Александр Афанасьев - Долгая дорога домой Страница 13

– Среди нас нет клятвоотступников. Поклянитесь и вы, что дадите мне товар, который нужен мне по хорошей цене.

Змарай взглянул на Гульбеддин-хана, и по этому взгляду Араб внезапно понял, что Гульбеддин-хан не более чем слуга здесь, и то, что он называет себя ханом, никак это не меняет. Хан здесь другой, а Змарай по его положению выше Гульбеддина.

– Клянусь, – сказал Гульбеддин-хан.

– Поклянись на Коране, как положено, – сказал русский.

Гульбеддин-хан что-то недовольно крикнул, объяснил подбежавшему баче, что ему нужно. Через некоторое время принесли священную книгу в дорогом, тисненном настоящим золотом переплете. Положив руку на нее, Гульбеддин-хан поклялся вторично.

– Клянусь и я в том, что не продам товар другим людям помимо нашей договоренности, какую бы цену за него они мне ни предложили, – сказал русский. Если не вникать в суть – клятву он и не собирался нарушать, ведь он собирался не продать, а отдать оружие бесплатно дружественным пуштунским племенам, за то, что те проведут его к границе. Продать и отдать – разные вещи, не так ли? Среди русских и впрямь не уважались клятвоотступники.

Змарай снова повеселел, крикнул бачу и велел принести кишмишовки. Достал из кармана пачку афганей и расплатился за те два автомата, которые были перед ним. Русский отказался пригубить и попросил чая. Чай принесли на всех...

Ночь на 1 июля 2002 года

Испытательный полигон ВВС РИ

Где-то в Туркестане

Операция «Литой свинец»

Оперативное время минус три часа пятьдесят одна минута

Не так давно – несколько лет назад – по экранам страны прошел фильм, даже не фильм, а целый сериал на пятьсот серий. О жизни русского дворянства, а назывался... «Под сенью орла»... или как-то в этом духе, не могу поручиться за память. Там было много чего интересного, но настоящие дворяне только сплюнули, посмотрев этот фильм. Да, там были изображены дворяне, но ненастоящие, те, кто выслужил дворянство на гражданской службе, и те, кто получил по наследству титул вместе с солидной суммой денег. Вот если говорить про этих – все правильно. И Изотта-Франскини на день ангела, и кабаки всю ночь напролет, и экзамены в Царскосельском лицее, сданные за солидные взятки. И милые барышни с Бестужевских курсов, которых не нужно долго уговаривать весело провести время с солидным молодым человеком, с титулом, красивой машиной и платиновой кредитной карточкой. Милые барышни с Бестужевских, кстати, тоже бывают разные – самые красивые как раз таким вот хлыщам от ворот поворот дают, это я вам истину говорю. И дворяне – тоже бывают разные.

Пока что государство держалось на том, что первую скрипку все же играло военное дворянство и дворянство купеческое, в основном происходящее из староверов или породнившееся со староверами. В том, что дворянство занималось коммерцией, не было ничего плохого: бесчестны не те, кто занимается коммерцией, бесчестны те, кто проматывает состояние, накопленное отцами и дедами, сегодня такой хлыщ промотает свое состояние, завтра он промотает всю Россию, только дай. Особняком стояло и военное дворянство – те, кто выслужил личное, а кое-кто и потомственное дворянство на военной службе. Наконец-то Российской империи удалось создать настоящую элиту – класс военных, жестких и правильных, всегда делающих не то, что хочется, а то, что должен делать дворянин и офицер. Долг был для них альфой и омегой, долг определял их жизнь даже в мелочах, долг заставлял их всегда вызываться на самые трудные и опасные дела, долг сопровождал их жизнь с младенческой колыбели и до смертного одра. Для этих дворян Царскосельский лицей или Московский университет не значили ничего рядом с Академией Генерального штаба или Академией Морского генерального штаба, которые в этой среде почитались вершинами воинской карьеры. Надо сказать, что самые красивые девушки с Бестужевских курсов почему-то любили именно таких вот дворян – дворян шпаги.

Но особое, стоящее особняком от всех образование получал наследник престола. Чтобы управлять огромным государством – требовалось образование высочайшего уровня, к этому нужно было готовить с детства. Наследник должен был понимать и управлять как военной, так и экономической мощью государства. Более того – он должен был понимать нужды своих подданных, нужды всей огромной страны – и жить к их удовлетворению. Каждый император должен был внести свой вклад в дело усиления и расширения огромной империи – иначе он не был достоин благодарной памяти потомков.

