Мэрион Брэдли - Туманы Авалона Страница 122

– Вне всякого сомнения, когда ты того заслужишь, Мелеагрант, мой отец поговорит о тебе с Артуром, и король произведет тебя в рыцари, – проговорила королева, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Я – лишь женщина и обещать тебе ничего не могу. Мой отец здесь?

– Он в замке, у Артура, – угрюмо буркнул Мелеагрант. – А меня бросил тут, словно пса, при лошадях!

– Не вижу, Мелеагрант, с какой стати тебе претендовать на большее, – твердо проговорила Гвенвифар. – Отец взял тебя в свиту, раз уж твоя мать некогда была его любовницей…

– Да все окрестные жители знают не хуже моей матери, что я – сын короля, и притом единственный! – хрипло выкрикнул Мелеагрант. – Сестрица, заступись за меня перед отцом!

Здоровяк вновь попытался схватить ее за руку, и Гвенвифар поспешно отстранилась.

– Пропусти меня, Мелеагрант! Мой отец уверяет, что ты ему не сын; как могу я утверждать иное? Матери твоей я не знала; это вам с отцом промеж себя решать!

– Но послушай же, – не отступался Мелеагрант, дергая ее за руку. Но тут между ним и Гвенвифар вклинился подоспевший Грифлет.

– Эй, эй, парень, не смей так разговаривать с королевой, а не то Артур прикажет отрубить тебе голову и подать за обедом на блюде! Будь уверен, лорд наш и король поступит с тобою по справедливости и, ежели ты отличишься в битве, несомненно, рад будет причислить тебя к своим соратникам. Но досаждать королеве и думать не моги!

Мелеагрант, развернувшись, навис над Грифлетом: рядом с ним высокий и мускулистый молодой рыцарь казался сущим ребенком.

– Ты еще будешь учить меня, как мне разговаривать с собственной сестрой, жалкий хлыщ? – прорычал великан. Грифлет взялся за рукоять меча.

– Мне поручено сопровождать и оберегать королеву, парень, и Артурово поручение я исполню. Прочь с дороги, или я тебя силой заставлю!

– Ты – а еще кто? – издевался Мелеагрант с гнусной ухмылкой.

– Я, например, – отозвался Гахерис, вставая рядом с Грифлетом. Подобно Гавейну, он отличался могучим, крепким сложением, превосходя стройного Грифлета по меньшей мере вдвое.

– И я, – раздался из темноты голос Ланселета. Рыцарь стремительно подошел к коню королевы, и Гвенвифар едва не разрыдалась от облегчения. Никогда прежде не казался он ей столь прекрасным; и, несмотря на все его хрупкое изящество, при его появлении Мелеагрант отпрянул назад. – Этот человек докучает тебе, госпожа Гвенвифар?

Королева судорожно сглотнула и кивнула, с ужасом осознав, что не в силах выговорить ни слова.

– А ты еще кто такой, парень? – грозно насупился Мелеагрант.

– Остерегись, – промолвил Гахерис, – или ты не знаешь лорда Ланселета?

– Я – Артуров конюший, – протянул Ланселет лениво, словно забавляясь, – и паладин королевы. Тебе есть что сказать мне?

– У меня дело к сестре, – буркнул Мелеагрант.

– Я ему не сестра! – резко и пронзительно взвизгнула Гвенвифар. – Этот человек называет себя сыном моего отца, потому что его мать одно время была у короля в полюбовницах! Но никакой он не королевский сын, а низкорожденный мужлан, коему место на скотном дворе, хотя отец мой по доброте душевной и взял его в дом!

– А не пошел бы ты прочь, – промолвил Ланселет, с презрением оглядывая Мелеагранта. Видно было: Мелеагрант отлично знает, кто такой Ланселет, и отнюдь не стремится вступать с ним в спор.

Здоровяк попятился назад, угрюмо буркнув:

– Однажды ты об этом горько пожалеешь, Гвенвифар, – однако ж, кипя от ярости, посторонился, пропуская всадников вперед.

Ланселет, как всегда, одет был с безупречным вкусом – в алую тунику и плащ; волосы аккуратно подстрижены и расчесаны, лицо чисто выбрито. Руки его казались белыми и гладкими, под стать изящным ручкам самой Гвенвифар, и однако же королева знала, как крепки и сильны эти железные пальцы. И красив он так, что просто дух захватывает. И, как всегда, подоспел вовремя, чтобы спасти ее от неприятного столкновения с Мелеагрантом. Гвенвифар улыбнулась – просто-таки сдержаться не могла; ощущение было такое, будто у нее сердце в груди переворачивается.

«Нет, не должно мне теперь смотреть на него такими глазами, мне предстоит стать матерью Артурова сына…»

– Не стоит тебе проходить через парадный зал, госпожа, в грязных, промокших дорожных одеждах, – промолвил Ланселет. – Неужто дождь так и лил всю дорогу? Позволь, я отведу вас со служанкой к боковой двери; ты поднимешься прямо к себе в покои, отдохнешь, переоденешься и встретишь лорда моего Артура в зале, облекшись в свежее платье, согревшись и обсохнув… да ты вся дрожишь? Тебе холодно под ветром, Гвенвифар?

