Владимир Базарный - Дитя человеческое.Психофизиология развития и регресса Страница 40

Установлено, что неоформленная полнота половой личности — это всегда внутренний чувственно-подсознательный хаос в самоощущении и самореализации. Это всегда эмоциональная (душевная), а в итоге и духовно-психическая патология. Для мужчин, которые женоподобны, — это не только слабоволие и слабодушие, но, в определенной степени, и слабоумие. Маскулиные же женщины — это всегда извращенность души и духа, слепое подражание мужскому лидерству, что представляет собой неприятное зрелище и чуждую природе пола патопсихологию. Воспитание мальчиков и девочек по общим лекалам в мифическом равенстве (одинаковости) и помещение их в равноконкурентные условия в конце концов спровоцировало глубокое противостояние между полами. В итоге мужская и женская агрессия в современной бесполой культуре неумолимо нарастает.

Социологическими исследованиями, выполненными за рубежом, подтверждается, что на омужествленных женщин отрицательно реагируют как женщины, так и мужчины. Американские гендерные психологи, наблюдая неумолимо нарастающий процесс омужествления женщин, приходят к выводу, что обратный поворот женщины к женским стратегиям поведения (женственность, дипломатичность, мудрость) могут вызывать в ней такой внутренний конфликт, который может стать причиной не только депрессии, но и суицидального поведения. И вместо решения проблемы на корневом уровне, западная психология стала заниматься сугубо косметической практикой. В частности, в ответ на крайнюю сложность решения проблемы омужествления маскулиных женщин современная западная гендерная наука начала больше заниматься разработкой «безопасного» метода поддержания внешней видимости в женщине женственности, который носит название инграциация. Суть метода сводится к тому, как правильно «замаскировать» в женщине мужские черты, возвратить ей чисто внешний, а по сути, искусственный женский имидж.

Сегодня на уровне прозападно ориентированной бесполой культуры, в том числе бесполой системы образования, возникла острейшая социальная проблема, как «вылечить» мужчину от женского, а женщину от мужского стереотипов. Это значит, как «вылечить» «новую», сотворенную в детстве, извращенную природу мужчин и женщин, а по сути как «вылечить» уже во многом бесполую цивилизацию. И это самая «актуальная» проблема современной западной гендерной науки. Забывается лишь самое главное — как этого можно было не допустить.

Выполненная под нашим научно-методическим руководством работа по внедрению в школы Ставропольского края параллельно-раздельного обучения установила следующие факты. При параллельно-раздельном обучении спустя начальный период школы мальчики оказались на 3,7 ± 0,4 см выше тех, кто учился в смешанных с девочками классах. Опыт же московской средней школы № 760 им. Героя Советского Союза А.П. Маресьева (директор кандидат медицинских наук В.Ю. Гармаш, завуч Т.И. Ерофеева) показал, что к девятому классу эта разница достигает 7,3 ± 0,5 см. В смешанных же классах девочки оказались выше мальчиков на 1,3 ± 0,2 см. При этом во всех смешанных группах мальчики в 3–4 раза чаще страдали различной школьной патологией. Подобные удивительные результаты параллельно-раздельного обучения получают десятки школ России.

Особенно показателен 20-летний опыт лицея «Гармония» № 103 Железногорска (Красноярский край), где обучение проводится и в раздельных, и в смешанных классах, что позволяет постоянно сравнивать результаты. Так, из девяти выпусков (2000–2008 гг.) в классах смешанного обучения было по одному медалисту, 46–52 % юношей признаны годными к службе в армии. А в классах раздельного обучения — 25–35 % медалистов, годность к воинской службе у юношей — 96 100 %. По результатам конкурса, проведенного Министерством образования и науки РФ в 2008 г., лицей признан лучшей школой здорового развития учащихся в стране. Полагаю, что модель, отработанная коллективом, которым руководит заслуженный учитель РФ, кандидат педагогических наук. Е.Н. Дубровская, станет базовой при переходе отечественной системы образования на пололичностное обучение.

Анализируя по специальным тестам рисунки мальчиков, установлено, что их душевный мир переполнен не только тревогой, страхами, депрессией, но и… самоотречением. А ведь, как отмечалось выше, та либо иная эмоция сопровождается гормонально-генетическим эффектом. Следовательно, эмоциональная депрессия мальчиков, оказавшихся не в своей чувственно-сигнальной среде, — это генетическая депрессия, которая постепенно и неумолимо переходит в генетическую трагедию. Это подавление и закрепощение генетической реактивности по реализации видовых программ жизнеподдержания, в том числе пололичностных. Не только нарастающее в поколениях размывание духовного и социального пола, но и генетического. Вхождение в режим психобиологического перерождения пола.

