Сатпрем - Мать или Новый Вид (Том 2) Страница 61

И Мать замолчала на долгое время, склонившись, как если бы прислушиваясь к будущей пульсации в своем теле. Это действительно состояние сознания, в котором я живу. Как если бы я смотрела в лицо извечной проблеме, но С ДРУГОЙ ПОЗИЦИИ. Те позиции, духовная и "материалистическая", как ее можно было бы назвать, которые верят исключительно в самих себя, недостаточны, не только из-за того, что не приемлят друг друга, но из-за того, что взаимного принятия и их объединения еще не достаточно для решения проблемы. Нечто иное -- нечто третье, что не является следствием этих двух, а нечто иным, что еще нужно открыть -- вероятно, откроет дверь к тотальному Знанию. Вот на чем я сейчас стою.

Третья позиция, которую следует построить в Материи.

Нечто, что могло бы двигаться с теми великим волнами, не растворяясь в воздухе. Нечто, что могло бы воспринимать себя во всех других телах, не забывая о "своем собственном" теле, жить в любом времени, не забывая о настоящем, выражать свое восприятие через органы как бы еще несуществующие... и сообщаться с другими телами, оставшимися в прежнем ритме, не умерев при этом от удара, полученного от них.

Нечто, что могло бы жить вне смерти, оставаясь в смертном теле и в мире смерти.

Как можно физически пройти через смерть?

Потому что все это касается сознания тела, клеточного сознания -- и что останется, если старое тело дезинтегрирует? Даже будучи сознательными, клетки нуждаются в теле, которое соединяло бы их вместе.

Новое тело?

Сформированное чем?

Или, иначе, обладает ли клеточное сознание силой для трансформации старого тела, как оно трансформирует гусеницу в бабочку?

XVII. НО ГДЕ ЖЕ СМЕРТЬ?

В действительности, Мать чувствовала безотлагательность ситуации. "Гонка между трансформацией и Смертью" становилась очень конкретной. "Построение" третьей позиции должно происходить в теле, это не интеллектуальная позиция (и поистине, все эти интеллектуальные сложности "красные против белых", все эти дуальности и "измы" стали такими ребяческими! Можно удивляться, как люди все еще могут жить в этом, тогда как Настоящая Вещь, судьба мира, конец болезни, крушение Смерти находятся прямо здесь, в маленькой клетке). В Разуме, сердце и глубочайшем существе мы обладаем бессмертной жизнью, и коль скоро сознание хотя бы чуть-чуть развито, мы можем воспринимать непрерывность жизней, более или менее точно вспомнить прошлые обстоятельства, видеть их продолжения в этой жизни и развертывание вечной истории; но тело просто разлагается, это все. Ты понимаешь, мы все время говорим ободряющие слова, мол, вся проделанная нами работа не теряется, и что эта вся работа над клетками, нацеленная на то, чтобы они начали осознавать высшую жизнь, не теряется -это не верно, она совершенно утрачивается! Допустим, завтра я оставлю свое тело; это тело обратится в прах (не сразу же, а спустя некоторое время), так что все, что я проделала для этих клеток, будет вовсе бесполезно, за исключением того, что сознание выйдет из клеток -- но оно всегда выходит из клеток, как бы там ни было! "Поистине, это должно быть проделано в течение жизни Работника", -- сказал я. Да, точно! Это должно быть сделано прежде. Нечто прежде должно укорениться. И я настаивал: "Да, именно в твоем теле, через твое тело должна быть выработана другая форма. Ведь после смерти все кончено." Следовательно, это пустая трата. С физической точки зрения это крайняя трата. Что касается разума и витального, это другой вопрос, это не интересно; издревле мы знаем, что их жизни не зависят от тела. Но я говорю о теле, это то, что интересует меня, клетки тела; да, смерть есть ни что иное, как пустая трата. "Да, трансформация должна быть проделана в течение одной жизни. Это не на следующую жизнь, это в одной-единственной жизни. Прогресс, достигнутый твоими клетками, не будет перенесен на другое тело -- если ты не разовьешь другое тело." Что означает, -- сказала она, -- что прежде чем разложится это тело, должно произойти новое творение... должно быть достигнуто определенное клеточное качество, чтобы привнести другую форму (форма может меняться, в действительности, она меняется все время, она никогда не остается той же самой), но таким путем, что сохраняется сознательная взаимосвязь между клетками. "Но это невозможно!" Это более чем возможно, -- сказала она, смеясь, -- только следует научиться делать это!

Вот как эта "проблема" представлялась в то время. Но что касается "Трансформации", то никто не знал о ней ничего, Мать вовсе ничего не знала -- как вы будете пытаться стать чем-то, о чем ничего не знаете! Что такое новое тело? Трансформация старого или нечто иное, другой вид неизвестного? Единственный ясный факт -- перед распадом эти клетки должны создать нечто иное, если они не найдут способ не распадаться. В действительности, в чем трудность по сути дела?... Ведь Истина, та, которая истинна, бессмертна; умереть может лишь Ложь -- наше тело полно Лжи и сущности гнили. Но если эти клетки истинны, совершенно истинны, чисто светлы, как свет, который сияет из их центра, то как они могут распасться? Они не могут разложиться. Ни чуть не больше, чем может распасться душа -- это то же самое!... Есть темная периферия, которая обволакивает центральный свет клетки. И внезапно мы удивляемся, не является ли эта проблема совершенно ложной, не является ли эта Материя, как мы видим ее, ложной, ущербной, иллюзорной, темным покрытием "нечто" -- настоящего мира, настоящего тела. И вся трагедия смерти является тогда настоящей комедией: вы просто поднимаете вуаль, и вы тут, вы те же самые, и мир здесь же, он тот же самый, но теперь истинный. Нам нужно не "трансформировать" Ложь: нам надо позволить Истине засветить через нее. Нам нужно поднять вуаль. Смерть должна исчезнуть -- то, что делает Смерть. И, возможно, клеточная работа в теле Матери была нацелена не столько на то, чтобы трансформировать нечто, как на то, чтобы растворить вуаль, которая препятствует тому, чтобы вещи были истинными, чистыми, бессмертными -какими они и являются. Темная периферия вокруг клеток.

