Грегори Киз - The Elder Scrolls. Адский город Страница 14

Девушка покосилась на Светло-Глаза, но он молчал, сохраняя каменное выражение лица.

— Возможно, он именно тот, кто нам нужен, — сказала она.

— Я его не понимаю, — пробормотал ящер. — О чем он говорит?

— Мне кажется, он не слишком доволен жизнью на острове. Может быть, у него есть единомышленники. Тогда мы могли бы связаться с ними, попробовать бороться вместе. Нужно воспользоваться междоусобицей, как это сделал Айренбис в Чейдинхале. Он использовал противоречия между заговорщиками…

— Что еще за Айренбис?

— Айренбис Поющий Клинок.

— Это из книжки, что ли?

— Неважно! У нас появилась надежда, Глаз. Мы можем что-то сделать, чего-то добиться.

— Ну что ж… Раз можем, почему не попытаться, — согласился аргонианин.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Что это? — спросила Аннаиг, зажимая рот и нос ладонью.

От ужасающего зловония ее желудок скрутило узлом, горло сжимали рвотные спазмы.

— Это Выгребная Яма, — пояснил Вемреддль. — Из четырех Выгребных Ям у этой аромат самый богатый.

— Богатый? — Девушка осторожно вдохнула воздух и едва сдержала приступ тошноты. — Я бы не использовала слово «богатый»… А до нее далеко?

— Скоро, очень скоро мы туда доберемся, — ответил Вемреддль и вступился за свое пристанище. — Аромат и вправду богатый — по-другому не скажешь. Принюхайтесь, почувствуйте все тонкости запахов гнили, их глубину и разнообразие. Нет-нет, не надо останавливаться… Когда мы окажемся на месте, вы все поймете. Понимание придет само.

Аннаиг здорово сомневалась в словах провожатого. Исход, при котором она задохнется, так и не добравшись до Выгребной Ямы, представлялся гораздо более вероятным. Казалось, легкие вот-вот не выдержат ужасающего зловония и захлопнутся сами собой. По мере приближения к цели стены туннеля делались нее грязнее — вначале их покрывала просто липкая пленочка, а потом они стали блестеть, словно смазанные жиром. Можно было подумать, что пробираешься по кишкам какого-то огромного животного.

— Откуда вы взялись? — спросила Аннаиг, превозмогая отвращение. — Откуда прилетели?

— Кто прилетел? — не понял Вемреддль.

— Вы и ваш остров. Или ваша гора, называй, как хочешь.

— О! Вы имеете в виду Умбриэль, госпожа!

— Умбриэль?

— Да, Умбриэль. Он так называется.

— Ну и откуда он тут взялся? Вемреддль выглядел озадаченным.

— Прямо здесь? — переспросил он, морща лоб.

— Нет! Я хочу знать, зачем он прилетел в мой мир? Зачем вы нападаете на нас?

— Я не нападаю, госпожа… Я только служу, работаю в Выгребной Яме.

— Это понятно. Но почему Умбриэль нападает? — упорствовала девушка.

— Я… Я не знаю. А это важно?

— Там, внизу, умирают люди. Я хочу знать, из-за чего, по какой причине?

Он остановился и почесал голову.

— Я попробую рассказать, что знаю… Умбриэль нуждается в душах. Ему нужны души, все новые и новые. Много душ. Тут никакой тайны нет. Но он мог отправиться за ними в разные края. Если вы хотите знать, госпожа, почему Умбриэль прилетел именно сюда, я не знаю. И вряд ли найду, у кого спросить…

— Ты хочешь сказать, что Умбриэль питается душами? — недоверчиво прищурилась Аннаиг.

— У нас тут много голодных ртов. И всех нужно кормить. Как же иначе? — застенчиво потупившись, промямлил Вемреддль.

— Но почему тогда… Почему, если души людей поднимаются сюда, их тела продолжают идти?

— Госпожа, — замялся работник Выгребной Ямы, — я в самом деле должен вам это пояснять?

— Если ты хочешь, чтобы я вам помогала. Как ты считаешь, смогу я что-либо сделать, если ничего не буду знать об Умбриэле?

— О! Конечно-конечно… Слушайте, госпожа. Существа, над которыми пролетает Умбриэль, умирают. Прядильщики высасывают из них души через нити, а затем личинки слетают вниз и поселяются мертвых телах. Тогда мертвецы встают и отправляются на сбор новых душ. Видите, как все просто?

— Личинки такие круглоголовые, с крыльями?

— Да, госпожа! Оказывается, вы все знаете!

— Я видела только одну из них. Но мне показалось что она вполне способна убивать самостоятельно.

— В Умбриэле запросто! Но ведь они покидают Умбриэль, когда охотятся за душами! И тогда они начинают терять плоть… Растворяться.

— По-моему, я это видела! — кивнула Аннаиг. — Но почему?

— Что «почему»?

— Почему они становятся прозрачными, теряют плоть?

