Олег Шляговский - Поэзия – лекарство и яд гениев, или Исповедь реабилитанта Страница 11

"Алечка", – сказала она, – "это не твоя тема. Тебе надо заниматься подготовкой к школе, а затем идти погулять во двор. Не хватало еще, чтобы твой стих увидел папа". С учетом того, что папа был военным человеком, предупреждение значило для меня достаточно многое. Результат папиного знакомства с моим любовным творчеством я представил себе сразу же.

После такого конкретного разговора я продолжал писать все реже и реже. Причем происходило все тайком и, конечно, без должного энтузиазма. Да и какой может быть результат, если твою деятельность не одобряют главные цензоры – твои родители.

Так, психотерапии не удалось первый раз начать атаку на мои болезни. Да, хочу вам сказать, в детстве у меня их было предостаточно: и воспаление легких, и ангина преследовали меня ежегодно. Затем с моим усиленным занятием спортом они стали проявлять себя все реже и реже, но окончательно не покидали свои позиции. Во время обучения в морском училище имени С.О. Макарова и работы в океане на здоровье я не жаловался. Причин для этого не было никаких. Однако как показала жизнь, болезни притаились для решительной и более поздней атаки на мой организм.

Второй раз поэтическая самотерапия пригласила меня к танцу, когда я начал службу на корабле после окончания училища в звании лейтенанта. И в этот раз за написанием стихов меня застал старший помощник командира корабля и так вежливо, как может сказать офицер, находясь на его должности, произнес: "Товарищ лейтенант, вам что, е…. мать, делать больше нечего, как заниматься этой х…й!!! Ну – ка, марш изучать свое заведование! Через 15 минут приду, проверю". Выбора у меня не оставалось. Кто же будет рисковать карьерой офицера из-за стихов? Время от времени я писал стихи, но о прочтении их вслух речи не шло.

Однако настало время, и я взял с собой в поход томик Шекспира. Причем это время не заставило себя ждать. Случилось это уже перед следующим выходом в океан. Мы шли работать в один из районов Атлантического океана, известного всем под названием "Бермудского треугольника", а точнее прямо в его юго-восточный район. Там был квадрат наших исследований.

Я и тогда не сказал бы вам, какие мысли были у меня в голове, когда я взял дома Шекспира с полки, положив его в чемодан, и сейчас вспоминая об этом. Могу сказать точно только одно, когда у меня бывало, скажем так, не совсем хорошее настроение, я читал его вслух. Сразу после начала чтения вслух свист ветра, качка, удары волн в иллюминатор моментально куда-то исчезали, а на их место приходили диалоги, рассуждения, интриги, представленные великим Шекспиром.

Приведу одну из выдержек из трагедии "Король Ричард Второй", отмеченную и читаемую мной еще тогда в "Бермудском треугольнике":

Куда ни взглянет небо, всюдуДля мудреца – счастливый порт и пристань.Пусть рассуждает так нужда твоя:Помощница отличная она.Представь, что ни король тебя изгнал,А ты изгнал его. Тому несчастьеПереносить трудней, кто слаб пред ним.Тебя – стяжать послал я, скажем славу,А не король сослал тебя. Представь,Что в нашем воздухе чума нависла,И ты в здоровый климат удалился.Предположи, что все душе родное —Не здесь, но там, куда ты держишь путь.Вообрази, что птицы-музыканты,Что дерн-травой усопшая зола,Цветы-красавицы, твои шаги —Торжественный или веселый танец.Того из нас тоска грызет слабей,Кто ею небрежет, смеясь над ней.

Не правда ли, поэтическая установка Шекспира на изыскание радости в любой сложившейся ситуации проста и гениальна.

О третьем случае дружеской помощи поэзии моему пошатнувшемуся здоровью вы уже знаете.

Вернемся же к освоению наработанной мною методики.

Когда я получил положительный результат от своей методики, меня заинтересовало – неужели до меня не было людей, нашедших свою помощь при восстановлении здоровья в поэтическом слове. Где же их искать? Конечно, среди поэтов. Возможно, таких людей по миру сотни и тысячи, но кто о них знает. Ну, оказали они помощь своему пошатнувшемуся здоровью и вполне возможно даже не поняли, что именно она, поэзия, помогла им. Тогда откуда окружающим знать об этом.

А вот о таких личностях, как Пушкин, Лермонтов, Гете, Толстой Лев Николаевич знают практически все. Ученые, занимающиеся изучением фактов жизни таких великих людей, оставили нам достаточно их биографических данных, чтобы можно было подробно проследить их жизненный путь любому желающему.

