Неизвестен Автор - Журнал Целитель Страница 39

Они оставили нам множество памятников-загадок, которые мы сегодня не в силах разгадать даже с помощью новейшей компьютерной техники.

Они были первопроходцами философской, этической, эстетической мысли, еще не зная бумаги и имея несравнимо меньше материала для обобщений, чем мы, однако создавали вечные эталоны и здесь.

Они с успехом лечили людей практически без лекарств и делали сложнейшие, даже по современным понятиям, операции, вплоть до нейрохирургических...

Список можно продолжить, но никто не способен привести его весь. Ведь так много утеряно, подчас безвозвратно, а то, что дошло до нас в целости и сохранности от древних цивилизаций, что известно о них сегодня, - не более чем верхушка айсберга, чья основная часть покоится в недоступных глубинах тысячелетий и тает в них, растворяясь навеки.

Да, они многое знали, наши древние предки, многое понимали порою лучше нас, многое предвосхитили. Но никак не предполагали, что настанет время, когда техника, созданная человеком, окажется в состоянии соперничать с силами самой планеты и когда из бесчисленных творений природы на плечи одного только homo sapiens ляжет ответственность за все живущее на Земле; что прогресс этой техники в ХХ веке окажется куда более стремительным, чем прогресс в понимании человеком природы; что тяга к большему, нежели может охватить разум, когда-нибудь станет опасной; что слабость перед соблазном сделать что-то просто потому, что это возможно сделать, станет разрушительной силой; что на "высшей стадии эволюции", когда над сознанием возобладает "сознательность", угрожать человеку будет горе не от ума, а от недоумия.

Конечно, три-четыре тысячи лет назад представить подобное было трудно. Представлений в те времена вообще бытовало меньше. Зато все они были яснее и недвусмысленнее, хотя всегда поверялись одновременно по двум пробным камням, камням-силам, вечно враждующим и навеки неразделимым - Добра и Зла. И это гораздо позднее мы идеалистически решили, будто их можно только противопоставлять, древние же рассуждали иначе: не "или" - "или", а "и" - "и"; не свет или тьма, а и свет и тьма; не постоянство или перемены, а и постоянство и перемены.

Книгу, рассказу о которой автор счел нужным предпослать столь пространное и, на первый взгляд, отвлеченное предисловие, они и назвали: "Книга перемен". Они бережно пронесли ее сквозь десятки веков, сохранили от гибели в вихрях стихий и пожарищах войн, стремясь передать нам в целости первозданную мудрость, первозданное понимание мира, жизни и человека. А мы, похоже, оказались неподготовленными, не оправдали пока доверия, ибо все еще не в силах разгадать полный смысл и значение этой самой, быть может, великой загадки, когда-либо задававшейся людям людьми, загадки, имя которой "Ицзин" - китайская классическая "Книга перемен".

Познакомимся с ней и посмотрим, сравним, далеко ли наш разум увел нас путями познания за три с лишним тысячи лет. И не в сторону ли.

...И вот люди в юности начинали изучать эту книгу, но и с побелевшей головой не достигали ее истоков...

Су Сюнь (1009 - 1066). Рассуждение о "Книге перемен".

Во времена, когда еще не существовало ни мифов как таковых, ни религий, 3 - 5 тысячелетий тому назад, взгляды на строение Вселенной у народов, населявших бассейн реки Хуанхэ, были достаточно твердыми, хоть и парадоксальными. Небо им представлялось бескрайним и одновременно круглым, земля - квадратной, но тоже бескрайней. А в центре земли и, по-видимому, под центром неба располагался Китай, который, правда, тогда называли иначе - Срединной или Поднебесной страной.

Твердость воззрений распространялась у древних китайцев и на далекое прошлое, когда ни неба, ни земли еще не было, а был, как они полагали, хаос, нечто вроде туманности, в которой плавали мириады мельчайших частиц ци. Среди этих частиц были легкие, светлые (ян), постепенно поднимавшиеся вверх, и - тяжелые, темные (инь), медленно опускавшиеся. Таким вот образом разделившись, первые образовали небо, вторые - землю... Упрощенное, примитивное - какое угодно, но в основе-то своей мало чем отличающееся от сегодняшнего представление о процессах, происходивших на месте нашей Солнечной системы в невообразимые времена и завершившихся ее формированием в нынешнем виде около 5 миллиардов лет назад.

После того, как небо и земля оказались на своих местах, из различных комбинаций тех же частиц ян и инь, из взаимодействия светлого и темного, мужского и женского начал возникло все живое и неживое, возникли природа и ее явления, движение и покой, тепло и холод, добро и зло. Все было естественно, необходимо, разбросанно и едино, как та изначальная туманность. Одно вытекало из другого, сливалось с другим, свет мог быть тьмой, а добро злом и наоборот - в зависимости от времени и ситуации. Причем все это происходило как в окружавшей человека природе, так и в природе самого человека, как во внешней, так и во внутренней его жизни.

