Александр Плетнёв - Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти… Страница 14

— У вас есть личное оружие?

— Пистолет.

— Вот и возьмите. Только не выпячивайте. И наденьте что-нибудь без шевронов 'Россия'. Мы ж американцы, не забыли?

Шлюпка небольшая, всего в четыре весла — как и положено слаженно взмахивали над водой, плеском шлёпаясь в воду, толкая судёнышко к цели.

— Почумели господа офицеры, — удивился Чертов и уже громче, не отнимая бинокля, — на улице минус грызёт, а они чуть ли не парадку напялили на встречу. В фуражечках. Помёрзнут же.

Вынесенное практически вровень борту крыло мостика давало возможность смотреть под борт. Шлюпка мягко прибилась к железному трапу. С ледокола скинули концы. Один из офицеров махнул рукой, видимо в команде 'сушить вёсла' и матросы послушно задрали их кверху.

Чертов поспешил к себе в каюту.

'Представителей императорского флота надо встретить достойно, не в жилетке-безрукавке. Следует переодеться'.

Форменный китель висел не надёванный с месяц, с последней, хм, крайней экспедиции, при толпе пассажиров. Снял с тремпеля, встряхнул, отстегнул дурацкий бейджик, который цеплялся в основном для журналистских делегаций и иностранных туристов.

Коротко окинул себя в зеркале и вышел.

Нависающий над шлюпкой чёрный борт ледокола терял свою радикальную идеальность, обнаружив местами потёки ржавчины. Но что примечательно — ни одной заклёпки!

— Сварной! Швы! — Подходили на вёслах ближе, и мичман обращал внимание уже на открывающиеся детали и мелочи. Но едва причалили и фалрепные кинули им 'концы', Престин шикнул, пресекая недостойные эмоциональные возгласы.

С борта их окрикнули на вполне русском, впрочем, не особо многословно.

Вбежали по трапу, следуя предложению быстрей оказаться в теплом помещении — ушей на морозе уже не чувствовали и без стеснения стали их растирать ладонями, двигая за вестовым. Уже второй очередью подмечая добротную одёжку местных матросов, трапы, коридоры — отделка без изысков, но и без всяких трубопроводов и проводов по потолку, больше смахивая на гостиничное убранство. Много света, чистота.

Привели их в весьма немаленький зал, что не удивляло, учитывая размеры самого судна. Помещение походило скорей на офицерскую кают-компанию, уставленную столиками и замысловатыми креслами. И пусть царской роскоши не наблюдалось, но — всё так добротно, практично, необычно, если не сказать чуждо.

— Премного благодарен…

Первое, что услышал Чертов, едва вступил в обеденный зал.

Витал запах кофе, гости расположились за столом. Напротив старпом, изображающий 'хлеб-соль'. Ему-то и предназначались слова признательности за угощение.

Увидев вошедшего капитана, офицеры встали, слегка выдвинувшись навстречу.

— Садитесь, садитесь, пейте кофе, отогревайтесь. А то вы прям не по погоде оделись, господа, — Чертову почему-то хотелось оттянуть всю официальную часть, побеседовав и разведав обстановку в мире за чашкой другой…

Он понимал, что начав с 'капитан ледокола 'Ямал' и бла-бла-бла', придётся двигать дальше версию американского происхождения, а без уточнения деталей современности можно было погореть на нестыковках.

Однако гости чеканно представились, вынуждая переходить к делу.

Протянул для рукопожатия руку, и почувствовал, как дрогнула встречная кисть, когда он озвучил свою фамилию.

Стало немного смешно смотреть, как бравый морской офицер пытается сохранить невозмутимость.

'Во как их перекосило! Демоническая пасть на носу судна и капитан — практически 'чёрт'. А ведь у них царь-батюшка и вера православная почитай на первом месте, — мелькнуло в голове, — сколько ему? Лет сорок пять? Эти усы, да бородки их изрядно старят. Сорок? Взрослый серьёзный мужчина, а туда же… Как он там назвал себя помимо командира шхуны? Штабс-капитан Корпуса флотских штурманов? Значит должен понять'.

Вслух же, изобразив полную благостность, произнёс:

— Уж поверьте, она у меня не от Антихриста! Чертёжная у меня фамилия! Предок мой начал службу во флоте 'пилотом'. Если помните, так раньше штурманов называли. А ещё 'цифирниками'. А моему пра-пра-пра отдельное прозвище дали, поскольку, понятное дело, курсовые прокладки на штурманских картах чертил.

