ЖД (авторская редакция) - Дмитрий Львович Быков Страница 106

косил на посетителей: нравится ли. Один жонглировал тремя мячиками, другой безуспешно пытался встать на руки, наконец подошел к стене и, упираясь в нее ногами, привстал-таки, но тут же опять рухнул. Двое немолодых васек задумчиво играли в шахматы, но Анька заметила, что фигуры они переставляют просто так — видимо, проклятый синдром мешал выучиться как следует этой умной игре. Еще две машки, каждая лет по шестьдесят, играли в ладушки, а одна пела русскую народную песню. Слов было не разобрать, но именно поэтому, да еще по уныло-разгульному мотиву, Анька сразу поняла, что песня была русская, народная.

Васят она отмела сразу — не за этим пришла. Ей понравился было очкастый васька лет тридцати пяти, с длинным лицом и крупными зубами, но он вдруг с такой ловкостью сделал кувырок через голову и так по-собачьи, снизу вверх посмотрел на нее, ожидая одобрения, что у Аньки пропала всякая охота с ним связываться. Наконец взгляд ее упал на пожилого, тихого ваську с редкими соломенными волосами: он тихо сидел себе в углу и клеил какую-то коробочку, не стараясь особенно никому понравиться.

— Ну что, выбрала любимца? — весело спросила Марь-Степанна. — Мы можем еще посмотреть выставку поделок, РВМ такие мягкие игрушки есть — удивительно. Вот у нас были работники с фабрики игрушечной, и даже они удивлялись. Качество почти китайское. Можете купить что-то, а потом мы вас познакомим с мастерами…

— Я выбрала, — тихо сказала Анька. — Вон тот, в углу. Марь-Степанна прищурилась. Стало видно, что она слегка близорука, но очки носить стесняется.

— Вон тот? — спросила она так же радостно. — Отличный выбор! Это Василий Иванович. Василий Иванович, подойди пода, пожалуйста!

Все васьки, как по команде, прекратили свои игры и уставились на Василия Ивановича.

— Это очень хороший подопечный, — не смущаясь присутствием выбранного васьки и наступившей тишиной, сказала Марь-Степанна. — Он у нас уже два года, раньше почти ничего не помнил, а сейчас знает все. Газеты читает, — гордо добавила она, словно чтение газет было бог весть каким даром, доступным немногим счастливцам. — Василий Иванович, скажи нам, когда человек полетел в космос?

— Двенадцатого апреля, — тихо ответил Василий Иванович приятным глуховатым голосом.

— А сколько будет пятью восемь?

— Сорок, — улыбнулся Василий Иванович.

— Ну что, нравятся тебе наши гости?

— Мы гостям всегда рады, — кивнул Василий Иванович.

— Вы наши правила знаете, — утвердительно сказала Марь-Степанна, — у нас рекламация принимается в течение месяца. Если не уживетесь, ничего страшного, мы другого подберем, а за этого вернем деньги, за питание… Но вообще должна сказать, что девочка сделала очень хороший выбор. Пациент смирный, доброжелательный, на прогулке защитит и вообще, если что…

— Василий Иванович, — осмелев, спросила Анька. — А что вы клеили… ну там, в углу?

— Коробочку, — тихо и как бы смущенно ответил Василий Иванович.

— А для чего? — желая подбодрить его, поинтересовалась мать.

— Ну… просто, — пожал плечами Василий Иванович.

— Он все время их клеит, — вставила Марь-Степанна. — У нас учат конверты клеить и коробочки; конверты — для тех, у кого пространственного мышления нет. А у него есть, он вам наклеит их столько — сможете все мелочи распихать! Он еще копилки может глиняные, у нас очень хороший мастер преподает керамику…

— Василий Иванович, — решительно сказала Анька. — Я хотела бы вас… пригласить к нам. (Слова «взять» она все-таки избегала.) Вы не возражаете… пожить у нас?

— Ваш выбор, — тихо сказал Василий Иванович, — вам решать.

— Я постараюсь, чтобы вам было у нас хорошо, — твердо закончила Анька. — Если можно, пожалуйста, пойдемте с нами.

— Пойди, Василь-Иваныч, соберись, — сказала Марь-Степанна. — Я за тобой зайду. А вы, товарищи, спуститесь сейчас со мной к заведующей, я дам вам инструкции, и все оформим.

2

— Ну что, выбрали? — доброжелательно спросила заведующая.

— Василь-Иваныча взяли, — рапортовала Марь-Степанна.

— Ну, я очень рада. Давно ему пора, а то берут всё кто помоложе… Значит, Марь-Степанна, сходите за личным делом, а я пока проинструктирую в общем плане.

Марь-Степанна вышла.

— Ну, вы знаете, конечно, — начала заведующая, — что никакого алкоголя, никакого курения, пища строго по распорядку. Никаких жиров, у большинства подопечных плохо с печенью (Анька нервно хихикнула, заметив созвучие подопечных и печени). Подвижные игры, это и девочке хорошо, а то, я вижу, немножко астения… Одного свободно можно отпускать в магазин, если в нем спиртное не продается. Хотя этот подопечный очень дисциплинированный, и вряд ли он сам купит. Только если угостят… Обязательно прогуливать раз в день, это и девочке хорошо. Железа побольше, хлебушка черного, девочке тоже хорошо… — Анька в ужасе загадала, что, если девочке будет хорошо еще хоть что-нибудь из рекомендованного Василию Ивановичу, значит, у нее точно синдром Василенко, — но, по счастью, на этом заведующая прервала инструктаж, поскольку вошла Марь-Степанна с личным делом.

— Вот, можете посмотреть, — она открыла папку перед отцом, сразу поняв, кто в семье главный. Отец попытался пролистать дело, но все страницы, кроме первой, были тщательно заклеены.

— Там служебная информация, извините, — улыбнулась Марь-Степанна. — Это только для персонала.

— Что-нибудь важное? — забеспокоилась мать.

— Нет, не волнуйтесь, — мягко произнесла заведующая. — Там история… ну, после нашей терапии он почти не помнит весь этот ужас. Как дошел до жизни такой, как бродяжил, как подобрали… Мы эту информацию стараемся стирать, и напоминать ни к чему. Наш распределитель гарантирует здоровье подопечного и полную безопасность его проживания в семье. Он не нападет, не обидит девочку — не надо только его много расспрашивать про прежнюю жизнь. Она была, сами понимаете, не очень веселая… Ты же тоже не любишь вспоминать, как двойку получила?

— Я двоек не получаю, — сказала Анька, испугавшись еще одной параллели с васькой.

— Ну и отлично, — улыбнулась ей заведующая. — Марь-Степанна, приведите васю… Вы на машине? Очень хорошо! Пожалуйста, через неделю позвоните нам и расскажите, как идут дела. В экстренных случаях звоните дежурному, это круглосуточно.

Анька и сама была уже не рада, что затеяла все это. Но Василий Иванович со своим синим рюкзачком ждал у выхода, и отступать было некуда. В машине она заметила, что отец нервничает, а мать облизывает губы, как всегда, когда надо что-то сказать, а слов не находит. Так же она делала, когда Анька приводила домой кого-нибудь из подруг. Тогда она дежурно спрашивала про учебу или про любимую музыку: ничего не говорить ей было неловко, а притворяться она не любила.

— Василий Иванович, вы, пожалуйста, сразу говорите, если что не так, — сказал отец. — У нас, сами понимаете, опыта нет, даже родня редко гостит… у нас, собственно, и родни-то мало. Поэтому если какое неудобство, обязательно…

— Какое же неудобство, —