Г. Попов - Русская народно-бытовая медицина Страница 24

А факты были для него иногда поразительные. Врачи давали больному хинин, который в несколько дней излечивал его от лихорадки, салициловый натр, который оказывал разительное действие при ревматизме, иодистый калий и ртуть, которые так магически действовали при сифилисе, narcotica, которые быстро и верно унимали разного рода боли и пр. Не менее, если не более, поразительной для народа была деятельность врачей в области хирургии, начиная с простых разрезов при гнойных воспалениях, удаления камней из мочевого пузыря, вырезывания больших опухолей из полости живота и кончая глазными операциями, возвращавшими слепым зрение.

Все эти и подобные им факты впервые предстали пред сознанием народа со времени введения земской медицины, так как до нее они могли существовать и быть известными народу лишь в виде крайне редких исключений. И хотя с первых же пор существования земской медицины жизнь выдвинула целый ряд неблагоприятных условий, тормозивших ее развитие и содействовавших скептическому отношению к ней, последняя мало-помалу входит в сознание народа и уже приобрела среди него значительное число безусловно верных и стойких адептов. С внешней стороны успех и признание земской медицины рельефно выразились ежегодно увеличивающимся количеством врачебных пунктов и цифрой обращающихся к земским врачам больных[90].

Сообщения наших сотрудников, касающиеся рассматриваемого вопроса и относящиеся к той части населения, среди которого успело выработаться безусловное и крепкое доверие к медицине, в разных словах и выражениях, говорят об одном и том же: крестьяне начинают сознавать значение и необходимость медицины, с каждым годом оказывают врачам все больше и больше доверия и с охотой идут за помощью в больницы и врачебные пункты. По совету врачей, они охотно ложатся в больницы, находя, что там и уход лучше и лечение идет правильнее, а «харчи и чистота такие, – говорят некоторые мужики, – что не хошь, да поправишься». Не говоря о молодом, грамотном поколении, в больницы и к врачам одинаково охотно идут и женщины, и мужчины, как при тяжелых, так и при легких заболеваниях, в некоторых же случаях, напр., при заболевании тифом, скарлатиной и дифтеритом, не прибегая ни к какой другой помощи, немедленно обращаются к врачу. Иногда это отношение определяется высоким коэффициентом, который не всегда приложим и к образованным классам, и характеризуется выражением «чрезвычайного доверия к медицине». Крестьяне доверчиво открывают врачам свои интимные и семейные тайны, не стесняются прибегать к ним в щекотливых случаях, касающихся первой брачной ночи, охотно прибегают к хирургической помощи и иногда, решаясь на серьезную и тяжелую операцию, всецело отдаются на волю врача, говоря – «ты лучше знаешь».

Среди всех таких положительных данных, замечательным является факт благоприятного отношения народа к лечению дифтерита и водобоязни впрыскиванием сыворотки. В большинстве случаев, на него смотрят, как на верно и скоро помогающий способ лечения и подвергаются ему охотно (Кадниковок. у. Волог. г., Зарайск. у. Рязан. г.). Веря в него безусловно и считая его благодеянием, многие не только прибегают к нему сами, но являются сознательными пропагандистами впрыскиваний и, видя пользу от него, нередко просят его повторить (Суздальск. у. Влад. г.). Укушенные бешеными животными охотно едут на земский счет в Москву и отказы от такой поездки народом не одобряются. (Жиздринск. у. Калуж. г.). Популярность противудифтеритной сыворотки до того велика, что являющиеся в больницу с детьми, при тех или других заболеваниях горла, прямо просят впрыснуть детям сыворотки (Васильсурск. у. Нижегор. г.). Многие крестьяне к лечению дифтерита сывороткой относятся как к умнейшей выдумке докторов, и верят, что впрыскивание всегда спасает от почти верной смерти (Спасский у. Казанск, г.). В других местах относятся к этому средству даже с некоторым удивлениемъ: «поди ты, нашли же средство да еще какое!». (Зубцовск. у. Тверск. г.). Даже в местностях со старо-обрядческим населением, которое отнеслось сначала к такому лечению с недоверием и усмотрело в нем печать антихриста, лечение это начинает пользоваться довольно широким доверием, после того, как население увидало, что сыворотку не «прививают, а впрыскивают» (Хвалынск, у. Сарат. г.).

Из некоторых мест сообщают о том, как народ в том или другом случае являлся инициатором устройства больниц или хлопотал об устройстве врачебных пунктов. Все эти и подобные им факты убедительно показывают, насколько крепко у известной части населения, успело привиться доверие к медицине и во многих из таких случаев приходится говорить не только лишь о вере в медицину, но и о ясном и разумном сознании значения ее. Любопытно, что многие из этих сообщений касаются и таких уездов (напр., Орловской г.), население которых, по сведениям сотрудников из других мест этих уездов. отличается наибольшей привязанностью к знахарству. На разницу во взглядах на научную медицину всего более влияют близость врачебного пункта и продолжительность его существования, степень грамотности, развития и достатка населения, а также личные качества врачебного персонала. Из этих качеств, прежде всего, высоко ценится народом доступность врача и его внимательность к больным[91].

