Борис Майоров - Я смотрю хоккей Страница 40

Вообще, нас такая тактика устраивает. В хоккее счет 0:0 удержать на протяжении всей игры невозможно. В хоккее так: кто не забивает, тот проигрывает. Но я вполне допускаю, что чехи пока ведут разведку или хотят измотать шведов, — ведь тот, кто атакует, тратит больше сил. Впереди вся игра, и установка на каждый отрезок может быть разной.

Но пока шведы атакуют. Правда, без особого успеха. Шведы, вообще, всегда раскачиваются довольно медленно. Именно поэтому мы обычно стараемся уже в первом периоде «взять их тепленькими». Иногда это удается.

Пока они переигрывают только благодаря пассивности соперников. Лишь к концу периода их превосходство становится реально ощутимым. И за две минуты до перерыва Олссон открывает счет.

Команды уходят отдыхать. Через десять минут они снова вступят в борьбу, и тогда станет ясно, была ли тактика первого периода для чехов временной. Уверен, что сейчас они пойдут вперед. У них же линия нападения вообще сильней защиты, тем более сейчас, когда их лучший защитник Сухи травмирован и сидит на скамье запасных. Для них наступление — единственная верная защита.

Второй период. Нет никаких перемен. Все как до перерыва. Ровная, без взрывов, с некоторым преимуществом шведов игра. И вдруг я абсолютно отчетливо вижу, что обе команды борются из последних сил. Игроки просто не могут взвинтить темп — они страшно устали. Когда они садятся отдыхать, вокруг них хлопочут массажисты, когда встают — кажется, через силу перекидывают свои тела через борт. В каждом движении — вялость. Каждый шаг — будто с пудовыми гирями на ногах. Вот они, плоды невиданно длинного и изнурительного чемпионата. Он измотал и нас, болельщиков, а как же измотал он игроков! И на закуску — такой матч.

1:0 в футболе — это половина победы и почти гарантированная ничья. У нас это ничто. Значит, ни секунды передышки усталым нервам. Нет преимущества, нет победы, ничего нет. И так до последней секунды.

Последний период. Никогда еще не было у меня во время матчей такого самочувствия. Я сидел на своем месте, не мог произнести ни слова и весь дрожал мелкой дрожью. А когда шайба после чьего-то броска летела в сторону шведских ворот, я словно проваливался в воздушную яму — внутри у меня что-то обрывалось. Это очень странное состояние. Другое дело, когда игра головокружительно интересна, когда дух захватывает от стремительного темпа и молниеносных комбинаций. А тут ничего этого нет. Ритм скорее может усыпить своей монотонностью. И при всем том такое внутреннее напряжение. Оно все накапливается и накапливается, но некуда его выпустить.

Взрыв произошел за десять минут до финальной сирены. Сборная Чехословакии начала тот штурм, которого ждали от нее с самого начала. Чем могли ответить им шведы? Ничем. Они уже не бегали по площадке. Они ползали. Но они ответили. Они ответили такой самоотверженной защитой, что об нее разбивались все атаки. Они проявили такую силу духа, такое мужество и волю, что это заменило им отсутствующие силы. Эти десять минут непрерывного штурма были десятью минутами беспрерывного триумфа шведского вратаря Холмквиста, который совершал на глазах у всех невозможные вещи. Но и каждый из шведских игроков превратился в эти минуты во вратаря, ложась под шайбу, бросаясь под удары, не щадя себя.

Время шло к концу, и штурм шведских ворот стал ослабевать. Кажется, после стольких бесплодных попыток забить гол чехословацкие хоккеисты разуверились в своих возможностях. К тому же время работало против них. Они торопились, их передачи теряли остроту, броски — точность. Их самый результативный нападающий Недоманский умудрился не попасть в пустые ворота.

Последнюю отчаянную попытку они предприняли на последней минуте. Дзурила отправился на скамью запасных, а на площадку вышел шестой полевой игрок. И снова шведы выстояли. А когда оставалось несколько секунд до финальной сирены, они перехватили шайбу. Она попала к Стернеру и от его клюшки влетела в незащищенные чехословацкие ворота. Бросок, однако, запоздал — сирена прозвучала мгновением раньше. 1:0.

До чего же спокойно стало сразу на душе. Я вышел в опустевшее фойе «Юханнесхофа» усталый и счастливый. Идти куда бы то ни было не осталось сил. Я уселся за какой-то столик. Не заметил, как подошли и сели рядом еще несколько человек. Один из них, казанский журналист, досгал стограммовую бутылочку «Столичной», и мы впятером тут же распили прямо из горлышка. За нашу победу, за семикратных чемпионов мира.

Конечно, будь я сейчас в команде, я бы и мысленно не стал произносить такой тост — впереди матч с Канадой. Но тут, на стадионе, я присоединился к нему смело. Все ясно — не обыграть канадцев мы сегодня не можем.

Победа в последней игре досталась нам не так просто, как я предполагал. Видно, и наши не двужильные, и их силам есть предел. И все же победа была, и победа уверенная. Никаких шансов на успех не оставили наши ребята канадцам и их болельщикам.

Как все будет дальше, я мог во всех подробностях рассказать заранее. Сначала — качать Зингера, потом — обоих тренеров. Несколько минут всеобщего восторга и неразберихи, и команда выходит на пьедестал. Старшинов стоит с двумя кубками — за первенство мира и Европы — и, подняв их над головой, позирует фоторепортерам. Потом — круг почета. Потом — репортерам позирует вся команда, с врачом, массажистом, руководителем делегации…

Знакомый, из года в год повторяющийся ритуал…

И с трибуны я смотрю на него спокойно, даже чуть скептически улыбаясь наивному проявлению радости этими взрослыми людьми. И тому, как вытянулись они все, словно на параде, и молча, не шевелясь, как в почетном карауле, слушают наш гимн и следят за поднимающимся вверх нашим государственным флагом. Но ведь шесть лет подряд я был участником этой процедуры, шесть лет стоял в одном строю со всеми, стоял, не смея шелохнуться, как в почетном карауле. И шесть раз в жизни в эти минуты мне приходилось сдерживать готовые брызнуть из глаз слезы.

Восторженность? Наивность? Сентиментальность? Думайте что хотите. Я-то знаю, что это. Только это невозможно объяснить. Это надо пережить самому. К этому надо прийти вместе с командой. Это чувствуешь, только находясь там, по ту сторону поля. Моя жизнь сложилась счастливо: мне довелось пережить это чувство.