Евгений Таганов - Морской князь Страница 12

Но однажды это спокойствие было сильно нарушено. Дозорные обнаружили двух всадников, издали наблюдающих за вытащенной на берег биремой и ее охранниками. Увидели чужаки сам ромейский лагерь или нет, было не совсем ясно, главное, что они не стали приближаться к биреме, следовательно, намерения у них самые враждебные, в этом ни у кого из ромеев сомнений не было. Следы лошадиных копыт по снегу вели в сторону зимника степняков, стало быть, не сегодня-завтра жди прибытия большого конного отряда. А что такое конники с луками для лагеря, не защищенного даже простым земляным валом?! Перестреляют в свое удовольствие, и никакого достойного отпора им не оказать. Размеры зимника, по данным лазутчиков, были неопределенны: с одинаковым успехом он мог выставить и пятьдесят, и двести всадников.

Единодушное решение иларха и декархов немало поразило князя: дождаться ветреной погоды, когда стрелы летят мимо цели, и самим напасть на зимник. А ветреная погода тут чуть ли не каждый день, поэтому все собираемся и в бой.

Рыбья Кровь не мог поверить своим глазам и ушам. Любящие побеждать противника с помощью денег и чужих мечей ромеи повели себя как самые пьяные и хвастливые словене. Днем обсуждали, вечером готовили оружие и доспехи, а утром еще до рассвета уже выступили в поход. В лагере и у биремы осталось не больше десяти человек: хворых и немощных, остальные сто двадцать ровной колонной шагали в глубь степи. Копья и щиты получили и все гребцы, скорее для устрашающего количества, чем для действительной помощи. От того, что с походниками не было ни одной лошади или повозки, процессия выглядела особенно нелепо, чего, впрочем, кроме князя, никто не замечал. Гребцы помимо своих копий и щитов несли еще копья и щиты стратиотов – тем и так тяжело было в своих доспехах.

На Дарника тоже навесили два щита, а его хазары несли корабельную баллисту, меняясь местами каждые двести – триста шагов. К зимнику пришли в середине дня, когда у всех боевого запала значительно поубавилось.

В этой местности оврагов и возвышенностей почти не имелось, поэтому перемещение любых двуногих и четвероногих было видно издалека. И первым делом ромейское войско спугнуло табун лошадей и охранявших их мальчишек-пастухов. Всполошившись, мальчишки погнали табун в зимник.

Князю одного взгляда хватило, чтобы понять, что перед ними не зимник тарначей, а городище тервигов-готов, белоголовых людей севера. Когда-то это было могущественное племя, покорившее все земли на побережье Сурожского моря. Но скудная жизнь в степи не долго удовлетворяла их, да и прибывающие кочевники с востока тоже доставляли немало хлопот. Поэтому основная часть тервигов вскоре ушла далеко на запад и на юг в ромейскую Таврику. Как водится, нашлись упрямцы, которые не захотели поступать как все, и небольшая часть северян осталась там, где была. Не очень стремительные в нападениях, они были несокрушимы при обороне, поэтому все степные племена обходили их городища стороной, рискуя напасть на белоголовых лишь вдали от их укреплений. Это, в свою очередь, еще сильней укоренило привычку тервигов держаться от чужаков всегда в стороне. Однако со временем близкородственные браки вынудили северян все же на покупку у степняков светловолосых словенских рабынь-наложниц, хотя своих дочерей они по-прежнему на сторону замуж предпочитали не отдавать.

Само городище представляло собой круг сечением в шестьдесят саженей, это был простой крепостной вал в пять саженей, без всяких дополнительных оград и башен по гребню. Склоны вала, летом регулярно поливаемые водой, были покрыты кустами и молодыми деревцами, из-за чего само поселение издали походило на обычный степной холмик. Команде биремы пришлось даже сделать крюк в сторону, чтобы увидеть единственные ворота, проделанные в самом низу земляного вала.

Надо отдать должное ромеям – они, не мешкая, сразу устремились к этим воротам, чтобы закупорить конного противника в его городище-ловушке. Потом возникла небольшая заминка: ромеи готовили луки и пращи, разводили костерок для зажигательных стрел, искали подходящую корягу для тарана.

Наверху вала над воротами появились головы его защитников. Князь полагал, что приличия ради иларх вступит в переговоры с тервигами, мол, отдайте нам то-то, и то-то и мы уйдем. Ничуть не бывало. Едва были готовы зажигательные стрелы, как ромейские лучники открыли ими стрельбу навесом в само городище, а также запускали из пращ камни с привязанной к ним горящей берестой.

