Анатолий Логинов - СССР-41 – выжить в будущем

Анатолий Логинов

Ударом на удар! Сталин в XXI веке

Необязательное предисловие

Из отчетов комиссии по проверке происшествия в 6-альфа секторе Большой Лаборатории Времени (перевод с Вейского, 25637 год Вегранской эры):

«В результате выхода из строя по вышеуказанным причинам сингулярного фазового синхронизатора триангуляционная диссипация по в-параметру привела к созданию локального пробоя пв-континуума с взаимным переносом около шести миллионов стоунгов материи…»

В ночь на 22 июня 1941, и 2011 года, по периметру, в котором сторонний наблюдатель при взгляде из космоса опознал бы границы Советского Союза 1991 года, словно выросла на несколько секунд огненная стена. Выросла и исчезла, разлетелась на части под напором ветра. И после этого мир непоправимо изменился, и изменения эти нарастали с каждым днем…

Пролог

Социализм был выстроен.Поселим в нём людей.

Коваленко Владимир Владимирович, капитан первого ранга, командир РПКСН

Владимир резко проснулся, но подниматься сразу не стал. Лежа он попытался сообразить, что его интуиции не понравилось. Пока ничего не чувствовалось, но от чего-то он проснулся? Размышления прервали легкий скрежет в динамике. Владимир поднялся и прислушался.

— Товарищ командир, обнаружен повышенный уровень шума по пеленгу…, расстояние…, глубина…, — доложил дежурный акустик.

— Принял, сейчас буду на ЦП.

Плеснув на лицо воды из умывальника и проверив внешний вид в зеркале (ноблесс облидж, командир должен своим видом пропагандировать, что все идет хорошо), тихонько прикрыв дверь салона, Владимир прошел в центральный пост. (Акустическая культура на высоте! Хлопнул дверью, ты дважды преступник — ударил по ушам акустику, и выдал место врагу!)

Заметивший вошедшего командира вахтенный офицер капитан-лейтенант Коротин, сделал три шага и, подтянувшись, начал привычный доклад:

— Товарищ командир, подводная лодка находится на грунте, на боевом дежурстве в районе…, реактор на … процентах мощности, акустический пост только что доложил о появлении подозрительного контакта по пеленгу…, расстояние…, глубина…

— Вольно, Вячеслав Юрьевич. Опять ваша вахта, заметили? Говорите, подозрительный шум? Одиночный? — командир, двигаясь к своему рабочему месту, одновременно выслушивая ответы вахтенного офицера. — К бою, — объявил он на полпути, дослушав Коротина.

Стальной левиафан начал оживать. По лодке словно пронесся бесшумный вихрь. Отдыхавшие члены экипажа вскакивали с постелей и, на ходу одеваясь, заученными за время службы маршрутами устремлялись в свои отсеки. Наконец всё успокоилось, теперь стоящие у своих постов люди внимательно вслушивались в тихо фонящие динамики.

— Акустики, как классификация контакта? — спокойный голос Владимира резко контрастировал с настороженным состоянием собравшихся на ЦП.

— Товарищ командир, цель классифицирована как иностранная атомная подлодка. Идет максимальным малошумным ходом, недавно меняла курс. Пеленг — …, в настоящее время не меняется. Кажется, разыскивает нас.

Владимир задумался. Всплывать, готовиться к бою и пуску ракет, или надеяться, что рельеф и особенности выбранного для залегания места скроют лодку от обнаружения? Мучительно тянулись миллисекунды, отделяя спокойное прошлое от полного неизвестности и вполне возможной гибели будущего. И будущее это зависело от решений двух командиров — неизвестного американца и Владимира. Впрочем, как всегда, безопасность страны и ее честь зависели от решений и действий командиров и их понимания ответственности перед будущим… Многие вжали головы в плечи, одновременно окидывая взглядами десятки индикатор готовясь выполнить любой приказ. Потом сразу несколько человек развернулись к командиру, невозмутимо слушавшему очередной доклад акустиков. Напряженность на ЦП достигла такой интенсивности, что воздух, казалось, можно было резать ножом.

— Всплывать на глубину … с дифферентом три на корму. Ход не давать. Приготовиться к пуску торпед! Готовность к постановке помех! — долгожданная команда вырвала людей из оцепенения. Коротин, покосившись в сторону командирского кресла, перекинул тумблер включения пульта управления торпедной стрельбой.

