Давид Серван-Шрейбер - Тело любит правду Страница 17

В наших мозговых структурах записана связь, которая соединяет нас с муками и радостями других людей, с миром вокруг нас.

Эта связь и делает нас людьми — обособленными и связанными друг с другом. Чувствующими и потому ответственными.

Быть хорошим человеком

«Я не знал, что такое стресс, пока не приехал на Запад!» Ошеломленный, я пристально вглядываюсь в своего собеседника. Калсон — сирота, покинувший свой родной Тибет в возрасте восьми лет и проживший полжизни без документов; сейчас он работает директором школы в городе Дхарамсала на севере Индии. Он никогда не испытывал стресса?

В ответ Калсон рассказывает мне о двух годах, проведенных в Соединенных Штатах: он окончил там магистратуру по педагогике. «Я жил вместе с американскими студентами. Что бы мы ни делали, нам всегда чего-то не хватало. Мы шли в магазин — нужно было торопиться домой, чтобы делать домашние задания; мы садились за книги — надо было поскорее заканчивать, потому что скоро придут друзья смотреть телевизор; мы смотрели матч по телевизору, а комментаторы говорили, что настоящим событием станет следующий матч…» Как мы дошли до такой жизни? Нам завидуют миллиарды жителей планеты… Как же мы можем испытывать больший стресс, чем беженцы, которые каждый день борются с нуждой, которым иногда не хватает даже воды? В своем эссе на эту тему английский философ Ален де Боттон написал: как только наши основные потребности удовлетворены (защититься от голода, холода и насилия), нашей самой большой потребностью, помимо любви и секса, становится одобрение и признание окружающих[61].

Мы действительно отчаянно хотим чувствовать, что значимы для других, что нам уделяют внимание, прислушиваются к нам. Но, чтобы этого добиться, у нас есть только одно средство — наблюдать за тем, что делают другие, те, кого социологи называют нашей референтной группой, и с кем, по нашему убеждению, действительно считаются… и подражать им по мере сил. Чаще всего речь идет о наших соседях, друзьях, людях, рядом с которыми мы выросли. Если их дети играют на фортепьяно, ездят на горнолыжные курорты, если у них есть загородный дом и большой джип, если они питаются экологически чистыми продуктами, бегают по утрам сорок пять, а не двадцать минут, свободно говорят по-английски, занимаются йогой… тогда и мы должны волей-неволей «соответствовать». А для этого нужно постоянно бежать-бежать-бежать. Хотя и этого редко бывает достаточно.

У моего тибетского собеседника нет ощущения, что он должен за кем-то гнаться, чтобы заслужить уважение тех, кто его окружает. Он чувствует, что приносит пользу детям и помогает делу сохранения тибетской культуры, и этого ему хватает. И не имеет значения, какая у него зарплата и есть ли у него машина. Он знает, что его ценят, и не стремится добиться большего. Значит ли это, что мы обречены на стресс, потому что живем в обществе потребления, которое измеряет ценность человека его производительностью и обилием разных занятий?

Невозможно не чувствовать потребности в том, чтобы окружающие считали меня хорошим человеком. Но я могу отчасти выбирать свою референтную группу. Сегодня многие поняли, что подлинное богатство измеряется прежде всего качеством наших отношений с людьми.

А это до некоторой степени зависит от нас самих. Мы можем выбирать наши ценности, наше поведение, наших друзей. И еще мы можем воспитывать в своих детях уважение к этому выбору. Ведь, в конце концов, на смертном одре нам останется ответить на один-единственный вопрос: умели ли мы любить и быть любимыми? Иными словами, умели мы быть здесь и сейчас или всю дорогу думали о следующем матче?

Смысл жизни

Однажды, когда мне было лет пятнадцать, я услышал проповедь деревенского священника. Он начал ее с вопроса: «Где искать Бога, где Его обрести?» Продолжения я не запомнил и потом часто сожалел об этом…

Сейчас я думаю, что за этим многовековым понятием «обрести Бога» стоит наше стремление найти в своей жизни смысл — тот, что ее обогатит. Новое слово к этой теме добавили нейробиологи: полнокровное ощущение жизни, говорят они, зависит не столько от осознания ее смысла как такового, сколько от равновесия лимбической системы — нашего эмоционального мозга.

Что для него нужно? Прежде всего, связи, отношения. И находит он их в четырех областях.

