Олег Северюхин - Кольцо приключений Страница 14

А меня призвали к канцелярии гетмана Хмельницкого для исполнения писарских обязанностей и разборки иноземной почты.

Весной 1652 года снова началось народное восстание, которое поляки разбили, а Хмельницкому пришлось казнить зачинщиков этого восстания Гладкого, Хмелецкого и Мозыря.

В конце года казакам представилась возможность во взаимодействии с ордой Карача-мурзы схватиться с польским войском Калиновского и разбить его наголову.

Почти через год меня вызвали к гетману.

– Знаю, знаю о твоих успехах, – сказал Хмельницкий. – Пишешь толково и ясно. Саблей владеешь как заправский казак, видел тебя в деле и речей агитационных против меня не ведешь, а наоборот поддерживаешь, говоря, что я есть спаситель Украины. Лестно это слышать от пришельца, о котором мы и сейчас ничего не знаем. Вот ты мне скажи, почему царь русский не берет меня под свою руку? Ведь мы же не чужие. Мы такие же русские и род свой ведем от князя Владимира, и вера у нас православная, никакую унию мы не подписывали и веру отцов не предавали. Неужели царю Алексею не нужно земель новых и верных подданных? Говори как на духу без всякого политесу иноземного.

– Как будет угодно вельможному пану, – сказал я. – Первое. Если Московский царь примет гетмана с казаками под свою руку, то ему придется воевать с Польшей и Литвой. А это не входит в планы Московского царя. Второе. Царю нужны верные и постоянные подданные. А вы проситесь в подданные только в трудное для вас время. Наступит для вас хорошее время, станете требовать от царя свободы, перестав быть хорошими подданными, и будете говорить, что были вынуждены просить заступничества Великого царя. Так нужны ли царю такие подданные? Есть такие поговорки, которые ходят на Украине и в России: не было у бабы забот, так купила себе порося. Или: баба с возу – кобыле легче. Вот царь Московский и размышляет, какие же задумки у гетмана Богдана-Зиновия Хмельницкого.

– Не Богдана-Зиновия, а Зиновия-Богдана, – поправил меня гетман. – А ты злючий, пан писарь. А не думаешь ли ты, что за такие слова я тебя прикажу батогами бить или всыпать тебе плетей горячих? Ты кто такой, чтобы мне такие возмутительные речи говорить? Ты знаешь кто я такой? Я – Хмельницкий, меня сам король Польский боится. А кто-то без роду и племени, неизвестно откуда пришедший такие речи говорит. Да ни один старшина такое мне сказать не мог. Если поразмыслить глубоко, то ты сказал правду. Далеко глядишь, писарь. Русский царь всю Украину под себя возьмет, и свои законы там установит. И не дай Бог эти законы нарушить. У царя разговор короткий. Но вместе с нами под руку русского царя войдут и униаты, змеи подколодные, которые затаятся и будут ждать своего часа, чтобы нож вонзить в сердце России в трудный для нее час. Я свой народ знаю. Мы еще будем верны русскому царю, а вот за потомков своих я ручаться не буду. Униатчина зараза опасная и проникает глубоко. Нужен мне человек из москалей, который довел бы до доверенных людей царя то, что ты сказал, но еще и подтвердил, что Хмельницкий и его казаки будут верны все время, какое мы будем живы и что земли русские должны быть в России, а не под польской пятой. Поедешь ты, пан писарь, как мой конфиденциал с отдельным поручением. Иди, готовься. И о разговоре нашем никому. Учти, я от всего отопрусь, а доносчику первый кнут. Завтра универсал о посольстве будет подписан.

Глава 21

Зимой 1653 года посольство гетмана Хмельницкого прибыло в Москву. Был в составе посольства и отец Владимир, черный монах и писарь.

Перед Москвой обоз встретил дьяк Посольского приказа и сопроводил дому, где разместилось посольство в противоположной стороне от Иноземной слободы.

За два года, проведенные на Украине, я стал почти своим во всех отношениях, и даже язык мой приобрел малоросский акцент.

Посольский приказ в то время возглавлял многоопытный думный дьяк Волошенинов Михаил Дмитриевич, а странами Европы, в том числе и Украины (сейчас это второй департамент стран СНГ МИД РФ) заведовал дьяк Михаил Федоров, человек близкий к своему начальнику. С ним я и решил установить более близкое знакомство, чтобы информация моя дошла до думного дьяка и была передана при докладе государю, потому что вопрос Украины не являлся второстепенным. Для начала я подарил ему лядунку с кусочком дерева от креста, на котором был распят Спаситель и сказал, что верю в то, что в самое ближайшее время Украина будет частью России, о чем я перед отъездом говорил и пану гетману Хмельницкому.

