Честь и Доблесть (СИ) - Анпилогов Андрей Страница 13

Я поднял голову и сразу же увидел пару коричневых сапог, торчащих из густой и раскидистой кроны ближайшего дуба…

В лесу было тихо, даже птички примолкли.

К нам подошли Кристофер с Мариусом, и мы легко убрали с дороги два поваленных дерева.

Путь был открыт, и отряд Гастона тронулся дальше, всё ещё держа наготове заряженные арбалеты; но смех начинал нас потихоньку разбирать… Первой расхохоталась Беатрис, да так, что задрожала её лёгкая карета; а затем, и все остальные…

– Браво, Альбер! – крикнула Лексия.

Я чувствовал себя почти героем, когда садился на своего Пилигрима…

До конца этого дня не случилось никаких происшествий, и наш отряд спокойно заночевал под открытым небом, благо было тепло, и в большой карете нашлись войлочные топчаны…

Моя успешно – отпугивающая стрельба по верхушках деревьев не прошла даром, и мне не пришлось долго пребывать вне поля зрения огромных глаз Беатрис на следующее утро…

Несколько раз её красивая головка, на пределе возможного, высовывалась из окна кареты в поисках (я это чувствовал) – меня; и, заметив моего спокойного Пилигрима в самом конце отряда, она громко крикнула:

– Господин Альбер! Можно вас на минутку! Я хочу услышать ваши пояснения…

Мне ничего другого не оставалось, как подъехать к её лёгкой карете и склониться в изящном поклоне.

Своей красивой и грациозной ручкой она сжимала книгу в чёрном переплёте с крупной надписью золотыми буквами по-латыни – "Alchimia".

Сотворив лучезарную улыбку, Беатрис спросила:

– Скажите, господин Альбер, а вы занимались изготовлением золота из свинца, как это возможно в алхимической практике?

"Если она действительно и всерьёз интересуется алхимией, то я, безусловно, ей очень интересен, особенно с содержимым своего рюкзака… чего, конечно же нет в этой её интересной книге"… – подумал я.

– Нет, нам не удалось с моим отчимом сделать эту универсальную субстанцию под названием "философский камень," с помощью которой можно превращать неблагородные металлы в благородные, – сказал я с важным видом опытного алхимика.

– Очень жаль, – сказала Беатрис. – Мы, в университете, тоже пытались найти состав, как вы хорошо сказали "универсальной субстанции," ускоряющий естественный процесс эволюции, но тщетно… Я полагаю, что философский камень должен быть именно в жидком состоянии, а как вы думаете?

– Я согласен с вами, графиня. Жидкость гораздо лучше взаимодействует со всеми другими предметами и веществами, – сказал я, не оставляя взятого менторского тона.

– Но лично меня больше всего интересует эликсир бессмертия, а вас? – не унималась Беатрис.

– Да, конечно, эта субстанция важнее всего для любого человека, чем золото… Может быть, у моего немецкого знакомого, нам удастся получить хоть немного бесценных знаний, – сказал я, в надежде закончить этот разговор.

– О да! Подхватила мою идею Беатрис и захлопала в ладоши. – Это было бы здорово…

– Ваша несомненная красота и ум, в этом деле нам могут сильно поспособствовать, – выдавил я из себя комплимент, и раскланялся, сняв шляпу.

– Благодарю вас, – улыбнулась засиявшая Беатрис.

Через пару часов мы уже подъехали к подножию гор и сделали привал на обед. Провизии было ещё много, и Гастон не одобрил предложение рыцарей м шевалье поохотится в лесных предгорных зарослях по причине отсутствия времени. После сытного обеда полагался получасовой отдых.

Воздух здесь стал гораздо прохладней, чем на равнине; а сам пейзаж показался мне удивительно знакомым до такой степени, что моё сердце учащённо заколотилось…

Ещё и потому, что я увидев близкую речку, петляющую у подножия гор в лесном массиве…

Вытащив из рюкзака запасную шпулю от катушки спиннинга и коробку с блеснами, я сказал Гастону:

– Пройду к реке, ненадолго.

