Чак Норрис - Всем бедам назло Страница 44

— Похоже, у вас растет великан! Наверное, будет играть в американский футбол!

Накануне тридцатой недели беременности Джины доктор Деворе сообщил нам, что скоро ему доставляет новый аппарат для УЗИ, позволяющий получать трехмерные изображения. Он собирался использовать его для обследования Джины, потому что с помощью этого аппарата можно было лучше рассмотреть наших детей. Этот новый аппарат буквально спас им жизнь.

На 23 октября Джине была назначена операция, и ожидание казалось для нее вечностью. На тридцать первой неделе беременности у Джины начались резкие боли в правом боку. Она пробовала сменить позу, но боль не утихала. «Может быть, эти резкие боли вызваны тем, что я ношу близнецов? — думала Джина. — Но во время прежних беременностей у меня никогда не было таких сильных болей». Пять дней она терпела боль, а затем все-таки позвонила своему гинекологу. Врач велел Джине немедленно приезжать к нему в офис.

Он сделал анализ крови, чтобы убедиться, что у нее не аппендицит, а затем сделал УЗИ.

— Все выглядит нормально, — сказал он. — Может быть, это растяжение?

Это было маловероятно, но Джина согласилась с его предположением и вернулась домой. Началась тридцать вторая неделя беременности — большая веха для нее. Для акушеров и врачей-неонатологов тридцать два является «волшебным» числом. Дети, рождающиеся после этого срока, выживают гораздо чаще и с меньшим количеством серьезных осложнений, чем те, кто рождается раньше.

Перед тем как лечь спать в тот вечер, мы с Джиной, как обычно, помолились. Затем Джина сказала мне:

— Мне почему-то немного страшно, и я не знаю почему, но я хочу тебе кое-что сказать. Если со мной что-то случится, прошу тебя, никогда не забывай, как сильно я люблю тебя, и не расставайся с Иисусом.

На следующее утро Джина заметила, что Дакота перестал двигаться и что ее старый шрам от кесарева сечения стал выглядеть как-то не так. Ей показалось, что он выпирает наружу. Мы сразу же позвонили доктору Деворе. Когда он стал обследовать Джину на своем новом ультразвуковом аппарате, я заметил, как его глаза расширились, а на лице обозначилась тревога. Он сказал, что вокруг сердца Данили скопилось еще больше жидкости, а сердце Дакоты работает слишком напряженно. Затем он провел датчиком УЗИ над животом Джины и сказал:

— Детей нужно рожать немедленно. У Джины может произойти разрыв матки. Поезжайте прямиком в больницу — не домой, не еще куда- нибудь, а в больницу.

Шокированные и перепуганные, мы помчались в больницу. Джина всю дорогу рыдала и говорила, что детям еще рано появляться на свет. Я гнал машину как сумасшедший и считал, что у нас нет выбора.

Джину уложили на каталку, привезли в операционную и стали готовить к срочной операции, а медсестра тем временем дала мне необходимые указания и выдала синий хирургический костюм с шапкой, которая была похожа на женскую шапочку для душа, и парой бахил. Я надел все это поверх одежды.

В это время Джина находилась под другим, весьма необычным покровом. Когда она лежала на каталке, одна темнокожая медсестра ласково спросила ее:

— Хотите, я помолюсь с вами перед операцией?

Джина удивилась и едва слышно произнесла:

— Да. И помолитесь за наших деток.

Эта милая женщина помолилась простой молитвой и попросила Бога быть с Джиной и детьми во время всей операции и направлять врачей, которые будут делать эту операцию. Затем она стала читать двадцать второй псалом, а Джина повторяла за ней:

— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться… Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, ибо Ты со мной…

Спустя некоторое время я пришел к Джине в родильный зал. Вместе со мной пришел и четырнадцатилетний сын Джины Тим, который собирался снимать появление малышей на свет на видео. Но он так нервничал, что забыл включить камеру!

Хирург, начав операцию, подтвердил, что доктор Деворе был прав:

— Я ясно вижу головы обоих детей сквозь стенку матки; она тонкая, как целлофан. Как хорошо, что вы приехали вовремя!

Наблюдать за рождением наших детей было новым и удивительным переживанием для меня. Когда моя первая жена рожала наших сыновей, меня не пускали в родильный зал, поэтому теперь я не хотел упустить ничего!

Только отец, который присутствовал на родах и наблюдал, как его ребенок появляется на свет, и слышал его первый крик, может понять, насколько радостное и волнующее это переживание. Я буквально не мог сдержать слез.

