Андрей Бочаров - Русская фантастика 2015 Страница 12

– Старая история.

Я пропускаю фразу «Значит, про книжный магазин вы соврали?» – тут всё и так ясно.

– Думаете, Тамара до сих пор ревнует?

– Вот мы ее и спросим. И думать не надо будет. А вы бы ревновали?

– Не было случая узнать.

– Ах да, я и забыл, что вы мысли читаете! Завидую: никаких сомнений, никаких волнений. Всё как на ладони.

– Нет, вы забыли, что я их не читаю…

Мы подъезжаем к кольцевой дороге. Максим загоняет машину на платформу лифта, ее подхватывают домкраты. Максим убирает колеса, выдвигает захваты. Лифт аккуратно опускает машину на полотно монорельса, на свободное место в колонне, и колонна начинает движение. Теперь до самой пересадочной станции можно отдохнуть и не думать об управлении.

– Люблю, когда она спит… – неожиданно говорит Максим. – Кажется, что всё нормально, что всё померещилось. Кстати, спать она стала гораздо лучше. Восемь часов как по нотам, и встает свежая, румяная, сразу еду просит. А раньше мучилась бессонницей. Говорила: «Где ж ты видел преподавателя с чистой совестью? Меня призраки замученных студентов преследуют». Уходила в ванную, чтобы меня не будить. Или смотрела в гостиной сериалы.

– Классику?

– Нет, детективы про судмедэкспертов. Она рассказывала: летом ее возили к бабушке и дедушке, на Волгу, в степь. В маленький городок. Бабушка как раз была судмедэкспертом, а дедушка просто патологоанатомом в морге при больнице. «Так что когда слышу: «На этот вопрос я смогу ответить только после вскрытия», – словно возвращаюсь домой». Говорила: бабушка всё время трунила над дедушкой, что она боится настоящей крови, поэтому и вскрывает только тех, кто своей смертью умер. Говорила: они и привили мне любовь к Шекспиру, через любовь к расчлененке.

– Расчлененке?

– Да, она любила старинный жаргон. Со смаком. Никогда не забуду, как она сказала на лекции, что в девятнадцатом веке хорошая жена, дворянка, должна была не только быть хорошей хозяйкой и красавицей, но и музицировать, петь, поддерживать разговор о поэзии – словом, делать мужу интеллектуальный минет.

– Какой пассаж! – Я вспоминаю эту фразу и радуюсь: очень к месту!

– Вот именно. Скандал на всю кафедру. А она: «Простите, увлеклась!» – и улыбается. «Может быть, – говорит, – студенты, которые услышат это слово в первый раз, решат, что это фигура танца или разновидность галстука. На это вся надежда».

– Язва!

– Да уж, не зайчик пушистый. Она просто… Она считала, что выбрала английскую литературу из трусости. Подальше от «свинцовых мерзостей жизни» – тоже ее слова. Что «есть тысячи вещей, которые людям нужнее, чем анализ Шекспира». Но боялась. И всё время себя за это корила.

– Может быть, она наконец что-то узнала и решилась?..

– Стоп. Это уже опять теория заговора. Давайте не будем строить предположений, пока не поговорим с Тамарой.

Лифт на пересадочной станции спускает нас с кольцевой трассы. Максим бросает через плечо:

– Уже скоро!

За городом дороги темные, только светится разметка да вспыхивают при нашем приближении билборды.

Наконец Максим сворачивает с трассы. Я жду долгого и скандального разговора по дальней связи, но ворота, появившиеся в свете фар, тут же расходятся перед нами.

– Надо же, – фыркает Максим. – До сих пор не обновила мне статус доступа. Вот растяпа!

Тамара открывает нам дверь через несколько минут, выглядит сонной и испуганной. Похоже, мы всё-таки вытащили ее из постели.

– Макс? – Она щурится от света и трет глаза. – Что случилось? И кто это?

– Она со мной, – представляет меня Максим.

Тут уж мне приходится вмешаться:

– Вообще-то меня зовут не «со мной», а Анна Владимировна. И я Лизин врач.

– С Лизой что-то случилось?

– Ничего нового, но я хочу, чтобы ты рассказала правду.

– А что такое? И где сейчас Лиза? Кто с ней?

Я чувствую укол совести. Хороша врач, нечего сказать! Ни разу с начала этой истории не поинтересовалась, кто сидит с Лизой, пока Максим разъезжает по городу и лазает в окна. А между тем при его паранойе вряд ли он нанял сиделку.

– С Лизой Маша, разумеется, – отвечает Максим. – Ты в дом нас пустишь или будешь рисковать здоровьем?

Я вхожу вслед за ними и передергиваю плечами. От бывших любовников так и бьет электричеством, только на сей раз это отнюдь не сексуальное влечение. Отпусти они тормоза, и здесь будет кошачья драка, что видно даже без способностей чтеца.