Гастон с удивлением посмотрел на уже знакомую ему коробочку и сказал:

– Только недолго, через час отправляемся…

Сделав пару десятков шагов в сторону леса, я почувствовал, как запылал мой затылок, и даже уши…

– Господин Альбер, можно мне с вами! – раздался за моей спиной звонкий голосок Беатрис. Она следила за мной и оказалась рядом…

Не получив ответа, Беатрис буквально выцарапала из моей руки прозрачную коробочку с блёснами с такой милой улыбкой, что невозможно было рассердиться…

Я не отвечал, у меня продолжало колотиться сердце: точно я был уже в этих местах много раз… Знакомая до боли природа, что начинается почти сразу от моего родного города в сторону моря… Может быть, здесь и дольмены есть… И каждый из них ведёт в определённый век; недаром же их, неизвестно кто, когда, и столько настроил…

Я вот залез в один из них и попал в водно-временной поток из двадцать первого века в пятнадцатый… А залезь я в другой дольмен, то очутился бы в семнадцатом веке; если, конечно в нём есть водно-временной поток…

Время течёт, как вода в реке…

Однако, ещё неизвестно, хочу ли я возвращаться…

Мне по душе и шпага, и камзол, и ребята Гастона, и удивительные девушки… К тому же есть возможность добиться приличного общественного положения…

А какие у меня перспективы в двадцать первом веке? Трудно даже себе вообразить…

Заметив выражение моего лица, Беатрис спросила:

– Вы чем-то взволнованы, господин Альбер?

– Да, немного, очень похожа эта местность на мои родные края…

– Но это и не удивительно: предгорье Альп – оно большое… О! Какие они красивые эти полированные лепестки. Они для чего? – спросила Беатрис открыв коробку с блёснами.

– Рыбу ловить, – спокойно ответил я.

– Как? – удивилась Беатрис.

– Большие рыбы их хватают, принимая за маленьких рыбок… А что это так блестит у вас на груди? – в свою очередь спросил я.

– Это мой кинжал, – сказала Беатрис. Очень дорогой и крепкий. Подарок папы. Хотите посмотреть? – и, не дожидаясь моего ответа, она быстро расстегнула несколько пуговиц на платье. На её груди, почти обнажившейся, как большой крест, висел дамский кинжал с бриллиантами на маленькой рукояти. Мне нравится, когда он меня касается… – А правда, что я похожа на костлявую курицу, как говорит моя сестра Лексия.

– Совсем наоборот, вы очень грациозная девушка и грудь у вас красивая, – сказал я, не сдерживая улыбки.

– Правда? – просияла Беатрис. – Так я вам нравлюсь?

– Вы всем нравитесь, – уклончиво ответил я, и почувствовал, что ей надо что-то подарить…

Я снял рюкзак и вытащил из него коробку спичек и две петарды. Глаза у Беатрис загорелись как у кошки, почуявшей добычу…

Я зажёг спичку и передал коробок Беатрис. Она вытащила спичку и быстро зажгла её в полным восторге.

– Хотите сделать сильный взрыв? – спросил я.

– О да!! Очень хочу! – воскликнула Беатрис.

– Тогда поджигайте этот фитиль у петарды и бросайте её от себя как можно дальше…

Беатрис взяла петарду, внимательно её рассмотрела, удивившись надписями на ней, зажгла спичку, запалила фитиль, и бросила петарду достаточно далеко.

Раздался мощный взрыв и отразился многочисленным эхом в горах…

– Эти спички и петарда – ваши; когда надо будет кого-нибудь отогнать, бросьте петарду ему за шиворот… – сказал я.

Беатрис засмеялась и сказала заворожённым голосом:

– О! Спички, пе-тар-да…

У Беатрис было такое выражение лица, как у девочки, которую только что похвалили родители, погладили по головке и дали конфетку…

Мы продолжали идти к реке.

– Да, я не уродка, но самая красивая женщина во Франции – это Агнесса Сорель. Вы же её видели… С неё рисуют картины. Но фавориткой короля, даже самой любимой, я бы не хотела стать… – говорила мне Беатрис, как старому знакомому.

– А кем бы вы хотели быть? – спросил я, заметив некую мечтательность в её глазах.

– Я бы хотела быть – только королевой! – засмеялась Беатрис.

Речка сильно петляла между деревьями, и мы пошли вверх по её течению.