Дакота родился первым. Он появился на свет с громким криком и весил два килограмма. Вслед за ним родилась Данили, которая тоже кричала достаточно громко, возвещая всему миру о своем приходе. Она весила 1 кг 700 граммов. Сразу же после рождения каждого близнеца я перерезал их пуповины, и их увезли в неонатальное отделение.

Когда хирург закончил оперировать Джину, ее отвезли в послеоперационную палату, где я уже ожидал ее. Я обнял ее, поцеловал и сказал, как горжусь ею. Джина захотела увидеть Дакоту и Данили, и медсестры доставили ее на каталке в отделение интенсивной терапии новорожденных. Там мы с Джиной через стекло увидели наших чудо- детей. Данили чувствовала себя хорошо и дышала сама, но на обоих детях было множество датчиков, в их крошечные вены были вставлены капельницы, и каждому из них в нос была помещена трубка, ведущая в желудок, по которой поступало питание. Все датчики были подключены к мониторам, показывающим частоту сердечных сокращений и дыхания. Если возникала какая-то проблема, включался сигнал тревоги, вызывающий дежурную медсестру или врача.

Через пару дней нам с Джиной наконец разрешили взять детей на руки. Какое это блаженство! Однако когда я держал на руках Дакоту и разглядывал его прекрасное личико, вдруг сработал сигнал тревоги. Оказалось, он перестал дышать. У меня самого едва не случился сердечный приступ!

На сигнал тревоги прибежала дежурная медсестра. Она схватила Дакоту и стала легонько его трясти. Сигнал тревоги замолк. Она улыбнулась и аккуратно вернула малыша мне. Я все еще был в шоке.

— Что это было? — воскликнул я.

— Недоношенные часто перестают дышать, — пояснила она. — Когда такое случается, мы стимулируем ребенка, чтобы он снова задышал.

Медсестра говорила об этом так буднично! Может быть, для нее это и было обычным делом, но когда это твой ребенок, ты не воспринимаешь это как что-то обыденное! Это очень напугало нас, и, несмотря на все объяснения, мы с Джиной сильно перенервничали.

Дакота хоть и был большим из близнецов, но проблем с ним было больше. Почему-то у недоношенных мальчиков бывает больше проблем с дыханием. Я знаю, что в это трудно поверить, но их легкие просто слабее. У Дакоты была средняя степень дыхательной недостаточности. Он пять дней находился под аппаратом искусственной вентиляции легких и получал питание только внутривенно. И все же вскоре он начал сам нормально дышать.

Данили и Дакота должны были оставаться в неонатальном отделении неотложной помощи, как минимум, восемь недель. Но после четырех недель жизни в больнице мы с Джиной решили забрать малышей домой и договорились о круглосуточном медицинском наблюдении на дому.

Данили и Дакота оставались подключенными к сердечным мониторам еще три месяца. Их отключили от мониторов в канун 2002 года, перед самым Рождеством. Для нас с Джиной это стало самым лучшим рождественским подарком, о котором мы только могли мечтать.

Мы так радовались, что Данили и Дакота были с нами дома, что ч то практически невозможно выразить словами. Многие наши друзья дари ли малышам подарки и желали им всяческих благ. Одна написанная от руки записка особенно нам дорога:

Мои друзья были правы. Появление у нас детей стало одним из самых приятных и восхитительных моментов в моей жизни. В молодости я был слишком занят зарабатыванием на жизнь и очень многое пропустил в воспитании собственных детей. Но теперь я мог оставаться дома и растить детей вместе с Джиной.

С каждым месяцем я замечал, как растут наши дети. Вот они научились ползать, затем начали ходить и выражать себя как личности. Эти моменты я буду хранить в сердце до конца своих дней. Сейчас мы с Джиной, как родители, отвечаем за то, чтобы внушить нашим детям чувство собственного достоинства — не эгоистическую гордость, но средства созидания характера, основанные на библейских принципах.

Не успели мы немного расслабиться, как заметили, что младший сын Джины, четырнадцатилетний Тим, стал ревновать нас к малышам из-за того внимания, которое мы им оказывали. Тим совершенно не хотел общаться с ними. Келли же, напротив, сразу полюбила своих новых братика и сестричку. Она часто выговаривала Тиму: «Как ты можешь не любить таких малышей?»

В ответ Тим хмыкал и уходил от нее прочь.

Переломный момент наступил, когда близнецам было около шести месяцев. Однажды Тим проходил мимо их кроваток и увидел, что Дакота тянется к нему. И тут он не смог устоять. Тим взял Дакоту на руки и стал его качать. Сегодня Тим наслаждается своей ролью старшего брата.