«Уж такой барин-то хорошей и не брезгливый, – хвалит баба такого врача, – всю меня просмотрел и обо всем порасспросил: который тебе год, сколько у тебя детей, какая еда и какая боль раньше была? Всякого он выслушает, обо всем поговорит, лекарство даст и растолкует, как его принимать надо: чисто с маленьким ребенком водится».

Особенным успехом и уважением крестьян пользуются врачи, которые терпеливо выслушивают пространные объяснения мужика и если и остановить ненужную болтовню, то сделают это мягко, не сердясь. Напротив, очень не любят таких, которые без причины сердятся и покрикивают на мужика и обходятся с ним свысока и строго. Таких крестьяне, в особенности бабы, побаиваются, идут к ним неохотно и чаще предпочитают помощь фельдшера (Тульск. г. и у., Волхов, у. Орловск. г., Спасск. у. Каз. г.). Изредка ценится мужиком во враче его аккуратность и точность, но гораздо чаще его знания и опытность[92].– «Вот, это доктор, – говорят про такого, – насквозь видит всё твоё нутро: вот это у тебя болит, это болит – всё равно, как по писаному читает» (Черепов, у. Новг. г.). Но едва ли не больше всего ценится во враче его простота, сердечность и приветливость. – «Будь в деревне, – говорит один из сотрудников, – профессор, знаток своего дела и живи по соседству самый обыкновенный врач, но с теплой душой и обращайся со своими пациентами просто и сердечно, и, наверно можно сказать, последний будет пользоваться большей популярностью, чем первый». Долго потом вспоминают крестьяне такого врача, когда он уйдет от них в другое место. – «Нет, далеко наш Н. Н., – говорят про такого врача крестьяне, – больше, видно, не увидим его, нашего кормильца и благодетеля: батюшка говорил, что он в X – ской губ.». Ценят также крестьяне, когда врач понимает мужика, когда врачу известны вое условия жизни деревни и он знает, как и в каком случате повлиять на крестьянина. К таким врачам крестьяне относятся с полным доверием и следуют их советам и указаниям (Орловск. у. Витбск, г.).

Те же личные качества, по-видимому, влияют, главным образом, на склад отношений народа и к женщинам-врачам и создают им своих горячих приверженцев, и антагонистов. Несомненно, что некоторые из них, обладая сердечностью, столь свойственной русской женщине, и отличаясь, таким образом, той чертой, которая всего больше ценится крестьянином во враче, завоевывают себе глубокие и прочные симпатии деревни (Кадник. у. Вологодск. г., Черепов, и Тихвинск. уу. Новгородск. г.). В нашем уезде, – сообщаетодин из череповецких сотрудников, – долгое время служили, одна после другой, две женщины-врачи и приобрели себе истинную любовь народа, особенно женщин из ближайших к городу деревень. Одну из них, М. П – ну, служившую в земстве около 15 лет, знали почти все крестьяне уезда. – «Воть, хорошо бы попасть к М. П – не, – говорили они, едучи на прием в больницу». Во время бывшей в с. Богородском холеры больных лечили врач-мужчина и М. П-на – и вот что рассказывают богородские мужики. Как приедет доктор, выйдет из тарантаса, так и качнет сейчас же опрыскиваться да руки мыть, с полчаса душится да моется: какой уж это доктор, коли сам боится? А как приедет М. П– на, так та немного окошеливается и прямо из тарантаса да в избу. За то, коих М. П – на пользовала, половина выздоровела, а коих доктор – почесть, все, перемёрли». Некоторые из сотрудников, говоря об уместности женской врачебной помощи в деревне указывают на создавшуюся исторически и не исчезнувшую до сих пор привычку народа обращаться с своими недугами к местным барыням-помещицам (Васильсурск. у. Нижегор. г.). Указание это имеет, без сомнения, свои основания, в особенности в отношении к женской и детской половине деревенского населения. Сомневающихся в способности женщин-врачей лечить женские и детские болезни, по-видимому, не так много, и деревенские антагонисты женщин-врачей возражают больше против уместности лечения ими мужчин. – «Как к ней с хворобой пойти? – рассуждают скептики-мужики, – всякая хворь бывает и как бабе про нее говорить будешь? Срамно сказать, не только что показать: не бабье это дело и смелости у них настоящей не может быть». Другие ограничиваются более общими соображениями: «не за свое дело берутся», «бабам щи варить, да ребят родить, а не лечить?», «баба, как она есть, так и будет бабой, а то. ишь, куда лезет» и т. п.[93]