Сразу потеплело, в ответ кивнули, чуть дрогнув в улыбке, но терпеливо молчали в ожидании. Два флотских мундира царской России чернели на фоне скорей хайтековского дизайна совершенно не маскарадно — гости вели себя абсолютно естественно и чинно, с оглядкой конечно на здоровое любопытство.

'Они живут с этим…, это их типичное поведение, их настоящее, — умозрительно заметил Чертов. А затем почему-то совсем невесело поскребло мыслью, — если бы в голове крутились пресловутые шарики-ролики, сейчас бы наверняка щёлкнули, отмечая ещё одну зарубку, ещё один шажок на шкале приятия действительности — мы оказались там, где оказались. Н-нда!

И ведь не в высоких званиях, не князья какие, а как держатся…, по сторонам откровенно не глазеют, хотя посмотреть есть на что, несмотря на предпринятые меры. Один только 'ЖК' в 63 дюйма, пусть и с мёртвым экраном должен рождать вопросы. А с другой стороны, мало ли. Не помню 'Чёрный квадрат' Малевич уже наваял'?

Пауза затягивалась, а Чертов словно споткнулся в мыслях.

'Ну, вот бывает так! Бывает! Вроде подготовишься, пусть и не отрепетируешь до идеала, но без наводящих вопросов не получается даже начать. Не стелется его 'американская лапша на уши'. Не хватает некой логической плавности и последовательности.

Насколько нелепо будет рубить с плеча, дескать 'здравствуйте господа, мы из Америки, великие изобретатели и 'капитаны Нэмо' на небывалом корабле, дети российских эмигрантов — по-русски говорим и пишем, но сами видите, не всегда понятно и немного безграмотно'.

И не то, что не поверят (как ни крути путешествие во времени принять ещё сложней) — начинать такое дело с таких сомнительных пассажей мелко и несерьёзно'.

Просто ему представилось, как это будет звучать в интерьере обеденного зала, в общем взгляде на многотонный суперледокол, спокойными и простыми глазами предков — капитана и мичмана с парохода императорского флота. Которые вот они — тут и сейчас, лицезрят воочию и удивлённо.

'А в каком качестве это добредёт до столицы, до канцелярий, министерств, адмиралтейства?

Ну, приплыли какие-то из Америки. Предложили нечто инновационное. Ну, так пожалуйте в Петербург, господа хорошие. Подавайте прошение 'на Высочайшее имя'. Показывайте свои технические чудеса. Оформляйте привилегии, патентацию. А мы рассмотрим их эдак через годик. Ах, не желаете показываться перед иностранными атташе-шпионами? Экие вы параноики. Ну, так и сидите там, зимуйте, ждите, когда создадим и отправим комиссию, годика через два-три.

Вот и получается, что если не удивить, не ошарашить, не заставить шевелиться, то возможно эта неповоротливая махина под названием Российская Империя и не сдвинется.

Вот же гадство! Вроде бы такой корректный и приемлемый план летит к чёртовой матери при первом же соприкосновении с действительностью. И то ли ещё будет… Что же делать'?

А подпнул его лейтенант, который тихо кашлянул, чем привлёк внимание.

Волков пришёл на встречу в цифре-камуфляже, как условились без каких-либо знаков отличий. Однако военным от него несло за версту. Сидел за дальним столиком, вроде, как ни причём, но встретившись взглядом с Чертовым, вот как будто читал мысли и видел замешательство капитана. И причину…, понимающе прищурив глаз: 'что Андрей Анатольевич, тяжела ноша'?

'Или это только показалось? И прав ведь был, что полумерами не отделаться. И штаб таки, мать-перемать, придётся организовывать. И парень наш, морпех-лейтенант, при любом раскладе в него должен будет войти'.

Наконец решив для себя, обратился к старшему из гостей:

— А знаете, Константин Иванович…, вы позволите так к вам обращаться? — И получив молчаливое согласие, продолжил, — в таком случае и я для вас Андрей Анатольевич. А то вижу 'господин Чертов' всё же режет ваш слух и язык. Не правда ли?

Коротко покряхтели в натянутых смешках и быстро вернулись к серьёзному.

— Разговор у нас скорей всего будет долгим. Поэтому, не лучше ли приказать вашим матросом взойти на борт, в тёплое?

— Константин Иванович, — дождавшись, когда мичман в сопровождении начальника безопасности покинет помещение, медленно и тяжело начал Чертов, — то, что я сейчас вам скажу (и расскажу) является самым большим секретом. На данный момент. И не только в России, но и в мире. Чем меньше людей будет знать об этом, тем больше шансов, что удастся использовать все преимущества от этой информации. Скажу более — лишняя болтовня, случайно оброненное слово: жене, друзьям, челяди, может привести к самым плачевным последствиям.