Леон Стоувер - Стоунхендж Страница 13

И вдруг впереди галеры оказалось открытое море, берег Крита плавной дугой уходил к другому, меньшему мысу. Обогнуть его было легко.

– Суши весла, – прохрипел Эсон; усталость мешала подняться, чтобы промочить пересохшую глотку.

– Ну, а теперь что, горец? – склонившись на весло, спросил Эйас с противоположной скамьи. – Отсюда нам с тобой далеко до дома.

– Теперь? – переспросил Эсон. – Теперь плывем, куда несет ветер. Или ты можешь предложить что-нибудь лучшее?

Пожав плечами, Эйас поглядел на ладони. Даже его одеревеневшая кожа не выдержала ночных трудов и кровоточила.

– Вот что скажу – пока с меня весел довольно. – Он откинулся на борт и опустил обе руки в воду.

Они перекусили на кормовой палубе, жадно запивая еду смешанным с водой вином. Кто-то принес пифос с оливками, и они горстями черпали плоды из широкого горла. По рукам ходил круг твердого сыра, от него ломали куски и жевали. Простая еда – другой они и не знали. Ели все с жадностью, даже Интеб, голод на время заставил его забыть о боли в натруженных ладонях. Тидея сменили у кормового весла, и он повалился рядом со всеми на палубу.

– Тидей, ты настоящий мореход, – проговорил Эсон, – у твоего отца, Агелая, был корабль, ты ведь плавал на нем? – Тидей кивнул в ответ, рот его был набит сыром. – Каков будет наш курс и что нам делать теперь?

Прищурясь, Тидей поглядел в море, на удаляющиеся берега.

– Так в Микены нам не приплыть, – проговорил он.

– Не сомневаюсь. А что нас ждет впереди?

– Глубокие воды, чудовища, пожирающие суда… словом, ничего хорошего.

– Что-то да ждет. Мы ведь не в силах даже вернуться на веслах к Криту, чтобы сдаться атлантам – если, конечно, захотим этого, – ведь остров остался позади. Какие еще острова могут попасться нам навстречу?

– Никаких.

Холодное слово ознобом пробежало по спинам слушателей. Если плывешь на корабле – плывешь вдоль берега или как там в Кикладах: от острова к острову. Один остров всегда впереди, другой уходит назад за корму. На ночь или в бурю корабль всегда можно вытащить в подходящем месте на берег. Разве можно плавать иначе? Море – огромная пустыня, но на суше и в самой пустой из пустынь найдутся ориентиры. А на этих просторах? Конечно, в ясный день человек может найти дорогу по солнцу, а что делать в пасмурную погоду? Никто не оставлял безопасного берега – такое считалось безумием. А теперь Крит оставался позади и неутомимый ветер уносил их от берегов острова. И впереди не было ничего – только вздымающиеся валы.

– Пропали мы, – проворчал гребец. – Осталось, стало быть, только умереть.

– Ветер утихнет, мы сумеем вернуться.

– А если нет?

– Погодите, – проговорил Интеб, и голоса умолкли.

Он вынул кинжал и, став на колени, принялся чертить им на палубе.

– Я не кормчий, но знаю, где суша, где море. Я изучал математику и географию. А еще – я родом из Египта и приплыл в эти края под парусами, и теперь покажу вам, как это было. Здесь мы плыли вдоль берега – вот так. Минуя города и острова, мы добрались до Арголиды, до Тиринфа – вот сюда. – Он очертил на доске петлю, затем полукруг и ткнул в самый центр дуги.

– Из Тиринфа мы поплыли на Феру, а теперь мы миновали Крит, и нас уносит в морские просторы. – Молча глядели они на его руку, проведшую на палубе прямую линию к точке, с которой он начал свой чертеж.

– Видите: вот Египет, вот Нил и Фивы. Все это по ту сторону моря, если переплыть вот сюда.

Взглядом следуя за движением его ножа, они не видели ничего и повернулись к нему с округлившимися глазами.

– А… далеко плыть? – спросил кто-то.

– Сорок скен, восемьдесят скен. Не знаю. Но если поплывем на юг, обязательно окажемся у этого берега. Да и другого выхода нам не остается. Пока дует этот ветер, мы сумеем вернуться даже на Крит или Атлантиду. Крит скоро исчезнет из виду… вы спрашиваете, что нам делать? Нестись вместе с бурей. И молиться богам, чтобы ветер не стих раньше, чем вынесет нас к берегам Африки.

Ничего другого им не оставалось. Море по-прежнему бушевало, частенько налетали шквалы с дождем. Но парус и свесившаяся за борт мачта удерживали галеру, словно плавучий якорь, и ветер гнал их вперед. День миновал, а за ним ночь, и к рассвету ветер утих, а море успокоилось. Эсон все еще бодрствовал у кормила, когда небо на востоке просветлело. В разрывах между облаками выступили звезды. Вскоре после этого и Интеб поднялся на палубу, удивленно покачал головой – весь горизонт охватил странный кровавый свет.

