Сатпрем - Сказочный Ключ

Сатпрем

Сказочный Ключ

Сатпрем

СКАЗОЧНЫЙ

КЛЮЧ

Матери

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Сатпрем и его работа вызывают во мне глубокое восхищение. Он позволил мне опубликовать солидную часть своих произведений, составляющих одну из моих издательских гордостей, и продолжает щедро одаривать меня своей дружбой, являющейся одной из моих самых больших ценностей. Однако я сожалел, что не мог сделать так, чтобы его произведения стали известны за пределами круга преданных читателей. И поэтому, когда он сказал мне, что адресует свою новую сказку под странным названием "Бигарно"* (Le Bigorneau), для моей серии книг "В помощь жизни", я наконец-то испытал радость счастливого исхода. Насколько же выросла моя озадаченность, когда я прочел эту сказку, которая потребовала от меня особого внимания и знания насущных проблем автора. Она также с трудом вписывалась в общую канву нашей серии. Я прямо признался в этом Сатпрему. Он выразил ответное понимание. Некоторое время спустя, когда я получил введение, озаглавленное "Сказочный Ключ" (La Clef des Contes), я ощутил радостный прилив в сердце. Этот светлый текст доставил мне редкостное ощущение сияния, облегчения и ясности, тем более, что с годами все больше давит приближение и страх "перехода". Потрясение было таким, что я сразу же захотел разделить его с другими. Но сколько читателей отреагируют на этот текст так же, как и я? Надеюсь, что много, но это ничего не значит. Я знаю лишь то, что каким бы ни было их число, те, кто будут затронуты, почувствуют себя по-другому и лучше. Как выразил это Сатпрем: "Так бы хотелось помочь этой Жизни быть тем, чем она ЕСТЬ под всеми этими тенями и своим Несчастьем, сказать людям: вы можете изменить свои жизни, вы можете настроить себя на другую тональность; под всем этим бессмысленным гамом есть Дверь, выводящая на Простор, и Якорь света." Не стесняйтесь перечитать эту книгу несколько раз, ибо каждый раз вы откроете для себя новое богатство, почувствуете более глубокое сцепление.

Робер Лафон

Содержание

Сказочный Ключ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1

Бигарно

О, малыш . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13 1. Старец . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 2. Мать истоков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17 3. Одна секунда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20 4. Жан-Идиот . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21 5. Бигарно-Улитка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24 Песнь потерянных Веков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27 6. Черный Вагон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29 7. Бигарно-Улитка у Ракообразных . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31 8. Путь, которого еще нет . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .34 Песнь на Краю Света . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .36 9. Загадка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38 10. Чрево Земли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .41 11. Неизведанная Жизнь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 43 12. И Галера плывет . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .46 13. Чудо Земли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48 14. Невозможное Тело . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 53 15. Великий Обман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .56

Несколько улыбок напоследок

16. Легкий человек . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 60 17. Легкое время . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63 18. Музыка Материи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 66 19. И они зародились . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70

* Во французском языке слово bigorneau многозначное: так называется литторина (род моллюска), а в разговорной речи это слово употребляется как синоним к словам "олух", "идиот", то есть, так называют человека, который выглядит каким-то странным или придурковатым в глазах окружающих. - прим. перев.

Сказочный Ключ

В нас всегда шевелится старая память. Нечто, что поет с другой стороны, или зовет, или неотступно преследует. И не очень понятно, с другой стороны чего - древние "дикари" (но не сегодняшние) знали, возможно, это лучше. В нас всегда живет старое Неизвестное, и оно тянет нас, оно кажется таким старым и таким близким, как неизвестное, которое было бы все же известно и которое было бы нами самими и одновременно нечто большим, как потерянный ребенок, который не может найтись, как очень древняя песня, которая больше не помнит своих нот, как очень древняя нежность, которая обнимает нас... там, с другой стороны слепо прожитых нами лет, в нашей сегодняшней шкуре. И "это" тянет; оно тянет не известно к чему, или мы больше не знаем, к чему оно тянет, и, однако это так, как если бы мы всегда знали "это". Это "страна где-то-там", где бегаешь, играешь, всегда играешь, великое солнечное пространство, которое нас населяет, даже когда мы зажаты в четырех стенах и "при полном параде"; "это" бьется в сердце ребенка, который больше не очень-то знает ни где, ни в чем он находится - здесь или там, и, быть может, одновременно здесь и там в одной и той же шкуре. И так тягостно больше не ведать этого, все же зная о... "нечто", что вибрирует внутри, что зовет внутри, так далеко, так близко, как потерянная любовь, как жажда, которая знала свой источник и которая бежит в пустыне наших бульваров и по серым улицам наших будней. Узнаем ли мы когда-нибудь, откуда "это" исходит и куда оно ведет? Но это там, ничего не поделаешь, и оно тянет и тянет - это "с другой стороны". И иногда эта другая сторона вдруг улыбается нам во сне, пропевает свою ноту в тот момент, когда кажется, что все потеряно, открывает свои глаза, когда не видно ничего, когда нависли тучи, когда корабль дал течь, когда накатывает волна, и это "ничто" вдруг внезапно приходит из бесконечности и заполняет нас... эта секунда обольщает нас, а затем она проходит, и мы еще бежим, чтобы догнать ее, эту секунду из "ниоткуда". Либо забываем эту секунду, хороним ее под покровом забвения или суеты, потому что "это" было связано с чрезмерными невзгодами, эта маленькая секунда "никакая", и она так наполнена... "чем-то", чего больше нет и что все же есть. Но эта секунда вернется к нам еще раз, и еще, на неожиданном повороте, как маленький вопрос без слов, как музыка без нот, либо как крик я-не-знаю-чего, что хотело бы жить или родиться и что появляется как немая рана. Есть нечто, чего там нет и что все же есть, что оставляет "дыру" в наших жизнях. Эта "дыра" неизведанного в наших жизнях, и некоторые существа заполняли ее божественной музыкой - Бетховен, Бах... - магической поэзией - Рембо, Вийон и другие - священной вибрацией, как гонг храмов и ведические песнопения, которые простираются так далеко через пространство и время. Но мы всегда в наших стенах здесь-и-сейчас. Либо эту "дыру" заполняли еще Сказки, взывающие к мифическим пейзажам и персонажам, и все же эти пейзажи и персонажи так знакомы нам, как если бы мы наконец-то вновь находили их, как если бы, наконец, это была "та страна", то "нечто", чем мы хотели бы быть и жить. А затем, есть все эти любителя Раев, которые хотели бы заключить эту маленькую божественную секунду, этот маленький прибой из бесконечности, в ту или иную коробку, в того или иного бога, в какого-то "спасителя", избавителя от нашей Нищеты и наших дырявых сердец - спасителя, который никогда не спасает. А этот Рай - на другой стороне, и Небо и Бог - на другой стороне, и все же эта "другая сторона" упорно бьется в нас на конце всех этих неизвестных тысячелетий, всех этих исчезнувших образов и всех потерянных трудов. Упорствует старая Музыка, упорствует старая Жажда, упорствует старая дикая Птица, никогда не пойманная, которая бьет своими крыльями в нашей тюремной клетке. И затем, есть еще эта старая Смерть, которая всегда готова поставить точку на наших песнях и наших сказках и наших надеждах и нашей любви, никогда не удовлетворенных. И всякий раз это старая Трагедия. И навсегда?