В отличие от своего деда, Александра Четвертого Великого, который не имел военного образования, не имел ни малейшего желания его получать, и так и проправил сорок с лишним лет, отдав военные вопросы – военным, в отличие от своего отца Александра Пятого, который равно интересовался как экономикой, так и военным искусством, цесаревич Николай с детства проявлял интерес именно к войне. История сохранила фотографию смотра войск, когда цесаревичу было пять лет. По протоколу, государь император должен был принимать войсковой смотр, находясь на коне, императрица с детьми должна была находиться в старинной карете, окруженной казаками из Собственного, Его Императорского Величества Конвоя. Как раз к пятилетию наследнику подарили пони, и он – уже тогда был упрямым, непослушным и настойчивым – настоял на том, чтобы принимать смотр, даже не сидя перед отцом на его лошади, а на своем пони, отдельно от отца и в своем седле. Фотограф и запечатлел это вопиющее нарушение протокола – рядом с рысаком императора стоял пони цесаревича, и сам он, в пошитом специально для него мундире Конной Казачьей Стражи, принимал смотр войск вместе с отцом. Потом, кстати, эта фотография появилась во многих войсковых гарнизонах необъятной России – никто не заставлял ее покупать, сами офицеры покупали и вешали, как портрет, на видном месте.

Когда цесаревич подрос – он доказал, что желает стать военным, обычные уроки он учил из-под палки, зато все свободное время проводил с казаками и с частями лейб-гвардии, все его друзья-сверстники тоже происходили из военных, за исключением Бориса, наследника польского трона, с которым цесаревич подружился, потому что так велел отец. Отец не объяснял, зачем это надо, он сказал коротко и просто: это нужно России. И все.

Но те, кто представляли цесаревича этаким армейским дуболомом, ошибались, и сильно. Отслужив положенное в частях разведки воздушного десанта, цесаревич научился главному – он научился вести за собой людей и отвечать за каждого из них. Он научился ответственности – потому что каждое решение, принимаемое им, могло означать смерть для его подчиненных, ибо служил он в местах весьма неспокойных. Он научился быстро и жестко принимать решения, он понимал смысл слова «незамедлительно» – потому что в бою нет времени на раздумья, либо ты опередил противника, либо он опередил тебя. Он научился принимать, не оттягивая, неприятные решения – потому что в бою приятных решений не бывает. Он научился смотреть на мир без розовых очков, потому что на вражеской территории ты должен видеть то, что есть на самом деле, а не то, что тебе хотелось бы видеть. Он научился не рассчитывать ни на кого, кроме себя самого и своих боевых товарищей, потому что в бою больше рассчитывать не на кого. Армия многое дала ему – и даже в гражданской жизни, когда он, сказав себе «надо», садился за «трактаты о скудости и богатстве» – уроки армии не проходили даром.

Но сейчас он должен был сделать то, чего еще никогда не делал. Он командовал взводом, ротой, но его уровень ответственности никогда не выходил за пределы оперативного уровня. Да, разведка воздушного десанта – это козырь, в каких-то условиях они могут остановить или замедлить наступление целой армии. Но опять-таки, в данном случае изменения в стратегической ситуации достигаются решениями оперативного уровня: выбросить группу, которая должна взорвать склады горючего и боеприпасов, расстроить снабжение наступающих частей, подорвать их коммуникации, нарушить связь с вышестоящими штабами. Но он хоть и понимал, что такое решение стратегических задач, он понимал это только в теории. Практика должна была состояться сегодня.

Много лет они собирались в «клубе молодых офицеров». Говорили. Критиковали. Предлагали новое. Но предлагать и критиковать легко – и только сейчас будущий государь, наследник престола, понял, насколько тяжелее воплощать все это в жизнь. Превращать слова – в конкретные и жесткие дела.

Цесаревич удивился тому, как легко отец дал ему карт-бланш на то, что он задумал. Считаешь нужным сделать – делай. Считаешь, что надо разбомбить базы наркомафиози и базары, где торгуют наркотиками, – действуй. Привлекай авиацию и действуй.

Только сейчас он понял, что это – проверка. Говорить в клубе офицеров – одно. Делать – другое. Афганистан – это подмандатная территория Британской империи. А как отреагирует она на это? Да, наркоторговля там под запретом – однако же и выращивают, и торгуют, и никто ничего не делает – недавно в одном из британских журналов опубликовали снимок: британские солдаты спокойненько идут по полю красных маков – опиумных маков. Может быть, они думают, что этот мак посеян в кулинарных целях?