Би Уилсон - Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем? Страница 6

Принимая во внимание тот факт, что выбор еды обусловлен наличием доступных продуктов, уменьшение продаж вредной еды автоматически заставило бы многих людей питаться по-другому. Начать можно, например, с запрета на продажу фастфуда возле больничных, школьных учреждений. Результаты одного исследования, проведенного в студенческом кафетерии, показали, что можно уменьшить потребление шоколада почти до нуля, требуя только того, чтобы люди употребляли его в пищу отдельно от основного блюда{34}.

Но в частном порядке мы не достигнем многого, если будем ждать решений от правительства и производителей продуктов питания. Вопрос заключается в том, что нужно сделать, чтобы научиться жить без мучений и соблазнов, питаясь правильно, в современном мире, где царят лакомства, вкусные закуски и прочая вредная еда. Правильный подход к питанию может способствовать борьбе с лишним весом. Вы смотрите на сэндвич с жирной котлетой, но он уже не представляет для вас никакого интереса.

Речь о том, чтобы прийти в такое состояние, когда здоровая еда насыщает и приносит радость, а не отвращает и мучает нас. Эта книга о том, как кормить себя, словно хороший родитель: с любовью, разнообразно, но без излишеств. Изменить свои пищевые привычки не так уж легко, но, самое главное, возможно.

Глава 1

Пристрастия и антипатии

Каждый человек несет в себе мир, который состоит из всего, что он видел и любил, и к которому он постоянно возвращается, даже если он путешествует или живет в каком-то другом мире.

«Он ест только кукурузные хлопья», – как-то пожаловалась мне на своего сына одна знакомая. На завтрак, обед и ужин неизменная тарелка хлопьев с молоком. Даже в гостях мальчик не ел ничего другого. Для матери его однообразное питание было причиной беспокойства и раздражения, а мы все с интересом смотрели на него, как на любопытный экземпляр. Я даже втайне благоговела перед ним: мы с сестрой никогда не посмели бы так привередничать. С виду мальчик выглядел совершенно обычно: светлые взъерошенные волосы, широкая улыбка, не худая и не толстая фигура. Он не был изгоем, да и вообще не доставлял особых хлопот. Откуда она взялась, эта странная одержимость хлопьями? Казалось, что это часть его характера, с которой никто ничего не мог поделать.

Неважно, взрослый это или ребенок, проблема «люблю – не люблю» является одной из величайших загадок. Человеческие вкусы поразительно разнообразны, они могут быть стойкими. Даже вкусы членов одной семьи могут резко отличаться. Одним нравится, когда все овощи и мясо поданы на стол отдельно, так, чтобы они не касались друг друга; другие же могут насладиться обедом в полной мере только тогда, когда все составляющие перемешаны в одной тарелке. В мире нет такой универсальной еды, которая нравилась бы всем. Моему старшему сыну, человеку бунтарского склада, не нравится шоколад, а младший, конформист по натуре, обожает его. Сложно сказать, как эти вкусовые пристрастия связаны с характером мальчиков.

Кстати, сын обожает мармелад и суфле. При всем этом мой ненавистник шоколада спокойно ест его в печенье или в растопленном виде – в составе горячего какао. Интересно, что вкусовые предпочтения могут меняться в зависимости от ситуации. По словам психолога Пола Розина, «то, что кому-то нравится лобстер, не означает, что он ежедневно ест его по утрам»{35}. Разные блюда, разное время суток и разные места могут сделать одни и те же продукты желанными или не очень. Это явление можно назвать эффектом рецины (так называется белое вино со смолянистым привкусом, очень освежающее на отдыхе в жарких странах, которое в обычных условиях отдает растворителем). К тому же стоит помнить, что, когда мы говорим о своих вкусовых предпочтениях, мы имеем в виду абсолютно разные вещи, хоть и употребляем одни и те же слова. Вы можете думать, что ненавидите апельсин, потому что неудачно попробовали костистый, приторный, желтовато-кисловатый фрукт. Когда я говорю, что обожаю его, то имею в виду ярко-оранжевые спелые апельсины из Марокко, почти без косточек, с тонкой кожурой, сочные, сладкие, с таким сильным ароматом, что хочется собрать его во флакон и использовать вместо духов.

Продукты, которые мы чаще всего едим, не всегда самые любимые.

