Тайная дипломатия - Евгений Васильевич Шалашов Страница 12

меня первоначально мелькала дурная мысль разрешить советским дипломатам обедать за чужой счет, сэкономив франки для государства, ничего при этом не обещать и не гарантировать, а самим попытаться что-то выведать, но мысль как пришла, так и ушла. Не сумеет человек, не имеющий подготовки, выведать планы собеседника, особенно если перед ним профессиональный разведчик (а нам таких и подсунут), а вот то, что сам проговорится – это точно. К тому же могут сказаться особенности русского менталитета – если тебя кормят и поят за чужой счет, начинаешь чувствовать себя обязанным, а после второй бутылки хорошего вина сосед за столик покажется тебе другом и братом.

Покамест из четырнадцати членов миссии приглашение на обед получали трое, двоих звали на дружеский ужин. И во всех случаях это были французы. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. Майор Мацкевич, как-никак, ученик галлов, а учителя всегда помогают ученикам. А раз агентуры у меня нет и появится не скоро, приходится самому.

Я уже говорил, что члены дипломатической миссии определялись на жительство согласно некоему табелю о рангах[3]. Чичерин и Керженцев обитали в «Бургундии», заняв не только лучшие номера, но и малый банкетный зал, превращенный в зал для переговоров, а остальных товарищей расселили в другие отели. В «Конкордию» определили троих, троих в «Резисту», четверых в «Анри». Стало быть, хотя обитают в разных отелях, но более-менее кучно, а вот нам двоим повезло чуть меньше. Меня, как помните, определили в пансионат, а Андрея Скородумова в гостиницу «Виолетта». Так себе гостиница, но есть и швейцар при входе, и расположилась всего в двух кварталах от нашей штаб-квартиры.

С теми, кто жил «кучно», проблем нет – они сами себя контролировали, а заодно и друг друга, делились со мной некоторыми соображениями. Правда, пока интересного мало. Подумаешь, Сергей Кривич (он занимается спорными экономическими вопросами) явился ночевать в «Ризетту» не один, а с Марселой. Ничего страшного – правильная ориентация у человека, а потерпеть, или воспользоваться «Дунькой Кулаковой» не захотел, но знать я об этом должен. Почему? А потому, что должен, вот и все. А заодно разузнать, что Марсела девушка хорошая, вино с клофелином не мешает, а за услуги берет десять франков. Десять франков – вполне нормально, если бы брала двадцать, то пришлось бы задуматься – откуда Кривич взял деньги?

Так что в прочие отели можно и не ходить, а вот навестить «Виолетту» следует, тем более что там на посту швейцара трудится мой новый друг Дорофей Данилович. Имечко для французского слуха тяжеловато, потому его переделали в Дадди. Я же именовал только по имени-отчеству, уважительно. Сам же представился Всеволодом Владимировым, работающим во Франции журналистом русского происхождения. Можно назваться и Максимом Исаевым, но решил сберечь псевдоним для следующего раза.

В недавнем прошлом Дорофей Данилович работал цирковым артистом, да не простым, а силовым акробатом, борцом. Однажды даже едва не уложил на лопатки самого Ивана Поддубного и непременно бы уложил, если бы Поддубный не уложил его сам. Увы, век силовика недолог. Как-то раз в угоду капризной публике Теченин попытался побить мировой рекорд по подъему штанги, но малость не рассчитал, а в результате – перелом позвоночника, несколько месяцев на больничной койке. Сволочь антрепренер хоть и оплатил лечение, но кинул инвалида в чужой стране без копейки денег, а там война, революция. О продолжении карьеры можно и не мечтать, а какой-то сносной профессии нет. Да что там – вообще никакой нет. Пойти в ресторан вышибалой не позволяло здоровье, стать сутенером – плохое знание языка, да и конкуренция слишком высока, прирежут, не посмотрев на прошлые спортивные достижения. Пришлось мыть посуду за два франка в день и объедки – это уже край, но повезло – коренные французы уходили на фронт, освободилось место швейцара. Малость освоился, снял квартиру, женился. Но хозяин гостиницы – такая сволочь, хуже антрепренера, за жалкие четыреста франков в месяц заставляет работать ежедневно, от заката и до восхода, отчего Дорофей почти не видится с женой работающей по ночам.

С Дорофеем Даниловичем мы познакомились просто. Я задал вопрос по-английски, он ответил по-русски. Похоже, даже меня куда-то послал или мне послышалось, но неважно. Земляки на чужбине, как родня.

Увы, в остальных отелях, где разместили наших дипломатов, швейцары не говорили по-русски, а их английский оставлял желать лучшего.

Поверил ли мне швейцар или решил, что я член какой-нибудь антисоветской организации, не знаю, он меня не расспрашивал, зато мы быстро договорились, что если Данилыч станет информировать меня о поведении нашего соотечественника, то я ему заплачу небольшую денежку. Скажем, если ничего интересного не случилось, то пять франков. А вот ежели новость заслуживает внимания – побольше.

Пять франков вроде и небольшая сумма, но с другой стороны – полноценный обед, а делать-то ничего и не надо.

За неделю я уже в третий раз захожу проведать Данилыча, покалякать с ним о житье-бытье, поплакать о занесенной снегом России, посетовать на скверный вкус граппы и порассуждать об упадке нынешних нравов. В первые два визита я лишь избавился от двух банкнот, но ничего дельного не узнал.

– Вроде, за субботу ничего не случилось, – грустно сказал Дорофей Данилович, посматривая на зажатую в моей ладони бумажку.

– Совсем ничего?

Бывший циркач задумался, пожал плечами.

– Вечером твой дипломат на бровях вернулся, так ведь это неинтересно?

– Сам вернулся, или товарищи привели? – вяло спросил я. Действительно, эка невидаль, советский дипломат на бровях. В НКИД тоже понабрали всяких-разных, лишь бы образование имел и был предан делу революции. Товарищу Чичерину свой аппарат еще не один год чистить, а пока приходится работать с теми, кто есть.

– Не, не привели, его машина привезла, – сказал Данилыч, потом добавил. – И не такси.

Машина и не такси? А вот это уже любопытно.

– А что за машина?

– Так хрен ее знает, я в марках не разбираюсь, а номер мне отсюда не видно. Черная такая, большая. Флажочек какой-то на капоте.

Услышав о флажочке, я сделал стойку, словно борзая.

– Флажочек чей? Какой страны?

– А хрен его знает. Их за последние годы столько развелось, государств-то всяких, откуда их флаги упомнишь? Вроде, похож на шведский или греческий. Я такого раньше не видел,