Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров Страница 13

Если бы весь уран осел из расплавленных пород на поверхность твердого внутреннего ядра, то такой слой был бы толщиной в несколько метров, и мог бы превысить критический размер делящихся материалов. И Земля бы взорвалась давным-давно. Но включился "защитный механизм". При достижении критических условий и начале цепной реакции из-за тепловыделения возникают восходящие конвективные потоки, которые препятствуют дальнейшему оседанию урана. Так в недрах планеты установился стационарный процесс ядерного энерговыделения.

Взрыв в этом случае, может произойти только при быстром переходе системы в сверхкритическое состояние. А именно, при быстром уплотнении слоя взвешенных частиц диоксида урана. Быстрое принудительное осаждение взвешенных частиц может произойти при падении ударной волны на активный слой сверху. Что и произошло, при массированном применении термоядерных бомб. Ударная волна ударила вниз, уран превысил критическую массу, и пошла цепная реакция. Реагирующий слой начал расширяться, но, так как увеличения удельной поверхности, через которую происходит утечка нейтронов деления не было, срыва цепной реакции не произошло. И Земля превратилась в планетарный ядерный котёл. Ну, Вы сами всё видели.

Глава 5 Спортсмен

Иванов, во вторник утром, отправив Спортсмена на тренировку, как и обещал друзьям, позвонил в строительную компанию и договорился, чтобы ему прислали прораба. Прораб приехал, уяснил фронт работ и вынес вердикт — срок две недели, и назвал сумму. Петров ответил прямо — срок — неделя, сумма увеличивается вдвое — половина в смету, половина лично прорабу. Прораб проникся, пообещал работать круглосуточно, и уехал за подмогой.

Какого Спортсмена отправил Иванов и на какую тренировку? О…! Это отдельная история.

Как только Николай понял, что "эффект бабочки" во времени не работает, он задумался. Жизнь, то, оказывается, короткая. Ну, сколько у него осталось активного времени? Ну, лет, двадцать. А потом, что? Дряхлость, маразмы, и ходить под себя. Бр-р. Как бы это исправить? И он придумал. Скопировал себя, тридцатилетнего, и закачал своё сознание. Отошёл от "перезагрузки", посмотрел на себя в зеркало, и сам себе не понравился. Сутулый, субтильный, типичный офисный планктон. Но, тут уж ничего не поделаешь. Или мускулы качай или мозги. Одновременно качать, и то, и другое, ещё ни у кого не получалось. И то, и другое, НЕ качать, это у всех запросто получается, а вот наоборот. Во всяком случае, Николай не припомнил ни одного Олимпийского чемпиона с Нобелевской премией. Иванов — тридцатилетний, присвоил сам себе имя собственное "Спортсмен", записался в крупный спортивный комплекс во все секции, начиная от бокса и заканчивая фехтованием, включая академическую греблю, и теперь ежедневно в 7-30 утра отправлялся на электричке в Москву, на тренировку. А возвращался поздно вечером. Даже с документами мудрить не пришлось. Паспорта с советских на российские, меняли тогда, когда Иванову как раз и было около тридцати. Фотография была, то, что надо.

Спортсмен ходил на тренировки уже второй год, поднакачался, поздоровел, насколько позволял костно-мышечный аппарат, и конституция, и выглядел, не в пример "старому" Иванову, если не атлетом, то крепышом. Не Иван Поддубный, конечно, но таким, каким уже не стыдно было появиться в XIX веке.

Между тем, Николай Вторый и прочая и прочая, не отрывался от интернета. Смотрел, читал, даже выписки делал. Конечно, его в первую очередь интересовало, как же так получилось, что империя рухнула.

"Земля и воля", "Народная воля", "Чёрный передел", "Освобождение труда", "Эсеры", "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", "РСДРП", "БУНД" и ещё полтора десятка более мелких партий и организаций. Император хватался за голову, сколько их. И всё в тайне, всё подпольно. Да, он знал, были недовольные мастеровые, были поляки, которые вечно бунтовали, были евреи, которых никто не мог удержать в черте оседлости, но… Но он раньше никогда и не догадывался, насколько их много… Прошло сто лет, всё рассекречено, в стране победившего социализма революционеры взахлёб писали мемуары, как они свергали царизм. Вот и пригодилось. Император аккуратненько заносил в таблицу: фамилии, клички, места сходок, адреса типографий. Плеханов, Аксельрод, Засулич, Кропоткин, Ульянов, Цедербаум, Бронштейн, Свердлов… Вот, она, пятая колонна.

Как-то утром Иванов постучал в комнату Императора, сказать, что завтрак готов.

Николай поднял на Иванова красные от недосыпа глаза. Похоже, он всю ночь просидел, глядя в монитор.

— Перечитываю письма матери за семнадцатый год, — сказал он, — я помню их, Вы их читали. Вот перечитываю. Мороз по коже. Я действительно очень виноват. Но не только я, — его сухие глаза блеснули.

