Роберт Хесль - Проблемы пищеварения. Какие задачи скрываются за желудочными и кишечными симптомами Страница 18

При острых состояниях, опасных для жизни пациента, в дело вступают хирурги. Пока они делают свою работу, больной находится под крылом Морфея. Но после возвращения из мира грез мысли, изложенные выше, становятся еще более актуальными. Хирург может только на время «заштопать» дыру, но исцелить себя может только сам пациент.

При перфорации открывается доступ в полость живота, и, как показывают результаты рентгенологических исследований, образуется наполненный воздухом зазор в форме полумесяца. Послание, которое несет симптом, несложно разгадать: человеку остро необходим воздух, то есть свободный доступ в широкий мир, куда можно попасть, только пожертвовав уютом своего маленького обжитого гнезда.

В обоих случаях симптомы одинаково драматичны. Защитное напряжение мышц распространяется на весь живот. При прободении возникает острое воспаление брюшины, таким образом, в войну вовлекается вся брюшная полость. И это война не на жизнь, а на смерть. Медики называют такое состояние «острый живот». Перистальтика полностью прекращается. При прослушивании в области живота обнаруживается мертвая тишина. Все нормальные процессы вынуждены замереть ради единственной и важнейшей задачи – выжить. Имеющаяся в распоряжении организма энергия направлена на физиологические процессы, обеспечивающие выживание, – прежде всего, на восстановление (ремонт, репарацию). Организм пытается выправить ситуацию, накинув большую страховочную сеть на прорванную стенку желудка. Подобно осторожному верхолазу, тело манипулирует этой сетью, чтобы предотвратить смертельное падение и сберечь шансы на выживание.

Если продолжить движение по «цепи эскалации», мы доберемся до самого устрашающего ее звена, в котором начинается развитие злокачественной опухоли – рака. (Уже само это слово заключает в себе агрессию!) Процесс развития рака имеет нечто общее с процессом регенерации, поэтому желудок – излюбленное место его дислокации. Однако мы отложим рассмотрение этого заболевания на более позднее время и посвятим ему отдельную главу.

5. Побег из райского мира

Желудочный пациент, как самый настоящий птенец, не замечает, что «взрослая» жизнь проходит мимо него. Он, в сущности, никогда еще не вылетал из гнезда и не познал свободу, присущую следующей – взрослой ступени развития. Птенец судорожно цепляется за свое гнездо – единственный знакомый ему оплот надежности. К тому же в гнезде так тепло, уютно и удобно, что решиться променять его на незнакомый и, возможно, холодный и опасный внешний мир чрезвычайно трудно. («Вот если бы гнездо было похуже… Да кабы оно опостылело…») Труднее всего вырваться из этого защищенного мирка и встретиться лицом к лицу с суровой действительностью изнеженным и избалованным детям (маменькиным сынкам и дочкам). Они не привыкли встречать отказы и самостоятельно бороться за что-то, ведь их желания всегда исполнялись «как по волшебству».

Типичного желудочного больного с детства окружает комфортная атмосфера «материнской утробы». Однако обрести необходимую для взрослой жизни мужскую агрессию можно, только вступив в открытую конфронтацию. Чтобы научиться противостоять страху, герой должен выйти в большой мир. Иногда только симптомы могут заставить его сделать это, иначе он так и останется до скончания века лежать или сидеть в гнезде.

Симптомы весьма болезненным способом показывают, что в этом ограниченном мире «что-то не так», что настоящий мир – это вовсе не райская страна с молочными реками и кисельными берегами. Также они намекают на то, что в глубине души человек и сам уже жаждет расстаться с этим обособленным райским местечком. Чтобы встать к штурвалу жизни, ему необходимо преодолеть регрессивные устремления и осознать, что удовлетворение его потребностей более не является чем-то само собой разумеющимся. Чтобы что-то получить, надо работать, к чему-то стремиться.

Такая «детская» борьба за свободу отражена в ряде мифологических сюжетов. Парцифаль был именно таким изнеженным и избалованным ребенком. Его мать Херцелоида одевала сына в девичьи платья, мечтая оградить его от опасностей рыцарской жизни. Парцифалю пришлось стать самостоятельным, чтобы покинуть оберегающую его золотую клетку. Легенда не оставляет сомнения, что усилия доброй, заботливой, опекающей ребенка матери сделали этот процесс очень сложным. Но Парцифаль освобождается от опеки матери и проходит через все опасности взросления. Так он становится, в конце концов, рыцарем Круглого стола и даже находит Чашу Грааля, то есть обретает окончательную свободу. Другой пример – жизнь Будды. Родившись в царской семье, Будда жил в комфорте, роскоши и безопасности, но покинул все, чтобы среди треволнений мира найти собственный путь к зрелости и совершенству.

