ВШ 3 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Глава 1

Майор КГБ Владимир Харитонович Копцев когда-то считал свою работу в этом засекреченном отделе Комитета госбезопасности весьма увлекательной. Семь лет назад он переступил порог отдела обработки первичной информации новоиспечённым капитаном, и с энтузиазмом взялся за изучение поступающих к нему материалов, на папках с которыми иногда стоял гриф «совершенно секретно». В его обязанности входило рассмотрение этих дел и перекладывание папок либо в левую стопку, либо в правую. В левую отправлялись дела, которые, на взгляд Копцева, представляли интерес, в правую — материалы, не содержащие, по мнению майора, никакой ценной информации. Папки из правой стопки направлялись в архив, из левой — на дальнейшее изучение более высокопоставленными сотрудниками отдела, чтобы в итоге в 99 процентах случаев тоже оказаться в архиве.

Именно от Копцева зависело, будет ли более пристально изучаться факт необъяснимого свечения в небе или слесаря, якобы силой мысли двигающего предметы, либо эти дела будут покрываться пылью в вотчине Лексеича — ныне заведующего архивом отставного подполковника.

Через пару лет, когда Владимир Харитонович дорос до майора, он начал понимать, что занимается какой-то хренью. Не о таком он мечтал, когда принял предложение работать. Хоть Копцев и не догадывался, что в Штатах в будущем снимут сериал о похождениях Малдера и Скалли — его коллег из ФБР, именно этим он и хотел заниматься. А на самом деле он завален бумажной работой, как канцелярская крыса. От лишнего веса хотя бы спасают проходящие три раза в неделю занятия в динамовском спортзале, но как бы через год-другой не заработать себе геморрой, как сидящий за стенкой подполковник Тимаков.

Сегодня Владимир Харитонович с утра был не в лучшем настроении. Накануне вечером поцапался с женой, а с утра она так и продолжала дуться, собирая сына в школу. Ещё и тут навалили кучу свежих папок, сиди, читай всякую ересь.

Верхней в стопке лежала папка с делом некоего Максима Борисовича Варченко из Пензы. Ого, земляк! Вернее, почти земляк, так как Копцев был родом из Пензенской области, из районного центра Городище. И службу в КГБ начал под руководством Лазарева, который вот уже почти пятнадцать лет возглавлял региональное управление. Иван Ильич стал тогда для лейтенанта Копцева чуть ли не вторым отцом, а впоследствии рекомендовал уже капитана Копцева на повышение в Москву, отметив аналитический склад ума своего подчинённого.

Так, одёрнул себя майор, воспоминаниям предаваться будем потом, нужно делом наконец заняться. Хм, а досье-то, кстати, спецпочтой поступившее от какого-то капитана Синицына из местного управления КГБ, Лазаревым не завизировано. В сопроводительной записке говорилось, что ввиду разосланного в конце прошлого года «по городам и весям» негласного указа товарища Андропова усилить наблюдение за гражданами, хоть как-то выбивающихся из общепринятых норм поведения, внимание гэбиста привлёк 16-летний подросток, и он, капитан Синицын, решил проявить инициативу. Вполне может статься, что Иван Ильич и не в курсе.

Так-с, и чем же этот Варченко вызвал интерес капитана Синицына? Ага, он, оказывается, ни с того ни с сего вдруг занялся музыкой, играя на гитаре почти профессионально, хотя до этого инструмент почти и не держал в руках. Неожиданно начал писать книги, чему свидетельством опубликованный в журнале «Юность» роман под названием «Остаться в живых». А кстати, он же, Копцев, кажется, читал этот роман, и как раз обратил внимание на юный возраст автора. И вещь понравилась, хорошо написана, ещё подумал, как подросток мог ТАКОЕ написать?!

Ну а помимо прочего, докладывал капитан, ещё и на ринге у Варченко вдруг пошли успехи, хотя прежде, по словам тренера, занимался ни шатко ни валко. В общем, удивил всех, родителей в том числе, которые не знали, как объяснить появление всех этих талантов.