– Ты зря думаешь, что я могу что-то такое рассказать…

Дыхание Тамары неровное, близко слезы, она сидит в кресле, безвольно уронив руки на колени, смотрит мимо нас. Мне даже не нужно убеждаться, что ее гиппокамп горит синим огнем неподдельного горя – я помню по нашим встречам в «Гармо-маме», что Тамара не блистает актерскими способностями. Кроме того, она меня до сих пор не узнала – значит, не очень контролирует то, что происходит здесь и сейчас.

– Лиза приехала вечером, – продолжает рассказ Тамара. – Привезла бутылку коньяка, сказала: один из студентов подарил. Выпили, посидели. Лиза опьянела… немного. Смеялась. Потом пошла спать. А утром была уже такая. Я испугалась, позвонила Лене…

– Это руководительница «Гармо-мамы», – поясняю я.

Тамара пробуждается к жизни и бросает на меня тревожный взгляд.

– А вы ведь занимались у нас?

– Я шпионила, – сознаюсь я.

– Вот как…

Максим ее перебивает:

– Не отвлекайся. Позвонила Лене и что?

– Та прислала своего знакомого врача-нарколога.

– Почему нарколога?

Тамара вздыхает:

– Потому что у него была частная клиника, куда он мог взять Лизу анонимно. Кстати, заодно проверил ее на наркотики.

– И?

– Всё чисто.

– Разумеется. А что за коньяк?

– Какой коньяк?

– Который вы пили.

– «Реми Мартен».

– Нет, я имею в виду, что было в бутылке? Ты не отдавала на анализ?

– Макс, я сама пила. Даже больше, чем Лиза. И до сих пор жива.

– А почему меня не вызвала?

– Я тебя боялась…

– Меня?

– И правильно делала, между прочим! Мне Лена рассказала, как одному санитару спицу в руку вставляли, а постовой сестре зуб выбили, когда ты Лизу выкрадывал.

– Ну не прямо же я зуб выбил!

– Но за твои деньги!

– А что за студент был? За что благодарил? – Я считаю нужным вмешаться. – Всё-таки подарок дорогой.

Тамара качает головой.

– Не знаю, Лиза не рассказывала.

– А о чем вы вообще говорили?

– Да о ерунде! О прошлом в основном. Пытались вспомнить гимн нашего филфака. Лиза припомнила: «Даешь бесконечный continuous!» – Но дальше никак.

– Она не жаловалась? Не говорила, что ее кто-то преследует, угрожает?

– Да нет, нет… Я же… что ты думаешь? Я всё время тот вечер вспоминаю. Уже сколько раз перебирала – всё, как обычно.

– А утром? Может, она была еще в сознании? Может быть, что-то сказала? – То, как Максим это произносит, наклонившись вперед, сидя на краешке стула, буквально пытаясь разглядеть, что у Тамары в голове, окончательно убеждает меня, что он любит Лизу. По-настоящему. Даже сейчас.

Тамара дергает ртом и бледнеет.

– Нет. Когда я пришла, она уже была… такая. Сидела, играла пузырьком… смотрела на свет. Я, было, решила, что она дурачится… Говорю: «Славно посидели вчера…» А она… открыла рот и вот так: «А-ба-ва-ва-ба-га!»

Тамара съеживается в комок, снова переживая этот момент.

– Пузырьком? – спрашивает Максим.

– Это капли, против аллергии, успокаивающие. Она давно пользовалась. У нас на работе многие пользуются. Я отдала на анализ, ты не думай, – поспешно говорит Тамара. – Вот их как раз отдала, я же не дура.

– И что?

– Ничего. Капли против аллергии.

– Ты дура… – вздыхает Максим. – Рассказала бы сразу, кучу бы времени и нервов сэкономила. Всем.

Небо за окном начинает светлеть, а говорить больше не о чем. Мы уходим. Уже в прихожей Максим останавливается и берет в руки куклу, стоящую на подзеркальнике. Это Снегурочка в голубой шубке с белой меховой опушкой. У ее ног стоит елочка, на коленях сидит маленький дед-мороз. Кукла не фабричная, явно сшита руками. Глаза у снегурочки расставлены слишком широко, отчего у ее лица глупо-удивленное выражение. Когда Максим берет ее в руки, по прихожей начинают плыть волны запахов: еловые ветки и мандарины.

– Маша делала? – спрашивает Максим.

Тамара бледнеет, как будто боится заодно и таинственной Маши.

– Да, Лиза привезла в тот раз. Сказала: до Нового года еще далеко, если не забудешь – поставишь. Сказала: в горшке бактерии, ну… ген-симсы, которые запах вырабатывают. Нужно только водой полить. Я вот… не забыла.

– Получается, она к Маше заезжала до того, как к тебе ехать? Я этой куклы дома не видел.

– И что? Как будто она у нее редко бывала!

– А то, что Маша мне об этом не говорила.

– Так это же Маша!

– Не до такой же степени она Маша!

Я чувствую себя третьей лишней.