Дмитрий Колесов - Рожденный в CССР. Дилогия

Рожденный в C С С Р. Часть 1

   Как хочется вторую жизнь прожить...

   Надеяться, сражаться, победить.

   В свой срок уйти и возродиться вновь.

   Свободу обрести - жизнь и любовь.

Пролог

   Мне снилось, что я молодой двадцатилетний парень лежу на каменистой земле покрытой старой хвоей и меня хлещет по щекам, заросший бородой "до глаз" мужик и орет:

   - Вставай Говорун, вставай. Хасан чуток оклемается и придет на заимку с дружками. Они нас покромсают на куски.

   - Ыыыыыы, уууууу, аааааа,- пытался говорить я и с ужасом понял, что не могу ни чего сказать.

   - Ни хрена себе...запел, а ведь раньше и звука вымолвить не мог. Вот, что значит хорошо еб...ся головой. Хватай "рыжье", быстро собираемся и уходим. Как неудачно ты упал, на ровном месте мля. Ну и лежи на хрен, тащить тебя на себе я не буду.

   Мужик поднялся с земли и убежал в небольшое бревенчатое строение находящееся в десяти шагах. Я пытался привстать и дикая боль разорвала мне голову. В мозг кусками врывалась память и разворачивалась, укладываясь по надлежащим местам.

   Я, Колесов Александр Николаевич, мне пятьдесят два года, сирота с момента рождения. Моя мама умерла при родах, отец был в местах очень отдаленных от Москвы. В очередной отсидке, в которой и сгинул неизвестно где и неизвестно как.

   Я своего отца никогда не видел. Но его знал безногий инвалид войны, директор дома малютки, ставший потом директором моего детдома в Медведково. Он, Степ Степыч и позаботился, чтобы в свидетельстве о рождении было имя моего отца. Которого он знал с 1942 года, когда командовал взводом штрафной роты на Сталинградском фронте. Уже будучи взрослым, я старался навещать Степыча каждое девятое мая. Один раз он достал из своего кошеля, пожелтевшую от времени записку и сказал:"Это написал твой отец". И спрятал ее назад в портмоне. Записка состояла из одной фразы: "17 сентября ты был прав". Я никогда не узнал смысла этой отцовской фразы.

   Родители мамы от меня отказались. Я их не знаю, не знал и никогда не хотел знать. А вот отец от меня не отказался и дал мне свою фамилию. Да еще его дружки (в тайне от директора) периодически "подогревали" меня продуктами, одеждой и деньгами. Попутно обучая, кто ухваткам жестокой тюремной драки, кто владению пером и заточкой, кто искусству перевоплощения. А кто и специфическим навыкам и умениям профессиональных воров. В десять лет я был уже законченным зверенышем и мог превратиться в молодого жестокого зверя. Спас меня мент, на генетическом уровне презираемый мной "мусор". Участковый, лейтенант Деменьтев, который за шкирку отвел меня в секцию самбо спортивного общества Динамо к тренеру Ван Ванычу. И я пропал... Я растворился в этом виде спорта, меня не особо интересовала победа мне нравился сам процесс соревнования. Перехитрить, вынудить противника отказаться от своих "коронок", работать в неудобном и неожиданном для соперника стиле.

   И тогда Ван Ваныч сделал свой следующий ход. Он запретил мне тренироваться, пока я не исправлю свои единицы в дневнике, хотя бы на тройки. Это был шах и мат. Я стал учиться на характере и злости. Убегал читать по ночами в туалет или на лестничную площадку, а когда меня ловили, то читал учебники с фонариком под одеялом.

   Раньше был козырным пацаном, а стал зубрилкой. Но учитывая, что я всегда был готов дать отпор любому воспитаннику и имел крутую "подписку", "центровые" детдома оставили меня в покое - мол у малолетки могут быть свои причуды. Окончил школу уже с приличным аттестатом, а главное научился добывать знания самостоятельно, по книгам. Стал анализировать прочитанное и формировать свое мнение ибо в бескорыстную доброту и всеобъемлющую любовь к ближнему, я не верил. Окончив школу, оказался на жизненном распутье в растерянности, но помог Ван Ваныч. Он подсуетился в военкомате и меня призвали в армию с дополнительным набором окончивших техникумы. Отслужил во Владивостоке, в разведывательном батальоне дивизии морской пехоты. Демобилизовался через два с половиной года, осенью. На стыке перехода с трехлетнего срока службы, на двух летний. В Москве поступил на работу в научно-производственное объединение производящее лазерное оборудование, в цех роста кристаллов - аппаратчиком. Это стало моей узкой специальностью на десяток лет. Попутно окончил вечернее отделение Московского института стали и сплавов.