Так, обследуя конституцию тела с помощью методики Декур и Думик, сотрудник нашей научной лаборатории (Л.А. Алифанова, 2001) установила: у 90–95 % юношей-выпускников школ, занимавшихся в условиях смешанной модели обучения, выявляются признаки женской конституции тела (признаки евнухоидной конституции). Самым трагичным здесь является то, что процесс перерождения мужского пола приобрел характер эпидемии системной деградации на уровне детско-юношеской популяции. В частности, согласно данным специалистов из РАЕН, за 5 последних лет качество, количество и эффективность мужского детородного семени у молодых мужчин ухудшилось в 3 раза. И это уже эволюционнозначимое перерождение, а по сути вырождение мужчин.

Следствием подавления работы генофонда является вхождение новых поколений народа в режим сверхуязвимости к внешним факторам физической и микробно — вирусной среды. Это — вхождение в режим сверхсмертности и сверхзаболеваемости, особенно лиц мужского пола. Вот что значит для мальчиков оказаться в чуждой их природе среде эмоций, фантазий, игр, воображения, смыслов и поступков. Смешанное обучение и для девочек оказалось не безвредным. В частности, до 2/3 девочек стали развиваться по маскулиному типу, на фоне роста эндокринной и психической патологии.

Под нашим руководством Н.В. Биньковской проводятся систематические исследования по изучению качества развития психологического и социального пола при смешанной и параллельно-раздельной модели обучения мальчиков и девочек. Приведем краткий анализ по одному из предложенных нами тестов. В нем детям предлагалось, заслушав начало рассказа, продолжить его сочинение:

«Солнце садилось за гору, в лесу становилось темно и сыро. Под кустом завернутый в старое одеяло лежал и плакал младенец…»

Предпологалось, что мальчик (девочка), развивая сюжет, может действовать известным, привычным для него способом. Тем самым им предоставлялась возможность зафиксировать широкий спектр стратегий поведения, характеризующий разные уровни пололичностной зрелости: от беззащитности, ранимости, безучастности до инициативы, уверенности, ответственности за ситуацию, настроя на успех. Мальчики, участвовавшие в эксперименте, имели соответствующий возраст: 12–14 лет — возраст активного формирования идентичности и 15–16 лет — возраст завершения идентичности.

Итак, первая группа — мальчики 12–16 лет, воспитывалась в традиционной смешанной модели обучения (школе № 19, г. Сергиев Посад). Другая группа — мальчики 12–16 лет, воспитывалась в условиях параллельно-раздельного обучения с использованием пололичностного гендерноориентированного подхода (школа № 760, Москва).

Зрелая идентичность выявлялась в инициативном вмешательстве в судьбу младенца посредствам введения в рассказ героя, который обнаруживает ребенка и ставит задачу разыскать его родителей или берет на себя ответственность за его дальнейшую судьбу. Пример: «Мимо проходил охотник, он увидел ребенка, это был мальчик. Охотник взял младенца на руки и поторопился домой. Он решил для себя, что если не найдутся его родители, он оставит его у себя. Дома он накормил его и согрел. Наутро нашлась его мама. Она была счастлива, что ее ребенок вернется в свою семью. Охотник навещал малыша, пока тот рос, он дарил ему подарки и стал ему другом».

Мы видим, что в таком раскрытии сюжета проявляется настрой на успех, инициативу, ответственность за судьбу ребенка, даже после того, как он вернулся в семью. Не возникает подозрения в том, что ребенка могли бросить. Демонстрацией маскулиного поведения могут быть сцены борьбы и преодоления неожиданных препятствий: «Мимо шел лесник, он увидел, как волк тащит маленький сверток, из которого раздается плач. Лесник понял, что происходит, он ловко стрелял и, нацелившись, убил волка. Взяв ребенка на руки, он был рад, что спас такое прелестное существо…».

В случае развития негативной пололичностной идентичности продолжение рассказа может сводиться к драматичному замыслу, в окончательном варианте которого указан «наихудший финал». Возможно описание злонамеренных действий в отношении ребенка: «Бросили на съедение волкам, избавились». Все эти факты — следствие плохо контролируемой агрессии либо некомпенсированной тревожности порождают в воображении негативное содержание, типа несчастная судьба, трагическая смерть и т. д.