Ланселет давно уже пользовался правом называть ее по имени, не прибавляя официального «моя королева» или «госпожа», но никогда еще имя это не звучало в его устах так сладостно.

– Ты неизменно заботлив, – отозвалась Гвенвифар, позволяя ему вести своего коня в поводу.

– Грифлет, а ты ступай скажи королю, что супруга его в безопасности и поднялась к себе в покои. И ты, Гахерис, тоже: вижу, тебе не терпится вернуться к соратникам. Я сам провожу мою королеву.

У двери Ланселет помог ей спешиться; казалось, все ее существо отзывается на прикосновения его рук. Гвенвифар потупилась, не смея поднять взгляда.

– В парадном зале толпятся Артуровы соратники, – сообщил Ланселет. – Везде – – сплошная неразбериха; не далее как три дня назад Круглый Стол отправили в Камелот на трех телегах, под надзором Кэя; ему предстояло установить Стол в новом зале. А теперь в спешке выслали гонца призвать Кэя назад, а вместе с ним – всех мужей Летней страны, способных носить оружие…

Гвенвифар испуганно вскинула глаза.

– Гавейн рассказал нам о высадке саксов… значит, в самом деле началась та самая война, которой страшился Артур?

– Гвен, мы вот уже много лет живем с мыслью о том, что рано или поздно такое случится, – тихо проговорил Ланселет. – Ради этого Артур создавал свой легион, а я готовил конницу. А когда война закончится, мы, пожалуй, обретем долгожданный мир – то, чего я ждал всю жизнь, и Утер тоже.

Внезапно королева обвила его руками за шею.

– Тебя могут убить, – прошептала она. Впервые осмелилась она на такое. Она прижалась к Ланселету, уткнулась лицом ему в плечо; Ланселет сомкнул объятия. Даже сквозь страх она ощущала неизъяснимое блаженство этой близости.

– Мы все знали, что очень скоро час пробьет, дорогая моя, – срывающимся голосом проговорил Ланселет. – По счастью, у нас было несколько лет, чтобы подготовиться толком, и поведет нас Артур – ведь даже ты наверняка не знаешь, что он за великий вождь и как он всем нам дорог? Он молод, но он – величайший из Верховных королей со времен римлян; пока Артур стоит во главе войска, мы всенепременно выдворим саксов с наших земель, а что до остального, Гвенвифар, – все в воле Божьей. – Он ласково потрепал ее по плечу, приговаривая: – Бедная девочка, ты так устала, позволь, я отведу тебя к твоим дамам. – Однако королева чувствовала, как дрожат его руки, и вдруг преисполнилась жгучего стыда: подумать только, она бросилась ему на шею, точно блудница из тех, что таскаются за обозами!

В покоях королевы царила суматоха. Мелеас укладывала одежду в коробки, Элейна распоряжалась служанками. Завидев вошедшую королеву, Элейна кинулась к ней и крепко обняла, восклицая:

– Ох, родственница, а мы-то просто извелись от тревоги, гадая, как ты там, в дороге… Мы так надеялись, что известия застанут тебя еще в монастыре и ты укроешься в безопасном Тинтагеле…

– Нет, – покачала головой Гвенхивар. – Игрейна умерла. Мы уже целый день ехали, когда нас встретил Гавейн; кроме того, мое место – рядом с мужем.

– А Грифлет вернулся вместе с тобой, госпожа? – спросила Мелеас.

– Он довез меня до самого Каэрлеона, – кивнула Гвенвифар. – Думаю, вы увидитесь за трапезой… Гахерис говорил, что все Артуровы соратники приглашены отужинать с королем…

– Тоже мне, трапеза, – фыркнула Мелеас. – Жевать второпях солдатские пайки – вот как это называется; замок превратился в военный лагерь, а ведь, пока все не наладится, лучшего и не жди. Правда, мы с Элейной из сил выбиваемся, поддерживая хоть какое-то подобие порядка. – Эта обычно улыбчивая, молоденькая толстушка теперь выглядела встревоженной и усталой. – Я сложила в коробки все твои платья и все, что понадобится тебе на лето; так что ты сможешь выехать в Камелот уже на рассвете. Король говорил, мы отправимся все вместе, и замок, трудами Кэя, вполне готов принять нас. Но вот уж не думали мы, что переселяться будем в такой спешке, едва ли не прорываясь сквозь осаду.

«Нет уж, – подумала Гвенвифар. – Я уже сколько дней провела в седле; никуда я больше не поеду! Мое место здесь, и сын мой имеет право родиться в замке своего отца. Не позволю больше отправлять меня туда и сюда, точно вещь какую-нибудь или суму переметную!»