2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей Страница 13

«Лежит на асфальте солдат из стройбата, не пулей убит, а замучен лопатой», — как любил повторять его первый наставник.

Взбодренный так счастливо миновавшей возможностью создать ходячий анекдот, став его главным героем, Никлас уже выскочил за дверь. Пробежав к стоянке — первые метры чуть петляя после удара головой в бревна стены, запрыгнул в буханку. Бросил пулемет на пассажирское сиденье, уже завел — как, сам даже не понял; вдавив в пол педаль газа, поехал задом и назад почти не глядя по зеркалам.

Не смотрел, потому что в глазах пока еще чуточку двоилось — даже если попробовать смотреть в зеркало, можно только само зеркало четко увидеть, но не отражение в нем. Тем более чего там смотреть — Никлас хорошо помнил, что позади чисто должно быть до самого берега. Раздался треск и грохот, буханка подскочила, что-то переезжая. Ну, может не все запомнил, подумал Никлас, выворачивая руль и мельком глянув на только что сбитый информационный щит.

Машина, гребя рубчатыми высокими колесами по сугробам, развернулась и взревев мотором понеслась по ровному озеру. Фары Никлас не включал — буханка, которая пока так и была в родном светло-сером заводском окрасе, на глади озера не сильно привлекает внимание, поэтому он надеялся, что пока остается незамеченным. В салоне стало холодновато — глянув в зеркало заднего вида Никлас понял, что, ударив массивный щит, умудрился разбить одно из стекол в задней двери.

Трактор между тем выехал на берег, расчистив взлетную полосу. Винт самолета уже раскрутился — Никлас даже услышал работу двигателя, по чистому пространству замерзшего озера звук далеко разносится. Он сейчас пытался выжать из машины все что можно, тем более ехал по уже накатанной двумя машинами колее. Стрелка спидометра медленно, но неуклонно двигалась вправо.

Если бы самолет взлетал сразу, Никлас бы точно не успел. Но пилот чего-то ждал. Кого-то, вернее — увидел Никлас, как к самолету подлетел примчавшийся с другого берега снегоход, и с него спрыгивает мужчина. Захлопывал за собой дверь он уже на ходу — самолет тронулся с места, начиная разгон для взлета.

Никлас перекрыть полосу не успевал, хотя и был уже недалеко. Понимая это, он вдавил в пол педаль тормоза, выкрутил руль до упора и одновременно наклонившись, дернул рычаг ручника. Буханка сорвалась в скольжении разворота, а Никлас уже — вместе с пулеметом, непонятным образом оказался сзади в салоне. Нет, понятно, как — он выпрыгнул из сиденья назад и вбок, приземляясь на кожух двигателя, одновременно с этим схватив пулемет и совершив кувырок назад. Вот только скорее всего дай задание ему повторить это специально, подготовившись на свежую голову, вряд ли бы смог повторить подобное снова, тем более так идеально.

Никлас уже высунул ствол пулемета в разбитое окно, зацепив ножками сошки за дверь. Прицелился в отрывающийся от земли самолет, на выдохе выпустил короткую очередь. Подкорректировал прицел по черточкам трассеров, зарядил еще одной короткой очередью, второй. Он не умел стрелять из пулемета — и, если бы нужно было брать боковое упреждение, скорее всего не попал бы. Но самолет сейчас катился по расчищенной полосе почти прямо на Никласа — он видел попадания, видел, как пули выбивают редкие искры из кабины, двигателя и винта. Но не видел никакого эффекта — поэтому стрелял уже длинными очередями.

Самолет оторвался от земли и с гулом прошел почти над машиной, исчезнув из вида — только последние черточки трассеров, оставшиеся за хвостом, в небо уходили. Никлас вывалился на снег озера через заднюю дверь, находясь в полном недоумении и расстройстве. Но даже еще не глянув вслед самолету, уже услышал изменение в звуке двигателя; а сейчас и увидел, что самолет прекратив набирать высоту начал заваливаться на крыло. Несколько секунд, и он уже врезался в деревья на западном берегу озера.

Никлас вернулся за руль, поехал к месту падения. Не по прямой, сначала подъехал к берегу, после покатил вдоль него. В посаженном с помощью пулемета самолете вполне могли быть выжившие, поэтому бросаться туда по прямой и получить приветственную пулю Никласу совершенно не хотелось.

