Никита Баранов - Иномирец Страница 14

И вот тут меня, что называется 'торкнуло'. Позвольте, что за пейзаж такой, совершенно нехарактерный для средней полосы России, в которой я должен, по моему разумению, находиться? А пейзаж был знатный, как с картинки. Балкон находился, примерно, на уровне второго этажа. Само здание, которому балкон принадлежал, стояло на вершине высоченного холма, поднимающегося над окружающей местностью метров на двести. Соответственно, обзор у меня был преотличный. Холм был не такой холм, как в средней полосе. Во-первых, как я уже сказал, он был очень высоким, во-вторых, склоны его местами были обрывисты с выходами скальных пород. Деревья, кое-где росшие на склонах, хоть и были далековаты для тщательного рассмотрения, но представителей знакомой древесной флоры той же, средней полосы, напоминали слабо.

А на вершине холма, с которого я обозревал окрестности, располагалось небольшое, но очень симпатичное селение. Дома в нем были исключительно бревенчатые, но построенные со вкусом и оригинальностью. В полтора-два этажа, на фундаментах из дикого, покрытого живописными зелеными пятнами мха, камня. Второй этаж нависал над первым, а углы крыш загибались, как у восточных пагод. Крыши были покрыты ярко красной черепицей. Какая-то нетипичная для славян архитектура, надо сказать. Что-то ролевики перемудрили. Здания городка, или селища, не знаю как правильно, сбегали вниз по склону холма, где-то до его середины. Огораживала городок какая-то несолидная изгородь, которую нельзя было назвать даже частоколом, не то, что стеной. Улицы и улочки городка были вымощены круглым, плотно уложенным, булыжником. Главная, совершенно прямая улица, начиналась от небольшой площади, находящейся прямо под моим балконом, и спускалась вниз до края селения к изящным небольшим воротам, встроенным в изгородь. Дальше улица превращалась в дорогу, вымощенную все тем же булыжником, доходила до подошвы холма и там расходилась в трех направлениях. Две дороги уходили вправо и влево, змеясь и теряясь между холмов и перелесков раскинувшегося подо мной ландшафта. Средняя дорога продолжала идти прямо и упиралась в громадную дыру в земле, поблескивающую на дне водной голубизной. Тот самый колодец-сенот – сделал я глубокомысленный вывод.

Глаз с такой высоты охватывал довольно обширное пространство. Пространство было занято зеленой всхолмленной равниной, местами с выходами серых скал и нагромождением громадных валунов того же цвета. Вблизи нашего холма равнина была лишена каких-либо значимых скоплений деревьев. Километрах в пяти начинали встречаться небольшие перелески, чем дальше – тем крупнее. И ближе к горизонту перелески начинали сливаться в леса. Местами равнина вздыбливалась холмами. Поменьше, чем тот, где я находился, но, тоже весьма внушительных. Слева от нашего холма бежала неширокая, поросшая ветлами, речка.

М-да…. И как это все понимать? Куда это меня занесло? Насколько я знаю, таких ландшафтов в окрестностях нашей области быть не может. Меня что, унесло на тысячу с большим гаком километров? Куда-нибудь в Прикарпатье, или, вообще, в Болгарию. Там я видел подобные пейзажи. Это какой же длины должна быть пещера, и с какой скоростью меня должно было нести? Опять же, откуда в тех местах наши русские, пусть и чокнутые, ролевики. Да нет, бред какой-то. А может, действительно – бред. Предсмертный. Сейчас я, на самом деле, задыхаюсь в той чертовой пещере, а все окружающее, это фантомы, рожденные агонизирующим мозгом? Тогда и появление Валентины вполне объяснимо. Если так, то как-то неуютно становится. Зябко как-то. Голова снова закружилась, и я ухватился за резные перильца балкона. Тут же почувствовал на плечах руки Туробоя, который, видя, что со мной не все в порядке, решил меня подстраховать. Я немного успокоился. Головокружение прошло, исчез и, появившийся было, озноб. Громадные лапищи моего телохранителя убеждали в существовании окружающей реальности.

Туробой, поняв, что мне стало легче, убрал руки, шагнул в дальний угол балкона и подсунул мне под зад, принесенный оттуда табурет – точный двойник того, который стоял в моей горнице. Я, благодарно кивнул, уселся и задумался. Перебрав все варианты, остановился на трех версиях происходящего. Первая, ставшая теперь самой маловероятной – те же ненормальные ролевики, но прикупившие, или арендовавшие кусок земли вдалеке от милых и родных мне мест, и куда, каким-то невероятным образом меня унес подземный поток. Вторая – пресловутый параллельный мир. Только вот, как здесь оказалась Синицына? Тоже перенеслась? Допустим. А почему не узнает меня? Неужели я так изменился? Или при переносе память отшибло? Ладно, как вариант…. Ну и третий, самый грустный – предсмертный бред. Затянувшийся, надо сказать. Первый вариант самый предпочтительный, но, как я уже сказал, маловероятный. Самый вероятный последний, но мне нравится меньше всего. Значит, придется ориентироваться на второй, а дальше – будем смотреть, и действовать согласно обстановке. Но ведь как попал-то, а? Беда…. Впрочем, мог остаться навсегда в той подводной пещере. Так, что надо воспринимать происшедшее, как подарок судьбы. Только вот, тогда получается, что все, что говорила Синицина, это не бред заигравшихся ролевиков, а действительно – местные реалии. И от меня здешние ждут каких-то сверхъестественных подвигов. Правда, чтобы допустили до этих подвигов, нужно пройти, вначале, какие-то стремные испытания. Как там сказала Валька: сталь, воздух, огонь и вода? Бр-р-р. Звучит неприятно.

