Борис Орлов - Второе пришествие

Борис Львович Орлов

Второе пришествие

Они уже не помнили, кому первому пришла в голову эта светлая идея. Тот день, а вернее, та ночь, когда из автоклава был извлечен настоящий, живой котенок, созданный из клеточного материала кошки, пошедшей на чучело в зоомагазине, вообще осталась в их памяти какими-то кусками. Они так долго хлопали друг друга по спинам, что чуть было не подрались. Два молодых ученых-биолога из тех, что именуются «подающими большие надежды», Ивлев и Пржевальский, закадычные друзья еще с института, резвились как малые дети. Новорожденного котенка теребили и тормошили до тех пор, пока едва только не угробили. А потом наступила релаксация. Они курили: Ивлев – откинувшись на спинку стула и закинув ноги на стол, Пржевальский – валяясь на кушетке и сыпя пеплом на пол.

– Слушай, Серега, а ведь теперь надо бы и на человеке попробовать, – задумчиво сказал Ивлев.

– Ага, – согласился Пржевальский, пуская колечки дыма, – вот я ща помру от переизбытка чувств, а ты, Саня, меня воскресишь и вырастишь.

– Да нет, я серьезно. Представляешь: взять покойника и проверить – тот же человек вырастет или нет. По дрозофилам сходится, по позвоночным – тоже, а по приматам?

– Ага, – снова согласился Пржевальский, – а для чистоты эксперимента возьмем Чикатилу. По нему сразу видно будет – маньяк или нет. В смысле, удалось или нет.

– Нет, давай лучше мою бабушку возьмем: я ее хорошо помню.

– И в детстве тоже?

– А кого тогда?

– Наполеона. У него вся жизнь только что не по минутам расписана. Сравнивай – не хочу.

Ивлев задумался, а потом сказал, что французы Наполеона не дадут. Хотя, конечно, нужно-то всего полграмма ткани, но дело это сложное. Пржевальский, заинтересовавшись, предложил связаться с коллегами, обслуживающими мавзолей, и взять ткани Ленина. Идея была хороша, но приятели вспомнили, что реальной биографии Ленина нет и быть не может. «Раньше был совсем белый, сейчас стал совсем черный, а серого – нет!» – подвел черту Пржевальский. И они снова стали думать и выбирать…

…Сперва кандидатура показалась выдвинутой скорее в плане юмора. К тому времени уже были перебраны и забракованы Пирогов и Гагарин, Курчатов и Ландау, Петр I и Екатерина Великая. Но, тщательно все обдумав, друзья решили, что идея заслуживает внимания. Затем, в течение недели, они искали способ добыть вожделенный образец. И, наконец, вот он – сморщенный кусочек, залитый формалином, обошедшийся в нечеловеческую сумму – 2 000 долларов США. Продавший его смотрел на Ивлева и Пржевальского сочувствующим взглядом, каким смотрят на людей «с мухами». Дурачкам понадобился образец, срез ткани – на здоровье! Но друзьям было наплевать на такие взгляды. Опыт начался.

– Вот, забирайте вашего богатыря, – медсестра подала Пржевальскому пищащий сверток.

Не удержавшись, он отогнул краешек одеяла и вгляделся в крохотное багровое личико, ища знакомые по фотографиям черты. Разумеется, напрасно. Умом он понимал, что найти сходство у новорожденного с тридцатилетним мужчиной невозможно, но все-таки ужасно хотелось увидеть хоть что-то, хоть какие-то приметы.

– Ну, – Ивлев протянул ему руку, другой открывая дверцу автомобиля, – что, отец-одиночка, поехали домой. Ты как, новую хату для ребенка подготовил?

– А как же, – Пржевальский достал сигарету, но, вспомнив о ребенке, стал заталкивать ее обратно в пачку. – Все в порядке. Только непривычно чуток в двух комнатах после четырех…

Чтобы решить вопрос с регистрацией ребенка, Сергей продал доставшуюся ему в наследство от деда четырехкомнатную квартиру в самом центре и перебрался в стандартную малогабаритку-двушку. Зато теперь у ребенка есть непробиваемые документы, согласно которым его мать, никогда не существовавшая супруга Пржевальского, умерла во время родов и отец – Сергей Пржевальский, отказавшись от «помощи» государства, забрал ребенка себе.

– Слушай, Сань, я вот только думаю, – Пржевальский озабоченно покрутил головой, – мы его с тобой на этих искусственных смесях не угробим? Может, кормилицу?

– У тебя с головой все в порядке? – Ивлев оглядел друга с беспокойством. – Это где ж ты в XXI веке надумал кормилиц искать?

– Ну все-таки, нет у меня доверия этим питаниям. Мать говорила – я до года грудь сосал…

– И это говорит кандидат биологических наук! Как не стыдно повторять бабкины домыслы?!