Дарника лишь развеселили эти их старания. Он однажды осматривал такое вот покинутое поселение белоголовых и знал, что жилища вместе с конюшнями идут там по кругу вдоль внутренней стороны вала и крыты не соломой, не дранкой, а толстым слоем дерна. Так что с поджогом, похоже, ромеи сильно погорячились.

– Чего ты ухмыляешься? – К князю подскочил декарх Геласий.

– Потому что знаю – пожара не будет.

– Это еще почему?

– И ворваться тоже не получится.

– Посмотрим! – зло бросил старший декарх и пошел к уже изготовленному тарану.

Найдя подходящий сухой ствол дерева, ромеи набили на него два десятка железных костылей-ручек, соорудили из щитов укрытие-черепаху и двинулись на приступ. Еще сорок стратиотов, подняв щиты, следовали за ними. Гребцы стучали копьями о свои щиты, изображая тоже намерение вторым накатом ворваться в городище и устроить резню. Тервиги подпустили нападавших шагов на пятьдесят, после чего открыли стрельбу из луков и пращей, которые тоже имелись у них. Ветер действительно мешал точности попаданий, тем не менее четыре-пять стратиотов быстро оказались ранеными.

Все же ромеям удалось донести свой таран до самых ворот и несколько раз ударить в них. Высохшей легкой корягой стучать в них было все равно, что обычным копьем. Два крепких ромея в дополнение к тарану стали рубить ворота двуручными секирами. В этот момент сверху на черепаху тервиги вдруг вылили два ушата с холодной водой, на морозе это было не менее действенно, чем крутой кипяток.

Стратиоты, бросив таран и укрывая себя щитами, двинулись прочь от городища. Попытка Геласия с другой двадцаткой стратиотов поднять таран для нового битья закончилась тем, что с вала в них сбросили кучу увесистых булыжников. Теперь раненым был почти каждый четвертый, и, окончательно оставив корягу, стратиоты дружно отступили назад.

Тем временем матросы установили на треногу баллисту и принялись осыпать ворота камнями. Но в ворота камни попадали через раз, да и удар у них получался слишком слабым, чтобы разбить толстые дубовые доски со скрепляющими их железными полосами.

Попробовали последнее средство: забросили с помощью баллисты внутрь городища три горшка с ромейским огнем. В какой-то момент показалось, что поджог получился, над валом появился отчетливый столб дыма, но мало-помалу он утончился, а потом и вовсе пропал. Если и был там пожар, то его успешно потушили.

Карикос кричал, приказывал продолжать приступ, взбираться прямо на земляной вал, но полсотни тервигов с копьями и топорами, выглядывавшие из-за него скорее с любопытством, чем с яростью, весьма наглядно давали понять, что ничего у ромеев с этим тоже не выйдет. Декархи и стратиоты с опущенными головами стояли вокруг иларха и ничего не делали. Геласий указал Карикосу на небо: еще чуть-чуть, и начнет смеркаться. Пронизывающий холодный ветер дул, казалось, со всех сторон, и ночевать здесь, под открытым небом, было совершенно невозможно.

Кое-как десяток раненых и трех убитых поместили на копья-носилки и тронулись в свой лагерь, каждую минуту ожидая конного нападения сзади. Этот обратный путь в темноте занял вдвое больше времени, и, оттого что на них так никто и не напал, неудача ощущалась еще сильней и бесславней. Чудо, что еще относительно мало блуждали и домой вернулись уже с рассветом.

Весь день все отсыпались и приходили в себя. Вечером иларх потребовал Дарника к себе:

– Ты вчера насмехался над нашей илархией. Уверен был, что у нас ничего не получится. Почему? Говори!..

– Потому что внутри у них все, что может гореть, надежно укрыто толстым слоем земли.

– А ты знаешь, как взять их зимник?

– Знаю, – просто произнес князь.

– Ну?!

– Только сначала скажи, что будет дальше?

– Это уж не твоя забота.

– Я думаю, мужчин вы перебьете, красивых женщин возьмете в наложницы, а детей, стариков и беременных женщин выгоните среди зимы в степь.

Присутствующие ромеи тяжело молчали.

– А ты что предлагаешь? – гневно вскинулся Карикос.

– Я пойду в их зимник и приведу вам женщин и зимнюю одежду.

– Как? Вот так просто? – опередил иларха Геласий.

– А может, ты хочешь просто перебежать на их сторону? – вставил свое слово и навклир.