Ладно. Испытания, говоришь. Поживем – посмотрим. Я встал с табурета. Глянул вниз. За время моих прозрений и терзаний внизу под балконом на площади собралась небольшая толпа народа. В местной одежде, естественно. Мужчины, женщины, дети. Побольше сотни. Увидев меня, показавшегося из-за балконных перил, народ негромко загудел. Что было в этом гуле, одобрение, или наоборот, я не понял, похлопал по плечу Туробоя и махнул рукой в сторону моих апартаментов. Тот кивнул и проводил меня до кровати. Сбросив сапоги, рубаху и штаны, оставшись в исподнем, я забрался под меховое одеяло и через пару секунд провалился в сон без сновидений.

Глава 8

Проснулся я ночью. Не сразу вспомнил, где нахожусь, а когда вспомнил, спать резко расхотелось. Полежал минут пять, таращась в потолок. Повернулся на бок к окну. Из ячеистой рамы, сквозь маленькие стеклышки лился неяркий голубоватый свет. Свет меня заинтриговал. Фонарь, что ли под окнами горит? Но тогда какое, к черту, средневековье с мощными уличными фонарями? Неужели все же реконструкторы? Отбросив одеяло, вскочил с кровати и, шлепая босыми ногами, почти бегом бросился в коридор. Из него, через уже знакомую дверь, выскочил на балкон, с которого имел удовольствие обозревать окрестности днем. Подбежал к перилам и глянул вниз на улицу, в поисках источника света. Никаких фонарей видно не было. Голубоватый свет заливал весь городок и, вообще, всю округу, насколько хватало глаз. Я посмотрел на небо и снова ощутил головокружение. Похоже, гипотезу с земными реконструкторами-сектантами можно забыть. На небе висели две луны. Одна желтая, почти как наша, но раза в два поменьше. Вторая голубая, огромная, больше земной луны раза в полтора. Именно ее свет и заливал все вокруг. 'Го-о-олубая луна…' – зазвучали в голове слова дурацкой песенки Бори Моисеева. Да уж….

Я попятился и плюхнулся задом на табурет, все еще стоявший на том же месте, где и днем. Искать знакомые созвездия, видимо, не имело смысла, с такими-то лунами. Хотя, даже навскидку, звезд на здешнем небе было насыпано гораздо гуще, и были они ярче и крупнее. В другом душевном состоянии, я бы, наверное, залюбовался таким небом. Вот, только это самое состояние сейчас к созерцательности не располагало. Сзади, почти неслышно подошел Туробой. Я уже начал узнавать его, не видя, по манере двигаться и дыханию. Он положил свою тяжелую руку мне на плечо и чуть сжал. Жест сочувствия и поддержки. Видно почувствовал этот эмпат доморощенный, насколько мне хреново. Трогательно. Аж слезы навернулись. Я благодарно похлопал ладонью по его ручище.

В общем, сомнений не осталось – это другой мир. Хотя, предсмертный бред полностью, тоже исключить нельзя. Ну и что, что бред затянулся? Говорят же, что перед смертью в голове пролетает вся жизнь. Ну и тут мне, может, предстоит жизнь прожить. А, что – умираю минуту, а субъективно все это растягивается на несколько десятков лет. Но, если так, то в чем разница – тот же, параллельный мир. В котором надо жить и как-то приспосабливаться. А как? Ох, ладно…. Как говаривал мой ротный – война план покажет. Спать надо идти.

Туробой проводил до двери в мою горницу и на прощание похлопал по спине: мол, не боись – все хорошо будет. Ну, хорошо, так хорошо. Я улегся в кровать, глубоко вздохнул и… заснул.

Следующие два дня, оставшиеся до испытаний, я болтался по городку и ближайшим окрестностям. В сопровождении своего телохранителя, естественно. Городок, как уже говорилось, был удивительно красив. Особенно замечательно он смотрелся снизу с дороги, от того самого священного колодца. Самую вершину холма – центр города, занимал храм посланца богов. Получается мой. Был он, как и все строения, бревенчатым, стоящем на каменном фундаменте. Высотой аж в четыре уровня, если считать каменный цоколь, в котором находились кладовые и подсобные помещения. Первый этаж был собственно храмом, состоящим из зала с шестью деревянными резными колоннами и алтарным камнем, тоже покрытым затейливой резьбой. Площадь храмового зала составляла квадратов пятьдесят. Второй этаж был жилым. Площадью поменьше. Здесь постоянно проживали двенадцать жриц, одной из которых была Валька-Волеслава. Или теперь ее называть просто Волеславой? В этом курятнике она была главной. Здесь же поселили и меня. М-да, всегда мечтал пожить в женском монастыре. Ну и самый верхний, третий этажик был совсем маленьким. Вернее, это была круглая изящная башенка, где главная жрица беседовала с богами. Вход всем остальным туда был строго воспрещен. Даже мне. Догадались почему? Ну, понятно – я же еще не прошел испытаний на истинность.