Билл Гиффорд - Стареть не обязательно! Будь вечно молодым (или сделай для этого всё возможное) Страница 51

Его друзья подозревали, что он приобрел некую разновидность болезни Паркинсона, что, вероятно, было вызвано не ограничением калорий, а ограничением кислорода. Создатели «Биосферы-2» не предвидели того, что обширные бетонные поверхности внутри комплекса будут поглощать буквально тонны драгоценного кислорода, лишая людей воздуха. Сам Уолфорд был очень встревожен, когда спустя примерно полгода обнаружил, что не в состоянии выполнить даже простые вычисления.

Даже после того как атмосфера была «восстановлена» путем закачки нескольких тонн кислорода и установки дополнительных поглотителей СО2 (которые журналисты впоследствии с радостью обнаружили), уровень кислорода все равно оставался низким. Терранавты жили в атмосфере, аналогичной той, которая наблюдается на высоте примерно 2100 м над уровнем моря, что достаточно тяжело. Концентрация СО2 и моноксида углерода (угарного газа) достигала опасно высоких уровней. А известно, что продолжительное воздействие моноксида углерода может провоцировать развитие болезни Паркинсона и других неврологических расстройств.

Несмотря на свою болезнь, Уолфорд сохранял ясность ума и продолжал соблюдать свою диету, настаивая на том, что она замедляет, а не ускоряет прогрессирование заболевания. Даже в 2001 г. он расхваливал преимущества ограничения калорийности питания Алану Алде{126}, пригласившему его на свое телешоу Scientific American Frontiers, утверждая, что ограничение калорий «позволит мне прожить гораздо дольше, чем мне предписано судьбой». Он сказал, что надеется дожить до 110 лет, как Сьюзан Сомерс.

Но физически он был развалиной. Видеозапись Уолфорда, сделанная в том же году, шокирует: буквально за десять лет он превратился из брызжущего энергией воплощения капитана Жан-Люка Пикара из «Звездного пути», которым он вступил на борт «Биосферы-2», в скрюченного, дрожащего старика, едва способного передвигаться самостоятельно. Ему уже был поставлен диагноз – болезнь Шарко, которая в конце концов свела его в могилу в 2004 г. Хотя ему не удалось обрести бессмертия, за свои 79 лет жизни Уолфорд сумел сделать столько, сколько большинству из нас не удалось бы сделать и за три земных срока.

К тому времени, когда Рой Уолфорд умер, ученые уже несколько десятилетий, а если брать в расчет Луиджи Корнаро, то несколько столетий изучали феномен ограничения калорий, но так и не поняли самого важного: как это работает.

Самое удивительное в ограничении калорийности то, что оно работает, и точка. Это противоречит здравому смыслу: разве голодающие животные не становятся слабыми от голода и не погибают? На самом деле все наоборот. Мыши, сидящие на диете с ограничением калорий, становятся более активными и пробегают на беговых дорожках на несколько миль больше, чем их хорошо питающиеся собратья, говорит Рик Вейндрук. Это относится не только к мышам и крысам, но и к широкому спектру других живых существ от дрожжей, которые также начинают процветать на ограниченной диете, до собак. И долгое время никто не имел ни малейшего представления, почему.

Вейндрук и Уолфорд подозревали, что нехватка пищи каким-то образом переводит живое существо – будь то одноклеточные дрожжи, мышь или человек – в другое метаболическое состояние, которое по каким-то причинам является более здоровым. «Дело не в том, что этот автомобиль синий, а этот красный, – говорит Розалин Андерсон, коллега Вейндрука из Университета Висконсина. – Это как если автомобиль сам по себе получит другой двигатель».

В начале 1990-х гг. исследователь из Массачусетского технологического института Леонард Гуаренте обнаружил у дрожжей особый ген, который, предположительно, реагировал на нехватку питательных веществ. Казалось, эти крошечные производители алкоголя способны измерять доступное им количество пищи и регулировать свой метаболизм соответствующим образом, чтобы прожить как можно дольше. Этот ген был назван SIR2, и было выдвинуто предположение, что он отвечает за оптимизацию функционирования клетки в ответ на дефицит пищи.

