Валерий Пушков - Кто сеет ветер Страница 13

— В кочегарке было труднее, — ответила она с усталой улыбкой, радуясь, что опасность уже прошла. — На Бертье и Шорти страшно смотреть — все в ожогах. Они буквально прыгали по огню.

— Э-эй, пар-ни!.. Где вы застряли? — глухо донесся снизу голос Бертье. — Давай к поддувалам!

Все трое поспешно спустились в трюм продолжать вахту, но после ужасной борьбы с тайфуном в духоте кочегарки работалось вяло.

— Вот когда чувствуешь усталость, когда беда позади, — вздохнул старый Падди.

— Упарились… и уголь паршивый, — отозвался Бертье.

Он взял гребок и, морщась от острой ломоты в спине, опёрся на железный костыль, с трудом переводя дыхание. В эту минуту над головами звякнула дверка.

— Эй, дрянь чумазая, что у вас с паром? Корабль еле двигается! — донесся с верхней площадки густой уверенный голос второго механика.

Угрюмые лица рабочих настороженно и быстро повернулись на окрик. Инженер Беренс, выпятив угловатый гладко выбритый подбородок, медленно сошел на вторую площадку.

— Подрезать надо чаще! Языки треплите, сукины дети! Я вот вас сейчас научу шуровать, — пригрозил он, нахмурившись.

— Шибко люди замучены, тюан. Мынога вода, мынога угля кидай… Ба-алыдой тайфун, — ответил хрипло Янг-Чен, не переставая подламывать шлаки.

Падди, кидая из рундука свежий уголь, оглянулся на инженера и, задержав лопату, сказал протяжно:

— Дать ему, парни, резак. Пускай поучит.

Беренс, сутулый и ширококостный, как кашалот, сердито сузил глаза и сполз по крутым ступеням в котельную. Ноздри его крупного носа затрепыхали от гнева, точно у лошади.

— Ты что застыл тут с гребком, как болван? — подошел он к Бертье, сжав угрожающе кулаки.

В опущенных усах кочегара мелькнула недобрая усмешка.

— Смойтесь-ка лучше, сэр, не путайтесь у людей под ногами: работать мешаете, — произнес француз хладнокровно.

Беренс отступил в сторону, но продолжал ругаться и угрожать:

— За что вам доллары платят, бандитам? За то, что вы по углам разговоры разводите? В твиндэк засажу мерзавцев!.. Штрафовать буду!..

Эрна, подкатывая к котлам вагонетку, обиженно проворчала:

— Мы и за разговорами работаем, сэр.

— А ругаться по хлестче тебя умеем, языки не на привязи, — добавил Бертье ровным тоном, глядя в упор на начальника.

— Ну, ну, поджать зубы!.. Пар не поднимется, я проучу вас, — перебил тот в запальчивости, озираясь с опаской на остальных рабочих.

Огромные его кулаки прыгали перед лицами кочегаров и угольщиков, не задевая, однако, пока никого. Ярцев, бросив работу, выжидательно следил за механиком, дерзко и весело поблескивая светлыми глазами.

Второго механика на корабле не любили. Он был груб, придирчив и, обладая большой физической силой, нередко сопровождал свою брань зуботычинами. Правда, делал он это с расчетом, избегая задевать смелых и нападая всегда на самых трусливых и безответных, но ненавидели его все.

Бертье, рассерженный его руганью, демонстративно отбросил гребок на кучу угля и сел на скамейку под виндзейль, с облегчением чувствуя на потной спине медлительное дыхание ветерка.

— Замечательный вы начальник, сэр, — сказал он с издевкой. — Когда корабль погибал, вы под койкой отлеживались, в море блевали, а теперь героя из себя строите.

Беренс сунул правую руку в карман, но в эту минуту негр Вайз, не выдержав нестерпимой учтивости старшего кочегара, схватил увесистый кусок угля, выглянул с бранью из-за перегородки и бросил ком в инженера. Впереди негра стояли с лопатами Эрна и Наль, наполняя топливом вагонетку. Беренсу показалось, что комком в него бросил яванец. Выхватив из кармана револьвер, инженер яростно шагнул к шахте, как будто готовясь выстрелить в угольщика. Эрна, испуганно вскрикнув, стала впереди брата, загородив его своим телом.

— Это не он! — закричала она растерянно, расставив по-детски руки.

Механик попятился, но в то же мгновение коротким сильным толчком тренированного боксера ударил девушку рукояткой револьвера по виску. Эрна упала без крика. Кепка слетела в сторону, из черепа по щеке и спутанным волосам медленной струйкой потекла кровь. Наль поднял лопату над головой и кинулся на механика.

Беренс отпрыгнул к ближайшему рундуку и выстрелил. Пуля просвистела над ухом яванца, звякнув в настилку. Инженер прицелился снова. Тогда Ярцев взмахнул молниеносно лопатой и плашмя опустил ее на голову Беренса. Угол лопаты задел за край рундука, и потому удар был ослаблен, но инженер пошатнулся, выронил револьвер и, захлебнувшись, широко открыл рот.

