Нил Стивенсон - Движение Страница 10

— Нет, это была фигура речи, — признал Роджер.

Однако беззаботность Уйма и Комстока — на самом деле своего рода йогическая практика для обретения душевного покоя — в случае Ньютона дала осечку.

— Что толку участвовать в прениях, если пренебрегать возможностью вставить слово? — спросил он.

— Это такие же прения, как на Тайберне в Висельный день. Виконт Болингброк будет вашим Джеком Кетчем. В лучшем случае рассчитывайте на последнее слово осуждённого. Наши ответы, если мы сумеем их дать, будут заключаться не в речах, а в поступках, и дадим мы их… за пределами… этой… палаты! — Роджер так рассчитал свой спич, что с последним словом переступил порог. Ньютон не посмел возразить, потому что зал был полон лордами светскими и духовными, рыцарями, придворными и секретарями. Тишина стояла, как в церкви, когда викарий запнётся посреди проповеди.

— Полтора месяца назад в Тауэре произошло нечто чудовищное.

Исключительно нехорошо со стороны Роджера было окрестить ближнего Угрем, и всё же гость из другого времени и места, забредя в Звёздную палату, сразу понял бы, кого Роджер имел в виду. Генри Сент-Джон, виконт Болингброк, статс-секретарь её величества, говорил, расхаживая по пустой середине палаты. Все остальные жались к стенам, словно мелкая рыбёшка в присутствии чего-то зубастого, сильного и скользкого.

— Лондонский свет — партия и оппозиция равно — предпринял все усилия, чтобы замолчать недавние события в Тауэре и представить их спонтанным возмущением толпы, которое незамедлительно подавил Собственный её величества блекторрентский гвардейский полк. Пожар в конюшнях на Тауэрском холме отвлёк местных жителей и создал дымовую завесу — вот и отлично. В истории это останется как бунт, если останется вообще. Однако грех — и моральный, и интеллектуальный — не разглядеть в событиях двадцать третьего апреля повапленный гроб. Происшествие необходимо расследовать и наказать виновных. Увы, милорд Оксфорд, лорд-казначей её величества, к большому моему разочарованию, не принял никаких мер.

Такой выпад в сторону соратника по партии озадачил всех. Лорды загудели. Болингброк умолк и скользнул взглядом поверх голов. Лица у жмущихся по стенке господ стали такие, словно их хлестнули конским хвостом. Однако Болингброк смотрел не на них, а в сторону многочисленных канцелярий и приёмных казначейства.

Далее слова Болингброка полились в тщательно сохраняемую тишину. Даже те, кто стал мишенью нападок (несколько ближайших помощников Оксфорда, которых тут же вытолкнули вперёд), промолчали. Другими словами, это было не парламентское слушание. В зависимости от переменчивых прихотей королевы Анны Болингброк был то первым человеком в Англии, то вторым после Оксфорда. Сегодня он, очевидно, воображал себя первым и, вполне возможно, приехал в Звёздную палату прямо от государыни. Хотя Звёздная палата, так же как палаты лордов и общин, располагалась в придатке Вестминстер-холла, она воплощала не парламент — место прений, а монархию в более древнем смысле, с отрубанием голов неугодным. Жестокий суд Звёздной палаты отменили при Кромвеле, но помещение по-прежнему служило Тайному совету для разного рода дел. Одни проводились в соответствии с вековечным ритуалом, другие были сиюминутной импровизацией. Нынешнее заседание, судя по всему, проходило по второй категории. Так или иначе, никто не говорил, пока Болингброк его не попросит, а Болингброк не просил.

— В Тауэре есть место, называемое Монетным двором. — Болингброк посмотрел на Ньютона. Тот встретил его взгляд прямо — мелочь, но примечательная. Роджер Комсток, да и любой другой человек, знакомый с порядками мира сего, посоветовал бы Ньютону опустить глаза — говорят, это в равной мере успокаивает бешеных псов и членов Тайного совета. Однако Ньютон большую часть времени пребывал в иных мирах. То, что такие, как Равенскар или Болингброк, считали наиболее значительным, он находил докучным и несущественным.

Болингброк не знал Исаака Ньютона. Ньютон был пуританин и виг, Болингброк — человек без определённых убеждений, но со спинномозговыми рефлексами тори-якобита. Он вступил в Королевское общество, потому что так делали все. С помощью Королевского общества некоторые виги, например, Пепис и Равенскар, творили волшебство: порождали банки, страховые ренты, лотереи, государственный долг и другие сверхъестественные способы извлекать власть и деньги из ничего. Трудно винить таких, как Болингброк, если те вообразили, будто Королевское общество занято деньгами и властью. То, что Ньютон бросил Кембридж ради Монетного двора, только укрепило эти догадки. Если бы Болингброк знал истинные мотивы Ньютона — если бы понимание Ньютона можно было вложить в голову Болингброка, статс-секретаря её величества пришлось бы вынести из комнаты и несколько дней кряду поить опиумной настойкой. Поскольку этого не произошло, Болингброк считал, что предел Ньютоновых мечтаний — высокооплачиваемая должность, громкий титул и как можно меньше обязанностей.