Я внимательно стал перечитывать их биографии, и что вы думаете!? Передо мной во всей красе открылась картина поэтической самотерапии, которую каждый из них вписал в историю реабилитации собственного организма достаточно красочно.

Однако я еще не закончил рассказ о своем пути по применению поэтической самотерапии. Вернемся к нему. Трижды самотерапия стихом помогала мне быстрее и без лишних психологических издержек вставать на ноги и продолжает помогать в любую трудную минуту. Да, я не оговорился, именно трижды. О двух случаях восстановления своего организма, я вам рассказал вначале, так как они привели меня к анализу основ чудесного исцеления. После третьей серьезной операции – она была нейрохирургической и без участия зловредных клеточек, процесс подготовки к операции и восстановления после нее не вызывал у меня никаких сомнений. Теперь уже поэтическая самотерапия была всегда у меня с собой.

Перед тем, как перейти к уникальным фактам биографий знаменитых творческих личностей, расскажу вам о последнем моем восстановительном процессе после нейрохирургической операции.

Основной задачей реабилитации было восстановление двигательных функций правой ноги. Она была приблизительно, как веревочка, если не учитывать того, что сразу после операции я не чувствовал ее полностью – опять передо мной встала задача восстановления.

Для начала хочу вам сказать, что, находясь в палате, психологически я чувствовал себя дома за письменным столом – я писал.

Удивительное состояние, когда пишешь! Весь мир вокруг для тебя полон жизни и он прекрасен. Другими словами, никаких переживаний ни до операции, ни после.

Признаюсь вам, что находясь сразу после операции в реанимационном отделении, единственно чего мне хотелось и о чем дольше всего я жалел, что там у меня не было ни авторучки, ни блокнота. Вот такая она поэтическая самотерапия!

Сейчас расскажу вам, что же было самое главное для меня конкретно в этом восстановительном процессе после нейрохирургической операции. Правая нога никак не хотела подчиняться командам моего мозга. Я ее ставлю на ступеньку, а она как бы сомневается делать ей это или нет. Можно было бы делать это и с тростью. Однако, когда я спросил об этом своего лечащего врача, он сказал: "Хотите, что бы процесс восстановления занял у вас больше времени – берите трость". После таких слов, конечно, я трость в руки не взял и продолжал проделывать неимоверные усилия для достижения взаимопонимания со своей своенравной ножкой.

При очередном спуске по лестнице, когда я ставил свою ногу на очередную ступеньку, я вдруг отчетливо понял, чего ей родимой не хватает! Ей не хватает уверенности. "Ха – ха!", – скажите вы. Для такого простого вывода не надо было тратить так много времени. Все и так было ясно с самого начала.

"Да, конечно, было ясно, но не до конца!", – отвечу я. Я же не давал себе, а, следовательно, своей ноге конкретной установки именно на уверенность.

Как я только это осознал, ставя ногу на следующую нижнюю ступеньку, я вслух, подчеркиваю вслух, дважды произнес: "Ножка размеренно, встаем на ступеньку уверенно". И, о чудо, оно повторилось, как и после первой операции, помните, я вам рассказывал, как я в лесу впервые своим ногам начал читать стихи. Откровенно говоря, продвигаясь по лестницам, в этот раз я читал те же стихи, однако должного эффекта не было. А вот, когда я понял, что ключевым словом к сегодняшнему успеху, именно для меня, является слово «уверенность» – все сразу пошло как по маслу.

И здесь, как и после первой операции, я сравнивал результаты после применения установки на уверенность и без нее. Без сомнений установка оказывала должный эффект – дело пошло. Результат: на сегодняшний день с ногой нет практически никаких проблем. Правда, на корт пока не выхожу.

В заключении повествования, о третьем серьезном восстановительном процессе (всего их было пять и все успешные), не могу не сказать о своих наблюдениях, полученных в Научно-исследовательском нейрохирургическом институте им. проф. А.Л. Поленова. Операцию мне делали именно там.

Многие пациенты с нарушением двигательных функций ног, перемещались по коридорам больницы в сопровождении своих родных. Они пытались помогать себе так же, как и я. Я имею ввиду использование речевых установок, произносимых вслух. Однако выглядело это по-другому. Родственник, сопровождающий такого после операционного больного, говорил ему: "Вот видишь все хорошо. Вот ножка твоя и встала. Давай, давай увереннее, увереннее и все будет хорошо".