1. Тело

Если мы не позволяем себе сосредоточиться на сиюминутных ощущениях — на прикосновении, вкусе, на том, что видим, если мы не можем беззаботно веселиться, предаваться радости или (что труднее) печали, значит, у нас отсутствует связь с нашим телом, мы не присутствуем в самих себе. Один из способов обрести утраченную связь — это занятия спортом: они требуют от нас одновременно внимания, гибкости и приложения сил. Когда мы занимаемся медитацией или внимательно слушаем другого человека (не теряя связи с чувствами, которые вызывает у нас его рассказ), мы тоже подключаемся к этому первому — телесному — источнику ощущений: тело реагирует на окружающий мир, по нему от этого контакта словно расходятся волны, к которым мы можем обратить свое внимание.

2. Ближний круг

Наш эмоциональный мозг прежде всего связан с телом, но он также отвечает за наши привязанности, отношения с близкими. Конечно же, чрезвычайно эффективный способ обрести смысл жизни — это Любовь с большой буквы. Когда мы с бьющимся сердцем смотрим в глаза любимому человеку, мы не задаемся никакими экзистенциальными вопросами… И вообще, возникновение любых близких отношений крепче привязывает нас к жизни. Мы не ищем смысла жизни, когда впервые ведем своего ребенка за руку в школу или смотрим, как он, гордый, поет с другими детьми в хоре. Не только любимые и дети, но и все те, кто нам близок, все, кому мы готовы отдать частицу себя, привязывают нас к жизни и придают ей смысл.

3. Общность

У одного моего пациента, электрика тридцати лет, была неизлечимая болезнь, и жить ему оставалось месяцы. Он жил кое-как: пил, ругался с близкими. И теперь ему было ужасающе одиноко. Он уже не работал и, заглушая тоскливый страх смерти, проводил все дни у телевизора. Однажды, не выдержав, он пришел в общественный центр своего квартала и предложил бесплатно починить систему кондиционирования. Проводя там по нескольку часов в день, он познакомился со многими людьми, с ним здоровались, обращаясь к нему по имени, а когда он работал на крыше, ему приносили еду и питье… Через несколько недель его тревога исчезла, несмотря на то что болезнь прогрессировала. Он обрел смысл жизни, которого прежде ему страшно не хватало. Оказалось, достаточно начать делать что-то для других людей, для общества, чтобы почувствовать, что ты нужен, что тебя ценят. Мы все такие же, как он. Даже если наша жизнь сложилась благополучнее, у нас есть потребность быть полезными людям за пределами круга наших близких. Нам нужно ощущать, что мы вносим свой вклад в жизнь общества, и потом это перейдет к нашим детям.

4. Духовность

Мы можем чувствовать свою связь с неким иным измерением, существующим за пределами нашего тела, общества и вообще мира живых существ. Есть люди, для которых главный источник смысла именно здесь — в ощущении присутствия этой безграничной, непостижимой сущности. Это присутствие часто именуется Богом (или Яхве, или Аллахом), но мы его чувствуем и просто находясь на природе или в особых местах, напоминающих нам о бесконечности Вселенной и времени. Странно, но именно в тот момент, когда мы ощущаем, как ничтожно малы, наша жизнь одновременно кажется нам преисполненной смысла.

Есть вещи более насущные, чем ГМО

Стоит середина лета. На поле в департаменте От-Гаронн женщина с ожесточением вырывает из земли стебли трансгенной кукурузы. Она принадлежит к новой группе противников генно-модифицированных организмов (ГМО) под названием Faucheurs volontaires — «косари-волонтеры». Как и все вокруг нее, она надеется защитить своих детей, себя и все наше общество от нашествия этих новых видов, внушающих страх. Я восхищаюсь теми, у кого хватает мужества и решимости идти до конца, отстаивая свои убеждения. Но за это ли сейчас надо сражаться?

Трансгенные кукуруза и соя представляют серьезную экологическую проблему, с точки зрения будущего, но на сегодняшний день их опасность для здоровья людей носит в основном теоретический характер. Именно это вновь подчеркивает доклад французского Агентства по санитарной безопасности продуктов питания (Afssa), согласно которому до сих пор не было случая, чтобы какой-то вред для здоровья, будь то токсичность или «аллергенность», оказался напрямую связан с определенным, выпущенным в продажу ГМО.

Зато существует серьезная опасность, о которой никто не кричит: дело в том, что теперь все животноводство на Западе полностью ориентировано на кукурузу и сою, все равно, трансгенные или нет. Почему это так опасно? Потому что прежде в природе скот и птица питались травой, листьями и зерном и давали нам сбалансированные продукты, богатые жирными кислотами омега-3 — мясо, яйца, молоко, сыр, масло[62]. А идущие сегодня на корм кукуруза и соя, наоборот, очень богаты омега-6 и почти (или совсем) не содержат омега-3. Потребляя их с пищей, мы создаем в своем организме чрезвычайно вредный физиологический дисбаланс. Речь здесь не о пищевых добавках, а о том, чем мы кормим животных, которые потом кормят нас.