— Ну, теперь берегись, тварь продажная! — прорычал в неистовстве Ким, хватая его за горло.

Бертье подбежал с другой стороны. Завязалась борьба.

Ярцев и Наль бросились в это время к Эрне, неподвижно лежавшей у вагонетки. Наль расстегнул торопливо ворот рубахи и прислушался ухом к биению сердца. Сердце чуть слышно билось.

— Жива, — сказал он с надеждой.

Ярцев смочил кусок пакли пресной водой и приложил к ране. Ирландец достал откуда-то чистую тряпку, хотел перевязать голову Тэдди, но, увидав в расстегнутый ворот смуглые невысокие груди, с изумлением воскликнул:

— Святители Николаи угодники!.. Так это же девка!

— Моя сестра! — сказал Наль отрывисто, желая сразу выяснить положение и тем избежать ненужных вопросов и разговоров.

Моряки, услыхав, что Тедди, едва не убитый механиком, оказался в действительности молодой девушкой, сестрой их любимого товарища, пришли еще в большую ярость, стараясь свалить инженера, отбивавшегося от них с необычайным искусствам и силой. Теперь на помощь Бертье и корейцу бросились почти все, за исключением Янг-Чена, который бездействовал около топок, в немом любопытстве следя за дракой.

— За жабры его, рвань поганую!

— Здоров, сволочь, отъелся на наших, харчах.

— Резаком по черепу ему, Вайз, чтобы на баб с револьвером не кидался!

Негр схватил лом, но в это время Бертье сильным ударом свалил механика с ног и с яростной хрипотой скомандовал:

— Не трогай!.. Если она не очнётся, живого сожжем, собаку.

Толпа, злорадствуя, бросилась на лежачего.

— На живот ему надави, на живот!..

— Узлом крути руки!

— Еще барахтается, кашалот тупорылый!

— А ты его в переносье!

Беренс, почувствовав близость смерти, пронзительно завопил о пощаде. Круглые голубые глаза его от страха и напряжения борьбы сделались выпуклыми.

— Парни! Ребята!.. Голубчики!.. Погорячился я. Простите ради Христа… Бочку лучшего рома поставлю, клянусь вам! — выкрикивал он в неописуемом ужасе, сразу весь обессилев.

Бертье, стягивая веревками его руки, усмехнулся.

— Рабочие у вас, гадов, пощады не просят, и вам ее нет, — сказал он, бледный от злобы и торжества.

Ярцев и Наль продолжали хлопотать около девушки, стараясь привести ее в чувство, но пульс ее все еще бился чуть слышно; глаза и губы были плотно закрыты, кровотечение не прекращалось.

— Загубил человека… Под котел его, парни! В топку! — крикнул горестно Падди, которому вдруг показалось, что Эрна уже не дышит.

Он бросился к связанному механику. Беренс заерзал по грязным плитам, как рыба, упавшая из воды на песок с мертвящим крючком под жабрами.

— Братцы, простите!.. У меня же семья… восемь душ… Ради детей!.. У вас ведь тоже есть дети, — хрипел он в отчаянии.

Негр, ирландец и Ким подняли его над настилкой.

— Нашел у кукушки гнездо! — воскликнул француз. — Тащи его, парни. Башкой повертывай в огонь. Ни один черт не узнает, куда девайся: сгорит лучше угля.

Беренс издал вопль ужаса. Наль торопливо шагнул наперерез морякам.

— Стой, Бертье, брось это дело. Сестра жива!.. И потом пролетарии так не борются, — сказал он взволнованно.

Бертье остановился. Бешенство его сразу стихло. Беренс, плача и задыхаясь, продолжал молить моряков о пощаде. Падди и Ким нерешительно переглядывались.

— Очнулась, — сказал громко Ярцев. — И кровь уже не идет.

Эрна открыла с глубоким вздохом глаза, потрогала на виске мокрую паклю и брезгливо ее отбросила. Ярцев помог ей встать и, перевернув вагонетку, посадил девушку, как на стул.

Бертье поворотился к ирландцу.

— Падди, смой с механика грязь и пусть убирается к черту, пока не сделали его шлаком. Но рук, смотри, не развязывай, а то, пожалуй, снова драться полезет.

Ирландец и негр наполнили большую бадью соленой водой и подошли к Беренсу.

— Лезь, гад, обратно наверх, а то утопим! — крикнул француз, помогая товарищам окатить инженера, чтобы придать ему еще более жалкий вид.

Беренс, брыкнул ногами, уперся мокрым затылком в остатки угля и, цепляясь всем телом за круглые прутья, лестницы, со скрученными назад руками, вскарабкался на верхнюю площадку.