А теперь Ньютон смотрел ему прямо в глаза. Немногим в христианском мире хватало духа играть в гляделки с виконтом Болингброком, и до сегодняшнего дня он думал, что знает их всех. То была его первая заметная встреча с Ньютоном и первый намёк, что Ньютон возглавил Монетный двор по каким-то не вполне ясным причинам.

— Как поживает её величество монета, сэр Исаак? — спросил Болингброк, вытаскивая табакерку, что дало ему повод спрятать глаза от леденящего взгляда Ньютона.

— Денежная система её величества крепка, как никогда, милорд, — начал Ньютон и замолк, потому что Равенскар положил руку ему на копчик. Болингброк отвернулся, словно прячась от сэра Исаака, а на самом деле демонстрируя сторонникам своё изумление и веселье. Как должен был распознать всякий хорошо воспитанный человек, статс-секретарь отпустил шутку, чтобы создать свойскую атмосферу и дать Ньютону возможность ответить сходной остротой. Ньютон понял вопрос буквально, выказав недостаток воспитания и обнаружив свою нервозность. Странно! С чего бы он сразу бросился защищаться? Болингброк взял понюшку и вновь повернулся к Ньютону — но не раньше, чем всё перечисленное стало понятно людям, стоящим у него за спиной, и отразилось на их лицах. Всем стало мучительно стыдно за сэра Исаака, кроме самого сэра Исаака, который явно хотел одного: выслушать вопросы, ответить на них и уйти.

— Разумеется, сэр Исаак. Об этом и пойдёт речь дальше. Рад вас приветствовать и сожалею лишь, что остальные члены совета не сочли нужным явиться. — Это было произнесено негромко, как реплика одного актёру другому. Затем Болингброк выпрямился, прочистил горло и начал монолог: — С Монетного двора выходят монеты её величества; на каждой из них отчеканены имя и благородный профиль государыни. Таким образом, чеканка монет всегда была делом и казначейства, и государственного совета. Подобно тому, как Чаринг-кросс — не Стрэнд и не Уайтхолл, а их перекрёсток, так и чеканка денег — соединение государственного совета и казначейства. Статс-секретарь, — продолжал Болингброк, имея в виду себя, — обязан вникать в её вопросы. Происходящее сегодня — начало, но отнюдь не конец публичной фазы расследования со стороны государственного совета. Я занимаюсь им негласно уже несколько недель и не хотел преждевременно оглашать результаты. Но узнав, что сэр Исаак Ньютон, директор Монетного двора, прибыл в Вестминстер по пустячному делу, порождённому воспалённой фантазией оппозиции, счёл возможным пригласить его сюда, дабы его визит не остался пустой тратой времени.

Кружа по залу, Болингброк оказался сейчас в таком месте, откуда мог смотреть прямо в лицо Ньютону через несколько ярдов превосходного персидского ковра.

— Сэр Исаак, — продолжал он. — В ходе расследования мне удалось выяснить, что в день нападения вас в Тауэре не было. Однако, когда вы вернулись и узнали, что в ваше отсутствие произошла небольшая война, в вас, несомненно, взыграла ваша прославленная любознательность. К каким выводам вы пришли касательно истинной цели нападавших?

— Милорд, это была попытка — вынужден с прискорбием признать, в значительной мере успешная — шайки грабителей, видимо, предводительствуемой самим Джеком-Монетчиком, похитить сокровища короны, — сказал сэр Исаак Ньютон. У него за спиной Равенскар гадал, не удастся ли ударом локтя вывести из строя его голосовой аппарат.

— Быть может, вы яснее представите себе картину, если я скажу, что мои дознаватели схватили часть упомянутых преступников. Они пытались бежать в Дюнкерк и были задержаны Королевским флотом, — пояснил Болингброк, снисходительно улыбаясь наивности Ньютона. — Похищенные сокровища изъяты. Задержанных допросили поодиночке. Они, как один, показали, что Джек-Монетчик, даже захватив Тауэр и стоя на расстоянии полёта стрелы от неохраняемых сокровищ, презрел мишурный блеск драгоценностей и направился прямиком в хранилище ковчега.