Огромная туша лежащей на грунте среди подводных хребтов подводной лодки слегка всколыхнулась и медленно привсплыла на десяток метров. Одновременно открылись люки аппаратов, а корпус лодки под воздействием придонного течения слегка развернулся вправо, почти в сторону цели. Американская подлодка продолжала двигаться прежним курсом. Очевидно, ее акустики еще не засекли звуки заполнения цистерн и открытия люков торпедных аппаратов на фоне шумов подводного течения.

— Аппараты один, три, пять, шесть на товсь! — Владимир раздумывал меньше секунды. «Рисковать обнаружением? Пускать ракеты? Зачем, когда можно просто дать залп торпедами и проблема просто исчезнет на время, достаточное для смены позиции. Жестоко? А их никто сюда не приглашал. Разыскиваете «русского медведя»? Будьте готовы попасть в его лапы». Еще примерно полминуты заняли запросы и доклады о готовности расчетов постановки помех к бою.

— Залп! — команда на пуск торпед прошла в момент, когда американская лодка начала разворот или меняя курс, или наконец-то почуяв опасность. Но было уже поздно.

— Первая пошла. Вторая пошла… — быстрое перечисление выпущенных торпед еще продолжалось, а первые из них уже набрали шестидесятиузловую скорость. Американец активно маневрировал, разгоняясь в попытке уйти от настигающей его смерти. Но дистанция была слишком мала для того, чтобы подводная лодка успела набрать необходимую скорость, позволяя торпедам нагонять цель с каждой секундой. Работающие головки самонаведения двух первых торпед били по корпусу цели, словно языки колоколов по куполу и звуки эти ударяли по нервам, как набат. Командир американской подлодки все делал абсолютно правильно, но у него в сложившейся ситуации не было никаких шансов. То, что его очередной энергичный доворот вывел лодку на встречно-пересекающиеся курсы рвущихся к его корпусу торпед, уже ничего не решало. Абсолютно ничего. Первые два взрыва раздались практически одновременно. Затем, спустя несколько мгновений, рванула еще одна торпеда. Четвертого взрыва уже не было слышно, зато акустики «Карелии» явственно слышали грохот ломающихся переборок, звуки, похожие на стон, сопровождающие выгибание набора корпуса и деталей машин под давлением воды. Свистел вырывающийся из порванных труб пар, вытесняя оставшийся в отсеках воздух, с клокочущим треском вырывавшийся из дыр в корпусе, трещали выгибающиеся листы обшивки. Эти звуки, к облегчению слышавших, заглушали крики, если они и были, умирающих внутри погибающей лодки людей.

— Штурман, — оторвавшись от прослушивания внутренней трансляции, спросил Владимир, — курс и дальность до ближайшей точки?

Ответ штурмана отвлек вахтенных, с напряженными лицами слушавших трансляцию агонии американской лодки. И уже никто не обратил внимания на донесшийся далекий, заглушенный и смазанный дистанцией грохот удара корпуса о дно.

— Подъем на глубину…, курс…, иметь малошумную скорость, — очередные команды привели атомоход в движение. Оглядев присутствующих, занятых своими делами, капитан удовлетворенно кивнул и, обернувшись к стоящему рядом «особисту», заметил напряженным тоном:

— Вот так, Олег Николаевич.

— Да, Владимир Владимирович, еще никто не придумал способа воевать без жертв, — ответил оперуполномоченный ФСБ и оскалился в подобии улыбки. — Это им за наших. Ибо нехер…

— Точно, — усмехнулся в ответ Коваленко. — Все свободны товарищи. Вячеслав Юрьевич, я — у себя.

Ракетный подводный крейсер неторопливо двигался к очередной точке, а сидящий в салоне командир вспоминал случившееся в последние пять дней.

27/06/2010 г

Первушин Андрей Иванович, предприниматель.

Ну что? Все готово? Наш «ответ Чемберлену», тьфу, английскому правительству, решившему не выпускать из страны граждан бывшей Российской Федерации. Решили подгадить перемещенному СССР, а заодно и всем оставшимся туристам? Мало им «правительства РФ в изгнании», предъявившего свои права на все заграничные счета? Не на тех напали, наглы и примкнувшие к ним прочие! Может кто-то предпримет еще что-нибудь, но и он этого так не оставит. Андрей еще раз перечитал письма, стараясь не вспоминать лицо девушки за столом паспортного контроля, при взгляде на его паспорт. «Чистыми руками и холодным сердцем».