Однако найти объяснение чему-либо еще не значит познать его. Стихийность, непредсказуемость явлений, поступков, соотношений различных сил вызывали у человека естественное стремление уловить хоть какую-то закономерность, которую можно было бы уложить в стройную и понятную систему. Это было для него поистине жизненно важно. И, как нам сегодня известно, такие системы в конце концов появлялись и становились "официальными", признанными во всех без исключения древних цивилизациях - древнеегипетской, древнеиндийской, древнеперуанской, древнегреческой... Возникла подобная система и в древнем Китае. Роль ее сыграла "Книга перемен".

Хроники свидетельствуют, что первый, фундаментальный слой ее текста существовал в законченном виде и был достаточно широко распространен уже в VIII - VII веках до нашей эры, создание же его началось значительно раньше. Впоследствии к первому слою добавились второй и третий, в целом составившие так называемый основной текст "Ицзина". Кроме того, в книгу входят "десять крыльев" - десять комментариев основного текста, написанные разными авторами и в разное время в течение V - III веков до нашей эры.

"Книга перемен", - писал один из наиболее авторитетных исследователей-ицзинистов доктор филологических наук Ю.К.Щуцкий, имеет все права на первое место в китайской классической литературе так велико ее значение в развитии духовной культуры Китая. Она оказывала свое влияние в самых разных областях: и в философии, и в математике, и в политике, и в стратегии, и в теории живописи и музыки, и в самом искусстве..." Эта характеристика "Ицзина" написана ученым в 1937 году. Сегодня у него были бы все основания дополнить список областей, где сыграла свою роль "Книга перемен", множеством других. Но заметил бы он и то, как мало продвинулись мы за минувшие пятьдесят лет в понимании этого удивительно необычного памятника, во многом лишь условно причисляемого к литературным.

Так или иначе, вполне современно и в наши дни звучит точка зрения на "Ицзин" и проблемы его изучения, высказанная выдающимся китайским философом Чэн Ичуанем (1033 - 1107): "Книга эта столь широка и всеобъемлюща, что через нее мы надеемся встать в правильное отношение к законам нашей сущности и судьбы, проникнуть во все причины явного и сокровенного, исчерпать до конца всю действительность предметов и событий и тем самым указать путь открытий и свершений. Да, можно сказать, что совершенно мудрые авторы ее достигли наивысшего в своих заботах о последующих поколениях. Хотя мы уже далеки от тех древних времен, но до нас еще сохранились завещанные ими основные тексты. Однако толкователи прежних времен утратили их смысл и передали лишь слова, а их последователи только произносят эти слова и забывают об их сути... Я, живущий на тысячелетие позже, боюсь, что такое писание померкнет и исчезнет, и я хотел бы, чтобы люди будущих времен по этому течению взошли к его истокам..."

Обращение Чэн Ичуаня было услышано. "Ицзин" продолжали исследовать, причем не только в Китае. С течением веков он привлекал все большее внимание и в других странах как памятник культуры и мысли поистине мирового, общечеловеческого значения.

"Я в свою очередь изучил эту книгу, - писал один из крупнейших философов старой Японии Ито Тогай (1670 - 1736), - и вижу, что она совмещает в себе оба принципа - как мантику, так и философию".

Обратим внимание на употребленное Ито Тогаем слово "мантика", означающее, в переводе с греческого, "искусство прорицания", или же проще - гадание. Правда, прежде чем перейти к рассказу о собственно гадании по "Книге перемен" и его технике придется сперва вернуться к самым истокам "Ицзина", к временам, когда прорицатели в древнем Китае предсказывали людям судьбу по трещинам на панцире черепахи и по тысячелистнику.

Многие считают, что мифы - это плод человеческой фантазии, не имеющий ничего общего с действительностью. Это глубокое заблуждение.

Юань Кэ. Мифы древнего Китая.

В древнекитайской мифологии, как, впрочем, и в любой другой, немало загадочных персонажей, чье реальное существование трудно, если не невозможно, подтвердить достоверными историческими документами. Причем проблема эта стала значительно сложнее "благодаря" целенаправленным усилиям выдающегося мыслителя древнего Китая Кунцзы, известного в европейской литературе под именем Конфуций (551 - 479 гг. до н.э.), а также его учеников. Стремясь привести мифологические предания в соответствие с догматами своего учения, конфуцианцы отбрасывали в них все сверхъестественное, "божественное" и находили, или изобретали, рациональное объяснение для каждого легендарного события или явления. Таким образом мифы становились частью традиционной истории. Их уже не передавали из уст в уста, полностью доверяя лишь тем вариантам, которые были записаны конфуцианцами на бамбуковых дощечках, а варианты эти значительно искажали первоначальный смысл мифов.