В другой раз, зайдя к Императору, Иванов застал его, угрюмо смотрящего в монитор, и не реагирующего на стук в дверь, и просьбу разрешить войти.

На экране шла церемония миропомазания Аликс, невесты Императора. Лютеранка Алиса Виктория Елена Луиза Беатрис Гессен-Дармштадтская принимала православие, и становилась Александрой Фёдоровной.

Иванов потоптался, вздохнул и тихонько вышел. Однако…

Сидорова, как военного, интересовала, прежде всего, военная история. В первую ночь, он, так же, как Петров, посмотрел гибель планеты. Потом взялся за Великие битвы. Конечно, он не помнил все по памяти, где и когда они были, поэтому сверялся с энциклопедией.

Абрудар был прост в обращении, но зайти в него незнающему человеку было непросто. Иванов, как мог, усложнил несанкционированный доступ. Попросту говоря, запрятал вход и запаролил его. При включении на мониторе появлялось стандартное окошко. На нём было два десятка иконок с надписями, типа "Отчёты", "Справки" и т. д. Самое интересное, что в этих папках, действительно были и всякие отчёты, и справки разных фирм. Алексей в это особо не вникал. Что бы зайти в абрудар, нужно было кликнуть на иконку "Архив бухгалтерии". Открывалось окошко с таблицей: Архив 1998, Архив 1999, и так до 2007 года. Далее необходимо было кликнуть на архив 2000 года, найти там эксель-файл "Списание МБП" и открыть его. Открывалась грандиозная таблица из 365 строк. В самом низу таблицы была маленькая незаметная кнопочка — "Изменить файл". Вот кому придет в голову, я имею в виду, непосвященному, жать на эту кнопку, и пытаться изменить что-то в таблице, куда были занесены списанные малоценные быстроизнашиваемые предметы, типа туалетной бумаги и чернил для заправки картриджей, много лет назад? То-то и оно. Тем не менее, если бы всё-таки нашелся такой чудак, и нажал бы эту кнопку, выскочило бы сообщение "Нет прав доступа. Введите пароль или обратитесь к администратору". И виртуальное "ОК". Вот тут надо было вставить флэшку с ключом и нажать "ОК". Ключ Иванов сделал совсем простой. На кэйгене сгенерировал десять паролей по двадцать символов, нарезал их кусками и перемешал. Получился такой ключик с двустами символами. Если кому-то очень приспичило изменить количество перчаток, списанных в 2000 году в фирме "Транссстройтехпроммашсервис", то флаг в руки, дерзайте, ломайте этого монстра. Да, ещё был запрет на создание ярлыков на рабочем столе. Нечего привлекать излишнее внимание.

Если пароль был правильным, открывалось ещё одно окно с двумя иконками "АБР" и "Архив". "Архив" был обычной папкой, где складировались записанные видеоролики путешествий во времени и пространстве. И надписи под ними типа "17(30).06.1908.07–00. Подкаменная Тунгуска".

А иконка "АБР" запускала абрудар. Интерфейс абрудара представлял собой небольшое оконце с двумя кнопками. "Новая сессия" и "Сохранённые сессии". В "Сохранённых сессиях" была интерактивная таблица с координатами всех прошлых путешествий. Хочешь вернуться туда, где уже был — пожалуйста. На выбор предлагалось две кнопки; "Начало" и "Реал". Нажав на "Начало", попадаешь именно в то место и время, с какого начал прошлый раз. Кнопка "Реал" отправляла в то же место, но время было сдвинуто. Ведь с прошлой сессии, и здесь, и "там", прошло какое-то время.

Кнопка "Новая сессия" открывала рабочую форму с полями для заполнения: "Время" и "Место".

Время можно было заполнить двумя способами, соответственно имелось два поля. Можно было набрать стандартную дату с часами и секундами, а можно было записать в виде "-125 лет" или "+125 лет".

Место назначалось тоже двумя способами. Или "широта, долгота, высота над поверхностью" или можно щёлкнуть по нужной точке на вертящемся тут же небольшом глобусе.

Вот и всё, а в самом внизу находилась кнопка "Пуск".

Так вот, как я уже говорил, Сидоров взялся за Великие битвы. Взялся с энтузиазмом, который очень быстро испарился. Оказалось, что чем битва более Великая, тем меньше шансов что-либо рассмотреть. Пыль, дым, все мечутся, кто кого прессует, непонятно. Подлетишь ближе, вплотную — мельтешение, чуть подальше — пылищща… Это голливудские исторические фильмы приятно смотреть — режиссер позаботился, чтобы все поняли, где хорошие парни, где плохие. А чтобы все всё увидели и рассмотрели — для этого за кадром какой-нибудь старый, винтокрылый Боинг старается, пропеллерами ветерок гонит, сдувает… А на самом-то деле…