– Что это? – спросил он.

Эсон ответил:

– Рассвет. Но такого мне еще не приводилось видеть.

Пламенем полыхало все небо. Не один восток, где над горизонтом поднимался багровый диск солнца, – весь небосвод, всюду, куда попадали солнечные лучи. Пламенели исчезающие облака, небесный огонь словно истреблял их… И все молча глядели на небо. Охватившее небо пламя угасло, лишь когда солнце поднялось повыше.

– Мне случилось однажды в пустыне видеть нечто подобное, – проговорил Интеб. – Тогда была песчаная буря и за облаками песка солнце сделалось столь же багровым. Всю эту пыль, наверное, выбросило с Феры, но ее столько, что трудно поверить глазам.

– Чего только не могут сделать боги, когда захотят, – Эсон устало привалился к кормилу, позабыв про небесные красоты. Интеб озабоченно посмотрел на него.

– А как твоя рука – и раны? – спросил он.

Эсон пошевелил пальцами левой руки. Кожа на ней покрылась черно-багровыми разводами, однако опухоль спала.

– Лучше, все лучше. На порезах, как и следует, уже запеклась кровь, даже голова не болит с утра. Но у нас есть более важное дело, о котором следует подумать. Нет ветра.

– Можно идти на веслах.

– Куда же нам грести? – поинтересовался Эсон.

– Тебе решать. С севера еще дует легкий ветерок; повернув назад, в сторону Крита, придется все время идти против него. А впереди лежит Африка.

– Далеко?

– Я не знаю… могу только догадываться. Как знать: дальше или ближе. Но решить необходимо.

– Я решил уже. Плывем на юг.

Спутавшиеся канаты, мачту и парус обрубили и оставили дрейфовать за кормой. Разделились на вахты, пересмотрели припасы. Если кто и сомневался в мудрости принятого решения, недовольные держали язык за зубами. Половина гребцов были рабы и дети рабов, они умели только исполнять приказы. Прочие были воинами из городов и земель, окружавших морское царство атлантов. Среди них нашлись мужи из Арголиды, Микен, Тиринфа, Асины, с дальних островов Икарии и Самоса, из еще более далеких Библа и Тира. Говорили они на разных языках, принадлежали к различным народам, общее у них было одно: все они бились с атлантами, потерпели в бою поражение и попали в рабство – в колодки на эту галеру. Их, обреченных на тяжелый труд и полуголодную жизнь, прикованных к судну, ждала скорая смерть, а с ней и могила в глубинах моря. Эсон избавил их от этой судьбы, спас и от гибели на Фере, казавшейся уже неминуемой. Он сразу же сделался предводителем, и, простые люди, они последовали за ним. Поплевав на ладони, они взялись за весла.

Усевшись у открытой двери каюты, Интеб царапал на черепке знаки, составляя список припасов, имеющихся на корабле. Отсюда он мог и приглядеть за курсом галеры; отмечая, как тени падают на палубу, определял сразу время и курс. Если корабль забирал к востоку или к западу, Интеб отдавал приказание, и кормчий поворачивал к югу. Эсон выспался и сидел в каюте, стачивая зазубрины на своем бронзовом мече и остря лезвие. Рядом стояла чаша меда, смешанного с вином, и изюм.

– Изюм, – проговорил Интеб, продолжая перечень. – Ячменные лепешки и сыр, оливки, оливковое масло, сушеная рыба, правда, с червями. С голоду не умрем. Вино, вода слегка приванивает. А вот и корабельный припас: нитки, ткань, иголки – чинить парус, которого у нас больше нет, смола – конопатить щели, доски для починки корпуса. Но пока это все ни к чему, сперва надо пристать к берегу. Надсмотрщик раздулся и завонял, из него вышла хорошая затычка, но все-таки гребцы больше не хотят находиться возле него. Еще есть сундучки, принадлежавшие бежавшим кузнецам и капитану.

– Что в них?

– Инструменты халкея, чтобы работать по бронзе. Немного украшений, одежда… еще есть запечатанный ящик, печать я взломал. Там оказались три меча и четыре кинжала – их взяли на продажу. А больше ничего важного.

Эсон поглядел в свою чашу.

– А сколько вина и воды? – спросил он.

– Хватит, чтобы не испытывать жажды.

– На какое время?

– Дней на десять, если экономить – то на двенадцать. Только рыбы к тому времени все равно изъедят труп надсмотрщика, и мы потонем.

– Интеб, ты сегодня жизнерадостен, как никогда. А до берега мы еще не доберемся к этому времени?

– Про то ведает мудрый Гор с головой сокола и ваши боги, глазеющие на нас с Олимпа… А мне-то откуда знать. Берег может оказаться чересчур далеко, мы можем сбиться с пути и только кружить по морю, новый шторм может потопить нас. Не дашь ли мне этого вина? Я чувствую необходимость подкрепиться.