Периферия Смерти.

А на глобальном масштабе?...

На самом деле мы не знаем, давайте просто следовать за явлением.

Два состояния

В действительности, Мать скорее просто следовала явлению, чем "делала" что-либо -- она повторяла Мантру и шла через все боли, одну за другой. Она "изнашивала" Боль Мира. Все зависит от способности идти через необходимые переживания, -- сказала она. Это не нечто, что вы в действительности "делаете", это нечто, через что вы проходите -- и благодаря самому факту прохождения через это, благодаря самой способности пройти через это без отступления, вещь проделывается, автоматически. Таким было долгое путешествие Матери, с нечто невозможным сформулировать, происходящим на самом пути.

Странное состояние, тем не менее. Если в действительности некая третья позиция обретала форму, то делалось это очень негативно. Конечно, птица очень "негативна" для рыбы, поначалу. Вы гораздо более связаны с рыбой, которую вы оставляете позади, чем с птицей, которой вы становитесь, и, скорее всего, лишь когда рыба совершенно оставлена позади, вы внезапно осознаете: ага, так что это птица? Полностью оставить тело, не покидая его... трудно. Эти одиннадцать лет составляют самый поразительный парадокс, когда-либо переживавшийся человеческим видом. Парадокс Матери является нашим секретом -- нашим следующим секретом. Изменились все обычные ритмы материального мира. Тело базировало свое ощущение доброго здравия на определенном числе вибраций, и когда эти вибрации были, тело чувствовало себя здоровым; когда в эти вибрации вмешивалось нечто другое, то тело чувствовало, что оно начинает заболевать или было больным, в зависимости от интенсивности вторжения. Теперь все изменилось. Эта базисная вибрация была попросту устранена, отогнана прочь. Вибрации, на которых основывалось его ощущение здоровья или болезни, были заменены чем-то другим, нечто, чья природа такова, что эти старые представления о "здоровье" и "болезни" стали бессмысленными! Но не только доброе здравие или болезни были унесены в нечто иное (хотя для тела это важный базисный элемент: это его дневное существование), это именно сама жизнь странным образом изменила свой курс и вошла в нечто иное, что больше не ощущалось как "жизнь", и все же, очевидно, не было смертью, как если бы жизнь и смерть были другой парой сообщников с третьим... неопределимым значением. Это "неопределимое" вполне хорошо для интеллекта, который, помимо прочего, очень даже может не суметь "определить", не умерев от этого, но тело! Тело, которое больше не знает собственного определения... И с юмором, который никогда не оставлял ее, однажды в июне 1961 года Мать внезапно воскликнула: Это дошло до такой степени, что если бы я не беспокоилась о спокойствии других людей, то сказала бы: я не знаю, жива ли я или мертва! Мать делала это замечание множество раз в последующие годы, все чаще и чаще и все сильнее, как всегда. И кажется, что весь Секрет здесь, в том нечто, что больше не является ни "жизнью", ни "смертью" -поистине третья позиция. Потому что есть жизнь, определенная вибрация жизни, которая полностью не зависит от... Нет, лучше сказать так: тот способ, которым люди ощущают обычную жизнь, чувствуют, что они живы, сокровенно связан с определенным ощущением, которое они имеют о себе, ощущением себя и своих тел. Теперь же ты полностью уничтожаешь это ощущение, этот тип ощущения, этот тип связи, который люди называют "я жив" или "я не жив" -- это БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Да, вот что полностью устраняется. Той ночью ["великих пульсаций" в апреле 1962] это ощущение было устранено навсегда. Оно никогда больше не возвращалось. Это кажется невообразимой вещью... И, действительно, в течение одиннадцати лет жизни Матери было нечто совершенно "невозможное". Но это то, что они называют "я жив". Я не могу сказать, как они "я жива" -- это совсем иное. В действительности, просто еще один шаг, и я бы сказала, что умерла и... возвратилась к жизни. И, более того, "вернулась" не к прежней жизни: вернулась к нечто иному. Это была некая смерть, это наверняка -- наверняка, наверняка, наверняка -- но я не говорю это, потому что... да, ты должен уважать здравый смысл людей! И в течение одиннадцати лет Мать никогда ничего не говорила (и теперь я могу понять, почему Шри Ауробиндо не говорил, я понимаю, и понимал это все лучше и лучше, ведь вся история абсолютно "невозможна"): Лучше ничего не говорить, потому что в конечном итоге они начнут думать, не требуется ли полечить мой разум! И она засмеялась. Что касается меня, я немного чувствую себя так, будто бы вылупляюсь из яйца... другими словами, требуется определенный период инкубации, нет? Инкубация длилась до 1973. Что произошло в 1973, когда она оставила эту так называемую жизнь, которая больше не была жизнью, чтобы вступить в ту мнимую смерть, которая не была смертью? Но, конечно, она больше не была "живой" -- и не была длительное время! И, конечно же, она не мертва! Вы умираете только из этой жизни.