Александр Подрабинек - Карательная медицина Страница 36

- Феликс Енохович, как же так? Мы приняли Гусарова здоровым человеком, а выписываем его совершенно больным?

- А, уж эти мне судебные больные, - недовольно отмахиваясь, ответил Вартанян.

Между тем, В. Гусаров был госпитализирован не по определению суда, а в рамках действия "Инструкции по неотложной госпитализации...". О его отношениях с КГБ Вартанян мог знать только от КГБ. Кстати говоря, Ф.Е. Вартанян в настоящее время является одним из представите-лей СССР в ЮНЕСКО. Мы хотели бы предостеречь его коллег, которые при встрече подают ему руку: на совести Ф.Е. Вартаняна умышленное разрушение здоровья как минимум одного его пациента - Владимира Гусарова.

Сведений о врачах-психиатрах, искренне считающих заключенных в психбольницы диссидентов душевнобольными людьми, у нас почти не имеется. Известно нам лишь об одном враче преклонного возраста ЛТПБ в 1953 году. Уже нет нужды упоминать ее фамилию. Женщина эта благоговела перед авторитетами Института им. Сербского и не имела смелости поставить под сомнение поставленный в институте диагноз. Отличалась она большой добротой и заботой о заключенных. Но хотя нам и неизвестны другие случаи, мы допускаем возможность существования таких врачей в наше время. Но не находим им оправдания. Психиатр, не умеющий отличить психически здорового человека от психически больного, тем более социально опасного, должен оставить медицину и заниматься тем делом, в котором низкая квалификация не влечет за собой человеческих жертв. Безграмотность лечащего врача преступна. Дважды преступник тот врач, который сознает свою безграмотность, но из материальных или карьеристских соображений продолжает практиковать, руководствуясь указаниями карательных органов. Вполне естественно, что большинство таких психиатров, да и врачей других профилей сосредоточены именно в спецпсихбольницах. Здесь они находятся под надежной защитой МВД и КГБ и не несут никакой ответственности за здоровье и жизнь вверенных им пациентов. В СПБ мало обращают внимания на специализацию врача. Так, например, один из лечащих врачей Орловской СПБ Дятловицкий - отоларинголог, другой, старший лейтенант Петров - терапевт, зав. III отделением старший лейтенант Козич - окулист. Сознавая перед заключенными и своими коллегами свою низкую квалификацию, они возмещают ее применением жестких дисциплинарных мер.

Но если врачи СПБ часто медицински неграмотны, то этого не скажешь о сотрудниках московского Центрального научно-исследовательского института судебной психиатрии им. проф. Сербского. Научные сотрудники, врачи, доценты, профессора, работающие в этом институте, поставлены на службу органов госбезопасности и внутренних дел. Свои знания психиатрии они используют для защиты политической власти, а не интересов больных. Их гневные выступления на страницах советской прессы, в которых они клеймят позором и обличают клеветников, утверждающих, что в СССР якобы за инакомыслие помещают в психбольницы*, находятся в противоречии с их откровенными высказываниями в частных беседах.

* "Фальшивка и действительность", газета "Известия" от 11.8.73 г.; Е. Майоров "На судебном процессе в Москве", там же, 31.8.73 г.; "Подлость. Почти судебный очерк о тех, кто спекулирует на человеческих трагедиях", "Литературная газета" от 4.2.76 г. и др.

Так, например, директор Института им. Сербского член-корр. АМН СССР проф. Г.В. Морозов, по свидетельству Ж.А. и Р.А. Медведевых, однажды заявил: "Зачем нам проводить политические процессы, когда у нас имеются психиатрические больницы?"* Следуя этой логике.хотелось бы спросить у профессора Морозова: а нужны ли нам психиатрические больницы, когда на каждого гражданина СССР найдется по девять грамм свинца?