На этом, собственно, информация и исчерпывалась. Если брать парня в разработку, то папка отправится налево. И тогда для 16-летнего Максима Варченко могут наступить тяжёлые времена. Шут их знает, его начальников, вдруг решат вытрясти из подростка всю душу, да ещё с применением каких-нибудь спецсредств. Хотя что он им сможет сказать? Согласно документу, пацан и сам не понял, с чего это вдруг у него открылись такие дарования. Нет, ну всякое случается, и что, из-за этого парню жизнь ломать? Кто его знает, каким он станет после того, как им займутся всерьёз. Если, конечно, займутся. Но могут и не заняться, однако это ещё, как говорится, бабушка надвое сказала. После приказа Андропова ретивость у многих служак повысилась, на этом фоне и так уже, насколько он слышал, после допросов с пристрастием у некоторых ни в чём неповинных граждан здоровье изрядно пошатнулось. Психическое, во всяком случае. Получается, если и Варченко попадёт в эти перемалывающие жизни шестерёнки, то он, Владимир Копцев, станет невольным соучастником этой истории.

— Вот уж хрен вам!

— Чего?

Сидящий за соседним столом капитан Кравцов недоумённо посмотрел в его сторону. Чёрт, надо же так, выразил свои мысли вслух. Не иначе ссора с женой довела его до такого состояния.

— Ничего, Вить, это я так, о своём, — через силу улыбнулся Копцев и решительно шлёпнул папку на правую сторону стола.

— Хорошо ли тебе, девица? Хорошо ли тебе, красная?

— Хорошо, дедушка… Делай, делай, не останавливайся.

Под такое нежное мурлыканье разве ж остановишься?! Это не то, о чём вы могли бы подумать, это я Инге массировал ступни ног. По прежней жизни знал, какой кайф ловят женщины, когда с ними такое проделывают, вот и решил тряхнуть стариной. Мужчины, наверное, тоже не отказались бы от подобной процедуры, только кто ж им будет массировать их мозолистые ступни?

Порез на ладони за минувший месяц прекрасно затянулся, о той драке на пляже напоминал разве что тонкий белесый шрамик, так что делать массаж и заодно разрабатывать ладонь мне ничто не мешало. Ну разве что детородный орган, который я вынужден был стиснуть бёдрами, чтобы не топорщился. И это при том, что не прошло и десяти минут, как мы с Ингой совершили ЭТО. Сейчас она лежала на моей кровати с закрытыми от наслаждения глазами, волосы разметались по подушке, и на её губах блуждала счастливая улыбка. А я сидел на другом краю кровати и под романтическую «Jealousy»[1]нежно массировал ступни её ног.

— М-м-м, так бы лежала и лежала, — простонала она, потягиваясь.

— А я бы массировал и массировал, — ответил я в тон.

— Как же не хочется в эту Ялту несчастную лететь… И попробуй скажи что-нибудь родителям, они ни за что в жизни меня одну не оставят на две недели.

— А я бы слетал… Правда, желательно вместе с тобой. Но вообще-то на твоём месте я бы не сильно переживал, меня-то тоже в Пензе не будет первую половину августа. Получается, ты 1-го августа улетаешь в Ялту, а я 2-го уезжаю в Москву на двухдневные сборы и потом летим в Грецию. Ха, я-то хоть в Средиземном море искупаюсь, а ты только в Чёрном.

— Ах ты…

Она предприняла попытку меня ущипнуть, но я ловко перехватил её руку и запечатал её уста своим поцелуем. Ну а дальше в течение следующих минут пятнадцати мы занимались одним весьма приятным делом.

Затем, приведя себя в порядок, Инга бросила взгляд на лежавшие на столе часы «Ракета», когда-то подаренные ею же мне на день рождения, и ойкнула:

— Ничего себе! Время без двадцати шесть!

— Может, не пойдёшь домой?

— Ага! Ты ещё не видел, как моя мама обижается. А уж если я опоздаю к началу застолья в честь её дня рождения… Полгода будет потом дуться.

— Ладно, так уж и быть, лети, птичка певчая.

Наши губы вновь, в который уже раз за сегодня сомкнулись, а когда длинный и жаркий поцелуй завершился, я встал и взял с полки коробочку духов «Сигнатюр». Специально в поисках какого-нибудь приличного подарка зашёл в наш ЦУМ, а там как раз «выбросили» болгарский парфюм. Не французский, конечно, но тем не менее.