– А на чем основана ваша уверенность, отец Владимир? – спросил меня дьяк.

– Московское царство не может бросить часть Руси и мать городов русских – Киев, – сказал я.

– Хороший тезис для того, чтобы узнать намерение Москвы в отношении Украины и одновременно и Польши. Вы лучше скажите, как Украина воспользуется этой информацией? – спросил дьяк. – Отдастся полностью Польше или будет расширять масштабы антипольского восстания?

– Опять же все будет зависеть от решения Москвы, – сказал я. – Если Москва желает получить единый польско-литовский фронт, направленный против нее, то она не будет торопиться к решению вопроса Украины.

– Польско-литовский, как вы сказали – фронт – будет и так, примет ли наш государь Украину под свою руку или не примет, – сказал Федоров. – Не станет ли Украина «троянским конем», опрометчиво запущенным в Россию? Я вас не хочу обидеть, но действительность такова, как я об этом говорю.

– Что вы, пан дьяк, вы совершенно правы и рассуждаете государственно, – согласился я. Согласие всегда ведет к прогрессу в переговорах. – Любой государь должен быть осмотрителен при принятии очень важных решений. «Троянским конем» будет униатская церковь, которая исподволь будет вести работу на раскол союза и Украины, а весь народ и свое спасение видит только в России.

– А как же казацкая старшина? – спросил дьяк. – Будет ли она верна этому союзу?

– Вся казацкая старшина – это котел с чертями, – рассмеялся я. – Царю московскому нужно иметь своих конфидентов на Украине и верить их докладам при назначении старшины. И старшина должна быть такая, как в России – без самостийности. Самостийники предадут сразу, как только почувствуют нового хозяина и предадутся ему сразу.

– А как сам вельможный гетман Хмельницкий? – вкрадчиво спросил Федоров.

– Он-то как раз тот гетман, который верой и правдой будет служить интересам России и Украины, – твердо сказал я.

– И он разделяет ваше мнение в отношении в отношении униатов-раскольников и старшины? – с некоторым сомнением спросил дьяк.

– Скажем так, что и он думает так же, – сказал я.

– А откуда вы это знаете? – Федоров пытливо смотрел на меня.

– Скажем так, что я конфидент гетмана и моя задача показать искренность намерений гетмана, – сообщил я.

– А не хотите ли стать царским конфидентом на Украине? – сделал встречное предложение приказной дьяк. – Кому попало, мы такие предложения не делаем.

– Предложение хорошее, только мне нужно будет писарское одеяние сменить на одеяние служилого человека, – сказал я.

– За этим дело не станет – успокоил меня дьяк. – А что вы думаете по такому вопросу: долго ли продержится союз Москвы с Украиной, хотя если взглянуть со стороны, то мы два одинаковых народа.

– Это если только со стороны поглядеть, – сказал я. – Но нужно учитывать польское влияние на русских на Украине. У них даже другой язык, с русской основой, но с чужеземными включениями. Если честно говорить, то это искусственный язык, который создали специально, чтобы разъединить русских посредством языка.

– А вот у вас интересный русский язык, – сказал Федоров. – Какой-то новый, четкий и понятный, и ни одного старославянского слова. Вы где-то учились?

– Учился, но далеко и по другой программе, – ушел я от конкретного ответа. – Пан дьяк, а нельзя ли почитать что-нибудь по украинскому вопросу? Я человек молодой, а на той стороне у всех совершенно разное толкование, как Русь стала Украиной.

– Если вас интересует этот вопрос, то я попробую подобрать для вас книги, а уж вы сами делайте выводы, – сказал дьяк. – Вы уполномочены передать пану гетману конфиденциальное письмо, минуя главу вашего посольства?

– Да, – сказал я.

Глава 22

В то время, как наше посольство находилось в Москве, царем Московским в Польшу был послан боярин Репнин-Оболенский, чтобы примирить поляков с Хмельницким. Но все было тщетно. Польша вознамерилась покончить с Хмельницким и его казаками, заключив союз с крымскими татарами, которым было все равно с кем заключать союз, лишь бы иметь солидный бакшиш или держать сторону сильного. На тот момент Польша казалось сильною.

А мне дьяк, как и обещал, прислал интересующие меня книги.

Кое-какие пометки для себя я сделал.

История со времен князя Владимира известна нашим современникам как история междоусобицы, братоубийства, коварства и активного участия соседей, желающих половить рыбки в мутной воде российской истории. Все легенды о том, как княгиня Ольга отомстила за смерть своего мужа, показывали на то, что не было у русских жалости к себе и не хотели русские идти на компромисс с русскими. Русские бились с русскими. Русские грабили русских и не нужно было врагов русским, потому что они сами были себе врагами.