Александр Кикнадзе - Тогда, в Багио Страница 8

У меня кончались пятнадцатикопеечные монеты. А на том конце телефона рассматривали один вариант за другим. Выручила сердобольная старушка, стоявшая за мной в очереди и положившая в мою протянутую руку полдюжины монет.

— Что касается Мирзояна, звони ему по этому телефону прямо домой, и я позвоню тоже.

Как разместил нас в самолете добрый человек Г. Мирзоян, для меня до сих пор тайна. Ибо точно известно, что сперва не хватало семи билетов, потом трех и уже перед самой посадкой — одного.

А в конце концов улетели все вместе, уже зная результат тринадцатой партии.

Свидетельство Анатолия Карпова:

— Мы смотрели эту партию до утра и не видели четкого плана реализации преимущества белых. Пожалуй, не видел этого и претендент. Перед тем, как отложить партию, он продумал более сорока минут (впоследствии оказалось, что был записан сильнейший ход). Затем в поисках путей реализации преимущества Корчной взял тайм-аут. Возможно, он хотел, чтобы я пришел на следующую, четырнадцатую партию под впечатлением от плохой отложенной позиции, а возможно, продолжал искать выигрыш в тринадцатой. При доигрывании оказалось, что он не учел уже четвертого хода черных. Ему пришлось работать за доской, работать самостоятельно. В результате попал в цейтнот. На одну минуту у него оставалось восемь ходов. За семь ходов до контроля Корчной перестал записывать партии… Он начал заглядывать в мой бланк для того, чтобы выяснить, сколько же осталось ходов. Я не закрыл своего бланка (очевидно, давая понять, что спокоен за исход поединка и определенным образом воздействуя тем самым на противника. — Ал. К.). Почувствовав, что Корчной начал нервничать, я заготовил ловушку, напав на пешку. Он попался на эту ловушку. В конце концов потерял ферзя и вынужден был сдаться.

Это свидетельство дополняется отчетом М. Таля в «64»: «Судя по всему, Корчной в своих анализах просмотрел перегруппировку черных фигур.

Иначе трудно объяснить, почему, раздумывая над своим 45-м ходом, он потратил более половины оставшегося ему времени. Корчной принимает решение с помощью нейтральных ходов дотянуть партию до контроля с тем, чтобы потом поискать пути с усиленной позиции».

Дотянуть не удалось.

Четкими ходами Карпов опровергает неудачный маневр белого ферзя и ловит его.

Что же касается четырнадцатой партии, она имела особый подтекст. Найдя опровержение открытого варианта испанской партии, Карпов заставляет претендента отказаться от нее.

Шестнадцатая партия — французская защита. Восемнадцатая партия — защита Уфимцева. Двадцатая партия — защита Каро-Канн.

Главное оружие выбито из рук претендента.

Мы едем на хороший счет — 3:1. И на хорошее настроение.

ГЛАВА V

Филиппины расположены на бесчисленном множестве островков. Если соединить их, то это будет не такое обширное государство. Страна невелика, но кажется, нет границ ее сердечности. Здесь живет удивительно доброжелательный народ, который любит петь, умеет строить, искренне радоваться гостю.

Едва выйдя из самолета, ты чувствуешь, как сразу промокла на тебе рубашка. Жаркий влажный воздух как бы замедляет движения, здесь неторопливые носильщики, неторопливые работники аэропорта. В этом климате, кажется, предосудительно делать резкие движения и изображать бурный темперамент. Единственное спасение для чужеземца — гостиница с ее кондиционерами.

Говорят, филиппинская природа щедра. Никто не будет спорить. Только нам, «которые чуть-чуть с севера», она кажется скуповатой. На самом деле, ну что за природа, если у нее зимой снега не выпросишь? На Филиппинах не знают, что такое снег. Зато хорошо знают, что такое дождь, или, точнее, что такое ливни. Тут нет привычных представлений о смене времен года, нет весны, лета, осени, зимы. Есть только два сезона: сезон, когда льют дожди, и сезон, когда они тоже льют, но не так уже сильно. Филиппинские острова продуваются во всех мыслимых и немыслимых направлениях океанскими ветрами. Дыхание океана, обильные осадки, плодородная почва — это та самая комбинация, которая создала редчайшие растения, овощи и фрукты, неведомые на других широтах. Заглянув на рынок, вы найдете на чистых, аккуратненьких лотках плоды, напоминающие груши, яблоки, лимоны и апельсины, но на самом деле не являющиеся ни тем, ни другим, ни третьим, ни четвертым. Я сделал попытку записать названия некоторых из них, и продавец, возле которого собралось несколько любопытных, искренне удивился тому, что есть края, где не знают этих овощей и фруктов, «которые растут в каждом дворе».