После этого особенно смешным выглядит утверждение главы советской психиатрической школы акад. А.В. Снежневского: "За пятьдесят лет работы в советских больницах я не знаю случая, чтобы здоровый человек подвергался психиатрическому лечению"**. Остается бедному академику только жаловаться на несправедливое к нему отношение диссидентов и некоторых западных психиатров. Выступая свидетелем на судебном процессе по делу Якира и Красина в августе 1973 года, Снежневский сообщил, что на международном конгрессе психиатров в Мехико в 1971 г. для него и его советских коллег сложилась весьма неприятная обстановка вследствие того, что среди делегатов конгресса были распространены экземпляры английского издания "Хроники текущих событий", а также книга Ж. и Р. Медведевых "Кто сумасшед-ший?"*** Это сообщение Снежневского, по-видимому, вполне искренне. Призывы доктора Лоубера, доктора Хирта и некоторых других западных психиатров к обструкции Снежневского и его советских коллег безусловно создают неприятное положение для официальных представите-лей советской психиатрии. Не осмеливаясь открыто спорить с достоверными фактами на между-народных форумах, эти советские психиатры используют для самозащиты советскую прессу. В интервью корреспонденту ТАСС заместитель директора Института психиатрии АМН СССР доктор Р.А. Наджаров заявил: "Не может быть сомнений в том, что разговоры на Западе о "принудительном помещении в психиатрические лечебницы неких "инакомыслящих" представи-телей интеллигенции - не что иное как составная часть той антисоветской пропагандистской кампании, которую определенные круги пытаются разжечь, руководствуясь самыми неблаговид-ными политическими целями... Абсурдные утверждения об использовании советской психиатрии для оказания какого-то "давления" на "инакомыслящих" не имеет ничего общего с действительностью"****. Нелишним будет заметить, что Р.А. Наджаров лично ответственен за заключение в психиатрические больницы В. Кузнецова, В. Файнберга, Ж. Медведева.

* "Белая книга...", стр. 43.

** "Хроника текущих событий", вып. 30.

*** "Хроника защиты прав в СССР", вып. 3.

**** "Известия" от 11.8.73 г.

Как и врачи СПБ, психиатры Ин-та им. Сербского аттестованы. По некоторым свидетельст-вам, член-корр. Г.В. Морозов имеет генеральский чин. П.Г. Григоренко и многие другие неоднократно видели профессора Д.Р. Лунца в форме полковника КГБ. Д.Р. Лунц - фигура едва ли не самая отвратительная в Ин-те им. Сербского. По свидетельству С. Писарева, В. Гусарова и С-на, доцент Лунц еще в 50-е годы вел в институте дела политических заключенных. Затем он стал заведующим IV отделением института, сменив на этом посту профессора Введенского. В 1956-58 годах комиссия Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, созданная по инициативе бывшего узника ЛТПБ С.П. Писарева, установила личную ответственность Д.Р. Лунца за принудительное помещение в психбольницы психически здоровых людей. Однако это не помешало ему и дальше заниматься своими грязными делами. В списке его жертв Григоренко, Иофе, Айхенвальд, Писарев, Гусаров, Старчик, Файнберг, Горбаневская, Яхимович, Доброволь-ский, Плющ, Шиханович и многие другие. Лишь недавно Лунц ушел на пенсию и оставил практику карательной медицины, но тем усиленнее занялся теоретическим ее обоснованием. В своих работах он останавливает внимание психиатров на особой социальной опасности больных в пограничных состояниях, при отсутствии психотической симптоматики. Основываясь на явлении диссоциации психической деятельности у больных шизофренией, Лунц определяет возможность существования различных уровней адаптации с преобладанием негативной симптоматики только на одном уровне, в одной сфере деятельности.* Остается добавить, что у большинства пациентов доктора Лунца социальная адаптация отсутствует в политической сфере деятельности, чтобы понять, почему его имя здесь так часто упоминается. Так, расширяя границу определения шизофрении и социальной опасности, стирая взаимозависимость между тяжестью психических нарушений и уровнем социальной адаптации, Лунц подводит теоретическую базу под карательную медицину.

* Д.Р. Лунц. О соотношении психопатологических расстройств и особенностей социальной адаптации больных шизофренией. Доклад на VI Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров. М., 1975.

С уходом Д.Р. Лунца на пенсию его место заняла не менее одиозная фигура - Я.Л. Ландау. Подписи Ландау стоят под многими экспертными заключениями, признающими психически здоровых людей невменяемыми (Файнберг, Кузнецов, Фин, Егидес и другие). Очевидец Р. Фин рассказывает, что Ландау собственноручно душил подэкспертного, отказавшегося сдавать на анализ кровь. По-видимому, Я.Л. Ландау разделяет мнение одного лагерного врача, описанного А.И. Солженицыным: "Прежде всего я чекист, а потом врач". Озверелость врачей вполне соответствует целям и духу подобных учреждений. По свидетельству В. Гусарова, один больной был подвергнут смирительной рубашке за то, что обозвал врача "фашистской сволочью". Даже не учитывая, что это определение было, по всей видимости, верным, надо учесть, что высказал его действительно психически больной, признанный невменяемым. Настолько в глазах врачей СПБ стерлась разница между больными и здоровыми, что за поступок, ответственность за который могут нести только здоровые люди, они подвергают наказанию и больных. Тот же Гусаров рассказывает, что ему были назначены инъекции сульфозина за то, что он сказал своему лечащему врачу: "Вы же Гиппократову клятву давали!"