Типичный желудочный больной – это человек, застрявший на уровне детского мировоззрения. Причем сам он убежден, что так оно и должно быть. (Психоаналитики в этой связи говорят об орально-агрессивной фиксации.) Желание вечно оставаться «баловнем судьбы» и получать все желаемое по первому требованию становится у такого человека естественной претензией. Однако взамен он давать ничего не хочет. Такое поведение характерно для раннего детства. Только уровень претензий у взрослых намного выше, требования предъявляются ко всему окружающему миру. Такой взрослый, не отказавшийся от мечты о райском мире «здесь и сейчас», хочет постоянно оставаться сытым и довольным, быть этаким пупом земли. Если мир не оправдывает его ожиданий, он обижается, а порой и оскорбляется. Такая «кислая» реакция подводит нас ко второму столпу желудочной проблематики.

Если больной скрывает от себя, что ему кисло на душе, об этом сообщит тело появлением кислой отрыжки. При такой отрыжке, а также при изжоге соляная кислота поднимается вверх по пищеводу. Этот симптом может появиться раньше, чем язва желудка, и сопровождать всю «желудочную карьеру» больного с самого начала[25]. Тело явно и весьма болезненно показывает, насколько кислую жизнь ведет человек, и делает подобное существование в прямом смысле слова жгучей проблемой. Кислая отрыжка символизирует агрессивную восходящую марсианскую энергию, которая настойчиво заявляет о своем праве на жизнь. Недостаточное образование слизи и избыточная выработка соляной кислоты могут вызвать образование язвы. При дуоденальной язве на первой план выходит избыточная выработка соляной кислоты, при язве желудка – недостаток слизи.

Но не в каждом желудочном пациенте легко распознать духовного «птенца». Если подобный человек пережил много разочарований, детское гнездо может еще стать для него неуютным. Тогда он его покинет, хотя и неохотно, но нередко лишь для того, чтобы просто свить новое на другом месте (= на другом уровне).

Агрессивная энергия может быть для начала направлена не на физическое «окисление», а на реализацию честолюбивых устремлений. Однако на этот путь чаще вступают «пропитанные кислотой» кандидаты на язву двенадцатиперстной кишки (люди «дуоденального типа»). Они неосознанно пытаются заранее оградить себя от возможных неудач, когда их необузданные желания не будут исполняться. При компенсации глубоких разочарований возникает настолько мощный агрессивный потенциал, что человек «дуоденального типа» даже может добиться высокого руководящего положения. Но это всего лишь компенсация неосознанного стремления к зависимости. Человек надеется, что, став начальником, единоличным лидером, он обретет полную независимость от окружающих и таким образом оградит себя от разочарований. К сожалению, эти надежды безжалостно развенчиваются жизнью. Разбитые мечты возвращают человека в «кислое» состояние, и возрастает риск образования язвы желудка или (в еще большей степени) двенадцатиперстной кишки.

Даже если все начинает вращаться вокруг такого больного (обычно этого легче добиваются люди «желудочного типа»), он все равно не может властвовать. Ведь настоящий властитель должен быть взрослым. А у «птенца», достигшего руководящей должности, претензии возникают из детского мировоззрения. Однако на этом уровне видеть в мире райскую страну удается недолго. «Птенец» ожидает любви и безусловной преданности. Такие претензии начальника должны удовлетворять подчиненные. Увы, их жертвенность не идет ни в какое сравнение с материнской. Всех подчиненных, а заодно и партнеров приходится постоянно контролировать. У партнеров не должно быть ни собственных интересов, ни какого бы то ни было личного пространства. «Достойный» партнер должен стать «второй матерью», всегда готовой жертвовать собой во имя любимого «большого ребенка» без надежды на какую-нибудь благодарность. Неудивительно, что очень скоро возникают проблемы при взаимодействии с этой «райской обслугой». Человек «желудочного типа» будет избегать прямой конфронтации. Он скорее сделает ставку на критику, едкие насмешки или подкусывание (совсем как кусачий карапуз!).