В наших человеческих жизнях есть совершенно ложные чувства. Как если бы все виделось наизнанку или через экран. А затем, однажды, это экран спадает. К сожалению, он падает тогда, когда слишком поздно что-либо сделать или изменить - на смертном одре или в камере смертника. Тогда узнаешь, что "смерть" - это ничто, и есть только экран, который делает смерть. И что всю свою жизнь жил в смерти, в смерти, которая притворялась жизнью и которая околдовывала какими-то небылицами. Но кто хочет жить этой Сказкой и убрать экран... не умерев при этом? Стало быть, нужны катастрофы, чтобы увидеть то, что есть там? Либо, быть может, сами катастрофы вызываются, коллективно или индивидуально, для того, чтобы заставить нас увидеть то, что есть там? Но... всегда есть это проклятое "но": всегда слишком поздно изменить что-либо в этой проклятой ситуации, индивидуальной или коллективной, и зажить жизнью хорошей стороны - физически это как раз тот момент, когда уходишь "на ту сторону". Надо пересечь Смерть, оставаясь живым! И принести сюда то, что есть на другой стороне, изменить-трансформировать это "здесь" с силой или силой так называемой "той стороны". Зажить, наконец, этой Сказкой, этой Музыкой, этой избавляющей Бескрайностью, этой Жизнью, которая больше не является этой стоящей или ожидающей смертью. У нас больше нет времени ждать: Смерть повсюду, заправляя миром и гримасничая, насмехаясь миллионами гномов в карликовом мозгу, наделенных непомерными гипнотическими инструментами. Вся эта порода должна пересечь Стену, либо умереть внутри. Но эти "катастрофы" желательны или направлены на то, чтобы заставить нас выйти из этого слишком человеческого рода и сменить сторону, вместо того, чтобы вечно умирать не на той стороне. Вся эволюция, все изменения видов или переходы от одного вида к другому происходили через некую смерть, которая, несмотря ни на что, была все же Жизнью; это исчезал старый экран, чтобы освободить проход в другой воздух и к другим средствам жизни - и к другим глазам. Всякий раз старая Сказка оборачивалась правдой... на некоторое время. До тех пор, пока новый вид не заключал себя в какую-то новую систему или новую тюрьму... которую еще надо разрушить, чтобы перейти к большим глазам или более свободному воздуху. Как если бы "нечто" вечно пыталось высвободить себя в нашей эволюции. И так далее? Но где это "далее", когда тотальная, глобальная Смерть стоит у наших дверей и разрушает саму землю, которая нас вынашивает? Существует ли, в конце концов, другой Закон, больше не являющийся законом Дарвина и законом эволюции скелетов? Сделаем ли мы, несмотря на нас самих, некий улучшенный скелет, который выпустит на простор некоего другого смертного гнома, наделенного колоссальными средствами, чтобы всегда улучшать старую Смерть? Или же... прикоснемся ли мы к самой Цели этой несчастной эволюции Смерти и сотворим - произведем - божественный вид, наделенный своими божественными средствами: "другую сторону", которой никогда не было здесь в теле и в сознании, в высшей степени измененном-трансформированном? И все же эта другая сторона всегда была здесь, в теле, но погребенной, потопленной под сгущенной грязью; однако иногда ей удавалось издать бессмертный крик, испустить божественную музыку, золотую мечту, восхитительную сказку, которая являлась как бы предчувствием или воспоминанием о грядущем. Мы совершенно незакончены. Мир не останавливается на нашей истории дураков, ставших очень опасными. Тогда что же есть там, в теле, смертном и несчастном, что могло бы послужить мостом между тем, чем мы сейчас являемся и тем, чем мы должны стать? Там внутри, в этом теле, должно быть Чудо, раз уж эта чертова Эволюция переходила от чуда к чуду, и всякий раз старая невозможность становилась новой возможностью. Должен быть Секрет в этой Материи, должна быть Сила в этой неуклюжей материи, нашей материи.