Остановился он, не доезжая до места падения примерно пару сотен метров, вышел на машины. Из оружия у него были только пулемет с почти расстрелянным коробом и взятый как трофей у рейхсграфа Брандербергера вальтер в кобуре, с которым Никлас так и не расставался.

Аккуратно, перебежками от дерева до дерева, Никлас направился к месту крушения. Понял, что не ошибся — между деревьев успел увидеть, как согбенная фигура копошится рядом с белеющем переломанным фюзеляжем. Не сразу Никлас понял, что именно пострадавший выживший пытается сделать. А когда понял, было уже поздно — оказывается, тот намочил ветошь в керосине и уже бросил ее на двигатель.

Пламя сразу занялось, отчего выживший отшатнулся — довольно странно, едва не упав при этом. Как вампир от святой воды — пришло Никласу на ум невольно сравнение. Выживший вроде бы бросился бежать, по широкой дуге огибая самолет, но стоило Никлас поднять пулемет, как тот вдруг почти исчез из вида.

Никлас ошибся — пассажир пусть и был согбенный, но это не было результатом травм. Он почти прошел трансформацию — частично обратившись в зверя. И сейчас широкими прыжками, почти не замечая сугробов, он летел прямо на Никласа размытым росчерком.

Этот размытый росчерк броска летящего в прыжке оборотня вдруг, на пару мгновений, приобрел довольно четкие очертания. Время словно чуть замедлилось, как будто давая возможность Никласу поймать нечеловечески быструю тварь в прицел.

Хлестнула пулеметная очередь, оборотень сломался в прыжке, рухнув на землю и прокатившись по сминаемому снегу. Никлас, даже в ясном состоянии бесстрашия хорошо понимая, что ему сейчас очень, ну просто очень повезло, расстрелял оставшиеся патроны, целясь оборотню в ноги и живот. Измененное трансформацией тело изгибалось, человекообразный хищник хрипел и дергался в конвульсиях, постепенно затихая.

Никлас поставил пулемет на снег, достал вальтер. Держа потрепанного оборотня на прицеле, подошел ближе. Серость ночи вновь раскрасило яркими пятнами: желтым горели звериные глаза барона Волчанинова.

— Ведьмак, значит. С-с-ска, как я сразу не догадался, — булькая кровью, прохрипел он.

— Волколак, значит. С-собака ты бешеная, как я сразу не догадался, — в тон ему ответил Никлас. — Ничего напоследок сказать не хочешь?

— Чтоб ты сдох!

— Все там будем, — пожал плечами Никлас, глядя уже в стекленеющие глаза, теряющие желтый отсвет и окрашивающиеся в окружающую серость ночи.

Прикрывая рукой лицо от нарастающего жара горящего самолета, Никлас подхватил пулемет и вернулся к буханке. Понял, что его уже давно вызывают по рации. Когда отвечал, прямо насчет себя и своего отношения к делу ничего не услышал, но понял все по тону прекрасно.

Расстроился, но не сильно — его сюда, к самолету, словно выдернул некий импульс. Непонятно, то ли провидение, то ли просто бесшабашная дурость. А то, что он совсем забыл про рацию — ну так в голове до сих пор после удара в стену шумит, хорошо хоть перед глазами не двоится больше.

С такими мыслями достал трос, привязал к фаркопу. Бросил трос прямо на снег, так и проехал на берег к месту крушения. Побуксовал в сугробах немного враскачку, проехал сминая молодую лесную поросль, остановился рядом с телом барона-оборотня. В салон или на крышу он его закидывать даже не собирался — трех месяцев не прошло, как один труп уже восстал из мертвых практически при нем, не нужно больше такого счастья.

Привязав тело Волчанинова за ноги, Никлас развернулся и поехал в сторону базы отдыха. Выехав на лед, моргнул несколько раз фарами, обозначаясь. Когда подъехал к берегу, его уже ждали — у вмерзших в лед причалов.

Встретили молча, поглядывая… внимательно поглядывая. Ну, он командир, так что оценочных комментариев насчет его забега в одиночку по-прежнему никто отпускал, даже Горчаков. Никлас вышел из машины, прошел назад — к сугробу, в который превратилось волочащееся по снегу тело. Руками лезть не стал, вернулся и достал из-под водительского сиденья сметку для стекла. Очистил мертвому барону лицо, жестом подозвал остальных.