История стала еще более интригующей, когда аналоги гена SIR2 были найдены у других живых существ, от червей и плодовых мушек до мышей и обезьян. Эти гены, названные сиртуинами{127}, относятся к разряду «эволюционно консервативных» генов – они фактически не подвергались изменениям в ходе эволюции с момента их появления у древнейших организмов и сегодня присутствуют у множества различных видов животных и даже растений. Это означает, что они играют важную роль для выживания организмов, и теперь мы понимаем почему: они позволяют живым организмам переживать длительные периоды голодания, которые являются неотъемлемой частью естественных условий существования. Охотник-собиратель, который был способен пережить долгую голодную зиму, не слабея от нехватки еды, а, наоборот, становясь сильнее и здоровее, имел эволюционное преимущество перед теми, кто не мог выжить без сочного куска мяса. Но когда мы хорошо питаемся, те же самые гены, кажется, пытаются нас убить.

Открытие сиртуинов взбудоражило научное сообщество. Их существование означало, что в определенной степени путь к долголетию запрограммирован в самих наших клетках. В 2003 г. студент Гуаренте Дэвид Синклер обнаружил, что эти гены могут быть активированы при помощи вещества под названием ресвератрол, которое (какая удача!) присутствует в красном вине (оно вырабатывается в кожуре винограда, и его миссия – защищать созревающие ягоды от грибковых инфекций). В статье, опубликованной в журнале Nature в 2006 г., Синклер и его команда представили результаты исследования, показавшего, что мыши, которые сидели на диете с высоким содержанием жиров, но при этом получали ресвератрол, прожили столько же, сколько обычные мыши. Мало того, они были более здоровыми и активными{128} и выглядели гораздо лучше своих собратьев.

СМИ сошли с ума от этой новости. Газета New York Times посвятила ей целую передовицу, и теперь настал черед Дэвида Синклера чокаться бокалами с красным вином с Сейфером Морли в его программе «60 минут». Он свел с ума саму Барбару Уолтерс, ослепительную долгожительницу телеэкранов, которая первой объявила во всеуслышание об этом открытии. В течение нескольких дней Интернет заполнился рекламой БАДов с ресвератролом, намекавшей на то, что эта продукция якобы одобрена самим Синклером (чего, разумеется, он не делал). Спрос на добавку с ресвератролом Longevinex, которая давно присутствовала на рынке, но не пользовалась большой популярностью, за две недели вырос в 2400 раз. Казалось, что наконец-то была найдена долгожданная панацея для ожиревшей, преклоняющейся перед фастфудом американской нации.

И это так красиво объясняло так называемый французский парадокс – сравнительно низкий уровень сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний у жителей Франции, несмотря на их высококалорийный рацион питания с обилием в нем жиров. Ученые давно предполагали, что секрет может скрываться в красном вине, – и, надо же, именно оно оказалось богатым источником ресвератрола! Так что теперь, можно сказать, было научно доказано, что красное вино полезно для здоровья{129}. (Любители пива, коньяка и даже белого вина также здоровее трезвенников – хотя и не в такой степени, как приверженцы красных вин.)

Исследования ресвератрола превратились в отдельную мини-индустрию. Научные журналы публиковали сотни статей, посвященных этому волшебному средству, которое, казалось, было способно замедлять сам процесс старения. Кроме того, ресвератрол, предположительно, повышал выносливость человека, что вызвало интерес к нему в спортивном сообществе. Критиков можно было пересчитать по пальцам, хотя высказывались они весьма резко.

Среди главных антагонистов Синклера были его сокурсники и также бывшие аспиранты Леонарда Гуаренте, что, вероятно, наполняло встречи выпускников с их участием изрядной напряженностью. (Более подробную информацию о ресвератроле как биоактивной добавке, а также объяснение, почему он может не быть «чудо-таблеткой», вы можете найти в приложении к этой книге «Средства, которые могут работать».)

Но это уже не имело значения, потому что Синклер занялся куда более важными вещами, чем ресвератрол. Примерно через полтора года после публикации той статьи фармацевтический гигант GlaxoSmithKline приобрел созданный Синклером фармацевтический стартап Sirtris за $720 млн. Предполагалось, что компания займется разработкой препаратов для активации сиртуина, которые будут обладать более избирательным и целенаправленным действием, чем ресвератрол, который Синклер отверг как «грязное вещество». Новые препараты Sirtris должны были быть защищены патентом, что означало, что компания сможет зарабатывать на них деньги.