В 1996 году невролог Кент Берридж изменил представление многих ученых о питании, когда внес различие между «желанием» (иными словами, хочу съесть определенный продукт, чтобы насытиться) и «любовью» (наслаждением от еды){36}. Берридж обнаружил, что «желание», или тяга, отличалось от «любви» как на психологическом, так и на неврологическом уровнях. Та зона головного мозга, которая контролирует стимул что-то съесть, занимает все прилежащее ядро, а участки коры мозга, отвечающие за удовольствие от еды, занимают небольшие «горячие точки» того же ядра. Для Берриджа это открытие позволяет думать о некоторых «дисфункциях желания», которые так мучают людей. Например, ненасытность – как любое другое аддиктивное[4] поведение – может ассоциироваться с «чрезмерным желанием без соответствующей “любви”»{37}. У вас может появиться огромное желание съесть гигантскую порцию чипсов со вкусом сыра, даже несмотря на то, что удовольствие, которое они доставят после того, как вы их съедите, будет гораздо меньше, чем вы ожидаете. Более того, любители поесть часто отмечают, что продукты, к которым они испытывают тягу, вообще-то не особенно вкусные: желание было сильнее удовольствия.

Однако, отвечая Берриджу, некоторые неврологи отметили, что любовь и желание остаются «невероятно запутанными»{38}. Сам Берридж признает, что существуют веские доказательства того, что если сократить количество еды, которая вам нравится, то меньше захочется ее употреблять{39}. Даже если желанные продукты не делают нас такими счастливыми, причина, по которой мы их хотим, заключается в том, что с ними связаны приятные воспоминания из прошлого{40}. Словно наркоманы, мы стараемся получить максимум удовольствия.

Поиск причины, из-за которой нам нравятся определенные продукты, является жизненно важным вопросом для тех, кто хочет лучше питаться и правильно кормить свою семью.

Если спросить, результатом чего являются вкусовые предпочтения, подозреваю, многие ответили бы, что они зависят от характера человека, то есть, другими словами, это в нас «генетически заложено». Факт любви или нелюбви к шоколаду так тесно связан с отождествлением себя, что мы не можем даже представить себя иначе. Выбирая самый жгучий перец чили, мы демонстрируем свою склонность к авантюрам; подчеркиваем свою неприхотливость в гостях, говоря хозяину, что «съедим все, что дадут»; утверждаем, что придерживаемся традиций, съедая целый кусок жареного бифштекса. Вкусовые предпочтения – это отличительные признаки личности. Когда моей дочке было восемь лет, она рисовала себя, а сверху приписывала названия продуктов, которые она больше всего любила.

Поскольку вкусы так глубоко укоренены в нашем характере, можно легко подумать, что они в большинстве своем являются генетически обусловленными, то есть неподдающимися изменениям. Часто можно услышать: «Ты такой капризный, весь в деда!» – словно требовательность в еде предопределена еще до рождения человека. Действительно необъяснимо, каким образом неприязнь к баклажанам или любовь к чернике передается от родителя ребенку. Такие семейные особенности лишь в очередной раз подтверждают, что предпочтения в еде действительно передаются по наследству.

Когда я вкратце излагаю суть своей книги некоторым людям, то чувствую, что мои тезисы у них иногда вызывают легкое раздражение. «Я не считаю, что способен научиться есть тем или иным образом, – слышу в ответ. – Ничто на свете не заставит меня полюбить темный изюм – сельдерей – салями (лишнее зачеркнуть)». И в заключение всегда спрашивают: «Разве дело не в наследственности?» Не имею ничего против, если вы не любите изюм. И я вовсе не отрицаю, что в наших отношениях с едой присутствует влияние генетики. Мы приходим в этот мир с определенным багажом. У одних развилась генетическая чувствительность к некоторым вкусам (особенно к горькому), а другие даже не различают их{41}. Существуют также генетические вариации аппетита каждого человека: скорость, с которой мы едим, и радость, испытываемая от еды{42}. Мы отличаемся тем, как мы пережевываем пищу, глотаем и перевариваем ее. Некоторые люди рождаются с особенностями, которые усложняют процесс питания, например, проблемами с системой оральной моторики. Я и представить себе не могла, каким сложным может быть простой перенос еды с тарелки в рот, пока у меня не родился третий ребенок с расщелиной неба, и во время принятия пищи мы вместе страдали. Теперь ему пять лет, но отдельные новые блюда провоцируют слезы (чаще всего, его). К тому же на отношения с едой влияет эпигенетика – наш опыт до рождения, во время беременности матери. Гипотеза «удачного фенотипа» биохимика Ч. Николаса Хэйлза и эпидемиолога Дэвида Баркера предполагает, что недостаточное получение полезных веществ в утробе матери оказывает влияние на предрасположенность к набору веса в течение всей жизни. Согласитесь, что это несправедливая участь{43}.