакля) тоже не должно быть свойственно, несмотря на то что из красоты без победы, как говорится, шубы не сошьешь!

В Центральном Доме литераторов им. А. А. Фадеева футбольная тема постоянно дискутировалась в творческих кругах. Драматурги Исидор Владимирович Шток, Алексей Николаевич Арбузов, поэты Константин Яковлевич Ваншенкин, Николай Константинович Доризо и другие почитатели футбольной игры высказывали мнение о все большей утилитарности и унификации игрового действия на поле. После мирового первенства 1958 года арифметический уклон в прессе и впрямь бросался в глаза. Каждый отчет об очередном матче пестрел цифровыми обозначениями и критикой, если входившая в моду бразильская система явно не просматривалась в тактической расстановке команд.

Качалин разделял взгляды на определенные достоинства бразильской системы и важность тактики в общем комплексе боеспособности команды, но как опытный стратег не торопился с реорганизацией: требовалось время и переподготовка исполнителей.