— Это сложно объяснить, — пожал плечами Вемреддль.

— А все-таки?

— Я не знаю. Никогда не задумывался об этом. Вот если вы упадете в воду, вы намокнете. А если удаляетесь от Умбриэля, то отрываетесь от основ, что ли… это так потому, что это так.

Аннаиг несколько мгновений осознавала услышанное.

— Ну ладно… А как все начинается? Я имею в виду, если личинки не могут никого убить самостоятельно, если им приходится использовать мертвые тела для убийств, то как они получают самые первые тела?

— Этого я не знаю.

— А куда деваются души?

— Большинство из них отправляют в инжениум, который удерживает Умбриэль в полете. А некоторые идут в вехрумасас.

— Вехрумасас? Я не знаю этого слова. Что оно значит?

— Это место, где готовят пищу. Там печи и все такое…

— Кухни? Вы поедаете души людей?!

— Не все мы. Могу сказать, что я не ем души. Но те, кто живет наверху, в Умбриэле… Ну, в общем, им нравится. У них есть свои предпочтения в пище. Но мы, в Выгребных Ямах, этого не видим.

— И все-таки ты облизывал канат. Вемреддль густо покраснел.

— Ведь это не преступление — хотеть чего-нибудь вкусненького… Правда, госпожа? Совсем чуть-чуть. Просто полакомиться…

Аннаиг вдруг посетила не совсем приятная мысль.

— Ваши лорды… Они дейдра, как ты думаешь?

— Что такое дейдра?

— Ты никогда не слышал о дейдра? Но разве этот город пришел к нам не из Обливиона?

Оборванец тупо глядел на нее и моргал.

— Существует шестнадцать принцев дейдра, — терпеливо пояснила девушка. — Некоторые из них довольно злы и враждебно настроены к смертным. Скажем, Мерхун Дагон. Он пытался разрушить наш мир много лет назад, еще до моего рождения. Другие, такие как Азура, не столь плохи. Многие из нашего мира им поклоняются. Данмеры, например. Но кроме принцев есть и другие дейдра. Более слабые. Кое-кто в нашем мире может заклинать их и подчинять себе. Тогда дейдра им служат.

— Мы тоже служим своим лордам, — сказал Вемреддль. — Но если бы я был дейдра, то, наверное, знал бы об этом?

— Может быть, а может, и нет. Как зовут вашего самого высокого лорда?

— Умбриэль, само собой.

— Я не знаю ни одного принца дейдра с таким именем, — рассуждая вслух, задумчиво проговорила Аннаиг. — Хотя… У принцев может быть много имен.

Вемреддль, казалось, полностью утратил интерес к беседе, и она оставила его в покое. Девушке хотелось выяснить как можно больше, но она не знала, как правильно ставить вопросы, поэтому предпочла прекратить и немногословно пересказала Светло-Глазу полученные сведения.

— Это ужасно, — закончила она. — Неужели мы ничего не сможем поделать? Наш мир гибнет ради того, чтобы остров еще какое-то время продержался в воздухе, а мы бессильны что-либо предпринять. Что ты думаешь?

— Я думаю, не все так просто, — отвечал аргонианин. — Многое мне непонятно. Почему городское дерево помогает Умбриэлю? Почему оно пытается спасти только некоторых?

— Мы не знаем всего. Если городское дерево обезумело, возможно, оно только вообразило союз с Умбриэлем.

— Может быть… — Он стиснул зубы. — В чем-то гы права. Я думаю, мы должны остановить поток душ, попадающий в этот их инжениум. Тогда летающий остров станет обычной скалой.

— Ты думаешь, это так просто сделать?

— Скорее всего, это будет очень даже не просто. Долгое время они шагали молча. Аннаиг обдумывала услышанное и пыталась найти единственный правильный и доступный способ перехитрить владык Умбриэля.

Когда они добрались до Выгребной Ямы, девушка у твердилась в первоначальном впечатлении: более всего это место напоминало вздувшийся, набитый непереваренной пищей живот чудовища.

А запах!

Сказать, что он был отвратительным, это ничего не сказать.

Впору позавидовать Светло-Глазу, который мог по желанию закрывать ноздри и таким образом пробираться через болота, насыщенные самыми ядовитыми испарениями, без всякого вреда для здоровья.

Но здесь воняло гораздо хуже, чем в любом болоте. Аннаиг поймала себя на мысли, что, кажется, поняла, почему Вемреддль считает этот «аромат» богатым: в нем чувствовался не только сладкий и жаркий запах гниения, но и отдающий металлом отчетливый привкус свежей крови. Еще пахло прогорклым маслом, скисшим до состояния уксуса вином и луковым соком.

И еще тысяча разных запахов, которые казались смутно знакомыми, но не поддавались опознанию, врывались в ноздри, щекотали язык и гортань. Они почти ощущались кожей, словно легкий озноб, и стояли цветными пятнами перед закрытыми глазами.