Здесь богатая земля, щедрое небо, работящий народ. Кажется, живи, радуйся, где еще в мире такая благодать?

Только далеко не у всех рис на каждый день да крыша над головой каждую ночь.

По вечерам высыпают на улицу целыми семьями, ужинают прямо на тротуаре и на тротуаре же ложатся спать: под голову — старый журнал как подушку, на себя — газету как простыню. Ложатся поздно, встают на заре. Стар и млад отправляются на работу, чтобы вкалывать на полную железку. Здесь нет выражения «вкалывать», но я думаю, что именно этот глагол наиболее точно определяет отношение филиппинца к делу. Если он работает, то работает от души и с улыбкой, всего себя отдает работе… с тем, чтобы через много лет, накопив деньги, получить крышу над головой.

Сегодня по телевидению будет показана шестнадцатая партия. Семнадцатую, восемнадцатую и девятнадцатую нам, по идее, суждено посмотреть в самом Багио. Двадцатую должны застать на обратном пути, в Сингапуре, который три раза в неделю отдает одну из своих телевизионных программ соревнованию в Багио.

На телеэкране крупным планом доска и две фигуры, склонившиеся над ней.

Знакомое лицо чемпиона. И с трудом узнаваемое лицо претендента. Нервически поводит плечами: нажав на кнопку часов, порывисто встает из-за стола, а когда надо записать чужой ход, резко хватает ручку.

Он мало напоминает того Виктора Корчного, которого я помню.

Несколько лет назад в Центральном шахматном клубе была развернута выставка картин казанской художницы Галины Ивановны Сатониной. Все ее работы были посвящены одной теме — шахматам. Многократная чемпионка Татарской АССР постаралась оживить фигуры, наделить их своими судьбами и характерами, связать их с теми, кто повелевает шахматным войском. Серия «Портретов» — это вся гамма чувств, которые испытывает за доской шахматист. Вот их название: «Упорство», «Непримиримость», «Презрение», «Ярость». Хотя, если признаться честно, мне не казалось раньше, что это главные чувства, которые владеют человеком за доской. Не казалось раньше. До Багио. А в Багио нельзя было не вспомнить об этих работах. И их названиях. Они выражали настроение чемпиона мира и его отношение к противнику.

Смотрю на Корчного и вспоминаю слова прекрасного советского режиссера Романа Кармена. Автор киноэпопеи «Великая Отечественная», созданной советскими и американскими кинематографистами, сблизился в годы работы над фильмом с интересными людьми и незадолго до кончины написал:

«Без друзей жить незачем. Но, впрочем, такие люди, которые сосут лапу в одиночку, все-таки еще находятся, но я их не понимаю. А зачем, собственно, жить, если не с кем разделить радость или горе?»

Кто друзья Корчного? С кем он делит радость или горе? Нет таких. Есть люди, которые готовы разделить с ним доллары, или фунты стерлингов, или марки, но не радость, но не горе. Кто друзья? Это Лееверик, имеющая за плечами немалый антисоветский стаж, которой ныне доверено защищать интересы Корчного (как она это делает, мы еще узнаем)… Известный аргентинский гроссмейстер, приезжавший консультировать Корчного и получавший гонорар чуть ли не за каждый предложенный им вариант. И еще маленькие глазастые подвижные филиппинцы-телохранители, о которых пишут манильские газеты и которые, как говорят, прошли специальный курс каратэ. Это — друзья?

«Предатели предают прежде всего самих себя», — писал Плутарх.

Комментатор, трижды в течение партии появлявшийся на экране, объявляет, что дело, скорее всего, сведется к ничьей, и, видимо стремясь оживить свой рассказ, занимается любопытной статистикой. Для того чтобы составить представление о силе команд чемпиона и претендента, он начинает подсчитывать баллы по Эло у каждого из тренеров и, сложив их прямо перед зрителями на компьютере, говорит:

— Господа советские тренеры имеют неоспоримое преимущество над господами-тренерами эмигранта, и, конечно, им хотелось бы немножко поработать вместе с Карповым над отложенной партией. Но если даже партия не будет доиграна, самый искусный в мире аналитик не найдет путей усиления позиции за белых или за черных, ибо хорошо известно, что четырехладейные эндшпили не выигрываются… тем более такой. А теперь, — продолжает комментатор, — я вам расскажу коротко о рейтинге. У каждого хорошего шахматиста есть своя сумма баллов, которая показывает, что стоит он в разные периоды своей жизни. Насколько он сильнее других или слабее. Каждый знает свое точное место…