   Первый мой развод был еще на службе в армии. Вольнонаемная телефонистка, старшина первой статьи, окрутила морпеха тянувшегося к родственному уюту. Зачем она это сделала ... для этого нужно знать женщин, а я таких мужчин не видел за всю жизнь. Когда наш БДК пришел с боевого дежурства в Индийском океане, я был уведомлен о необходимости присутствия на бракоразводном процессе гражданина Колесова с гражданкой Бл.... Поприсутствовал, выпил, подрался с патрулем, отсидел 10 суток губы и был разжалован из старшего сержанта в рядовые. От трибунала спасли три нагрудных знака "За дальний поход".

   Второй развод состоялся через десять лет, не захотел больше жить в примаках и снял квартиру. Жена москвичка выбрала жизнь с родителями. В этот раз не пил, не дрался... А подал заявление с просьбой направить прапорщика запаса Колесова А.Н. добровольцем в Афганистан. Выполнять интернациональный долг.

   Наша маршевая рота отправились за речку в Кабул, охраняя конвой с горючим и продовольствием. Когда конвой пришел в пункт назначения, у нас не осталось ни одного офицера в роте. Их выбили снайперы духов и мне пришлось принять командование над остатками роты. Рота потеряла более пятидесяти процентов личного состава и была расформирована. Меня же взяли в команду Командира. Затем было много событий: задания, учеба, офицерские курсы, новые звания, смерть друзей. Но я всегда был уверен, что Командир никогда меня не обманет.

   В мой третий срок, война в Афганистане закончилась. Трагически и непредсказуемо - гибелью Командира.

   У меня перед глазами долгое время появлялась картина, как полковник придерживая руками вываливающиеся кишки показывал своему другу зажатую в руке гранату и улыбался...нет, по волчьи скалился. А мы его оставили по его приказу и его лучший друг и заместитель, этот приказ подтвердил. Взрыв гранаты слышали все.

   Я демобилизовался в звании капитана, стал пить. Развелся в третий раз и утратил веру в людей окончательно. Вот в таком состоянии души на меня и вышли отцовские дружки воры и орденоносный капитан спецназа стал боевиком рэкетиров. Где-то лет через семь меня нашел Кириллов, друг и заместитель нашего Командира. Я был в полном прикиде, на черном бумере. В общем соответствовал. Посидели, приняли, помянули. Он уволился из армии в звании полковника и жил в Белоруссии. Ничего мне не говорил и не поучал, нам это было ни к чему. Но совет дал: "Сандр, смотри за спину. Скоро вы верхам будете не нужны и вас будут просто отстреливать. Без всяких затей". К советам этого человека я прислушивался и поэтому не один раз спасал свою шкуру. Пора было бежать из Москвы, залечь в провинции и не высовываться лет пять. Я не успел, мой телохранитель выпустил мне в спину пять пуль в апреле 2000 года, когда я садился в свой бумер. Пули рвали мое тело, но я еще услышал щелчок отпущенной скобы гранаты, зажатой в моей руке.

   Очень надеюсь, что моя улыбка была похожа на улыбку Командира. И пусть этот оскал будет сниться людям, оплатившим мою смерть.

   Я, Найденов Иван Иванович. Беспризорник и бродяга. Мать отказалась от меня еще в роддоме. Я был немым от рождения и уже в семь лет сбежал из специнтерната. И мотало меня по всей необъятной Родине, как вдоль, так и поперек. Всегда оставался один, всегда был в бегах. Меня вылавливали, подлечивали в спецприемниках и распределяли в специальные интернаты. А через некоторое время я опять сбегал. Куда только судьба меня не заносила, но я долго ни где не задерживался.

   Несколько лет прожил в артели глухонемых ремонтирующих бытовую технику. Там меня научили читать и писать, языку жестов и русской азбуке глухонемых. В шестнадцать лет я вернулся в интернат, с которого сбежал два года назад. Вернулся, чтобы получить паспорт. Когда его получил, то на следующий же день опять сбежал. Залез в кабинет директора и забрал паспорт и другие свои документы из железного ящика, который назывался почему-то сейфом. Хотя открыл я его гвоздем. Меня многому научили глухонемые из "Рембыттехники", где ремонтировали и замки.

   Голосовой аппарат у меня был в полном порядке, а вот нарушения были в центре речи головного мозга, в зоне Брока. Так считали обследовавшие меня врачи. В свой очередной залет ментам, прошел допризывную комиссию, где получил категорию Д: негоден. И так называемый "белый билет".