– Знаешь, все-таки по бюллетеню мне с ним сидеть! Черт с ним, у меня от квартирных еще кой-чего осталось, попробую кормилицу найти.

В квартире друзья уложили ребенка в детскую кроватку, вытребованную Ивлевым у своей доверчивой сестры, и перевели дух.

– Ну что – лиха беда начало? – сказал Александр, доставая бутылку советского шампанского. – Давай, папаша, доставай бокалы, отметим это дело…

Сергей принес два фужера, бутылка в сильных руках жалобно пшикнула, звякнул хрусталь… И в этот момент из детской раздался крик. Ивлев вздрогнул:

– Слушай, Серега, – произнес он через минуту, – а тебе не кажется, что у него какой-то злобный крик?

– Какой еще злобный? – Пржевальский лихорадочно метался по кухне. – Тебя бы в ковер завернули и жрать не давали – ты б тоже, небось, матюгами орал. Где грелка для бутылки, ты не видишь? Б…, куда я ее сунул?!

– Николай! Брось сейчас же! Я кому сказал, брось!

– Пап, а у нас в группе одна девочка в цирке была. Там носороги ученые и крокодилы…

– Врет твоя девочка! Носороги практически не дрессируются, а крокодилов не мог приручить даже Дуров! Вот мы с тобой сами сходим в цирк – сам все увидишь. Колька, давай-ка, брат, побыстрее, а то если папа опять на работу опоздает, то нам не то что на цирк, а и на хлеб денег не хватит… Здорово, Саня! – Пржевальский замахал рукой Ивлеву, высунувшемуся из машины.

– Здорово, святое семейство! Отец, сын, а я – ваш дух святой! Садитесь, подвезу.

– Это здорово, а то мы уже опаздываем.

– Дядя Саша, а почему у машины, когда мотор работает, колеса крутятся, а у компрессора – нет? А я вчера новую песенку сочинил, хочешь послушать? Пап, ну, пап, а если сто мышей нападут на кота, кто победит?

– И так – все время! Ты себе не представляешь, как это утомляет…

Отведя Николая в садик, Пржевальский сидел в машине и негромко жаловался на свою тяжелую жизнь. Ивлев гнал машину – они действительно опаздывали.

– И самое удивительное – ничего еще не заметно! А ведь уже хоть что-то должно было проявиться…

– Да? А то, что шестилетний ребенок складывает пятизначные числа – это нормально? А какую он музыку сочиняет!

– И что? В его возрасте я сам складывал тысячи. И мотивчики такие же сочинял. Вообще я бы сказал, нормальный ребенок, без каких бы то ни было признаков особенности и гениальности.

– И что теперь? – Ивлев почесал нос. – Будем считать, что эксперимент не удался? Наверное, так будет лучше. К тому же, я тебе не хотел говорить: жена мне нашла место… ну, новое. Науки никакой, но денег – втрое. Так что, может, оно и к лучшему, а?

– Знаешь, Сань, я тоже хотел сказать, что перехожу на другую работу. В институте гроши платят, так что хрен с ней, с наукой…

– Ну, чего тогда, давай-ка вместе с парнем к нам в субботу, отметим окончание эксперимента…

– …Дети, мне нужно отойти по делу. – Воспитательница Наташа, молодящаяся тетка неопределенного возраста, торопилась: ее ждал новый ухажер. – За порядком пока последит Коленька Пржевальский. Коля, я на тебя рассчитываю…

Группа притихла. С Колькой было лучше не связываться: он дрался так, как будто в последний раз. И умел поддержать порядок…

Сергей Николаевич Пржевальский, скромный менеджер ООО «Сигма+», шел домой. Сегодня была зарплата, и в кармане у Сергея Николаевича был его месячный оклад – 32 000 рублей. Плюс премия – еще 20 000. «Надо будет Кольке новый телефон купить, – рассуждал Пржевальский, – а то ходит со стареньким «^ешешом». Небось, перед девчонками неудобно… Однако можно было бы и фонарь повесить, а то темно как у негра известно где…»

Задумавшись, он не заметил, как дорогу ему заступили несколько подростков. Пржевальский обнаружил их только тогда, когда один из окруживших его юнцов нарочито хрипловатым голосом спросил:

– Слышь, мужик, на пиво не добавишь?

– Ага, и на водочку с закусочкой, – явно издеваясь, добавил другой. – Ну, давай, давай, дядя, не жмись. Бог велел делиться, не слыхал?

«Во влип!» – облился холодным потом Сергей. Не так страшно то, что отнимут деньги, хотя это тоже очень плохо. Страшно другое: искалечат или даже убьют просто так, рисуясь своим молодечеством. А с кем же тогда Николай останется?