Елена Горелик - Своя гавань Страница 14

Дон Иниго никогда раньше не замечал за собой способности внушать людям веру в свою правоту. Да он и не пытался. Не было необходимости. А сейчас, всей кожей, всей душой, полной мерой ощутив боль и ненависть — он это мог. Боль и ненависть придавали ему сил. Боль и ненависть отливались в пламенные слова, прожигавшие очерствевшие души лесных мстителей до самой основы. Боль и ненависть дона Иниго была и их болью и ненавистью. Потому под знамёна дона Команданте — как его уже прозывала вся Куба — с каждым днём вставало всё больше людей. И не только крестьян. А в последнее время — не только испанцев. Каково же было удивление дона Иниго, когда один из отрядов герильи, который они застали за активным уничтожением карателей, оказался укомплектован…французами, сбежавшими из Сантьяго! Эти французы, обнищавшие ремесленники, которых за долги отправили на Кубу в бессрочную кабалу к новоиспеченным властителям острова, попросту не имели выбора. Хозяева так активно принялись вынимать из соотечественников жилы, что люди взвыли. И, наслушавшись о герилье, отреагировали так, как и следовало ожидать: сбежали в лес. «А что было делать, месье? — вопрошал дона Иниго командир отряда, невысокий костлявый француз по имени Венсан. — Горбатиться на дядю от зари до зари, а потом всё равно под забором с голодухи подыхать? Не, мы не согласные. Если уж подыхать, то красиво!» Дон Иниго опасался «подставы», но Хуанито категорически отверг эту версию. «Не похоже, — сказал он, отрицательно покачав давно не стриженой головой. — Больно они тощие. А своих лягушатники так кормят, что они даже ради дела не стали бы отказываться от еды, хоть бы и на пару деньков. Да и руки у них не беленькие, уж я-то на своём веку повидал». Кроме того, мысленно добавил дон Иниго, этим французам теперь отрезаны все пути назад. Как ни крути, а они подняли оружие против своих кровных сородичей. Так что боль и ненависть у них теперь были одни на всех…

— Полторы тысячи солдат, — повторил дон Иниго. — Двадцать пять орудий, обращённых в нашу сторону, из них четыре пушки нового образца. Но у этих пушек есть один недостаток: они хороши против крепостей и больших кораблей, но малоэффективны против пехоты… Ах, если бы Испания послала нам в помощь свой флот, я бы первым крикнул: «Да здравствует король Карлос!»

— Французы что-то кораблей в бухту тоже не торопятся нагонять, — довольно усмехнулся Хуанито. — Пираты их пошлют подальше, если уже не послали: охота им влезать в чужую мясорубку, с которой ничего не поимеешь, кроме пули в лоб? Самое время напасть, дон Иниго.

— Их полторы тысячи — и нас полторы тысячи. Но они сидят за стенами, а мы в чистом поле… Нет, Хуанито. Нужно вынудить их дать генеральное сражение. Выманить из города.

— Делов-то! — хохотнул Хуанито. — Они ж не знают, сколько нас, правда?

— Вот тут ты прав…

Волна гнева и ярости прокатилась по Кубе от восточного побережья до западного.

Взятие Сантьяго не составило большого труда и, вопреки ожиданиям дона Иниго, обошлось меньшим количеством жертв. Вице-губернатор де Лесаж может и был неплохим интриганом, но вот военными дарованиями Господь наделить его забыл. Оттого, завидев вышедший из лесу и становящийся боевыми порядками отряд численностью человек пятьсот, он решил одним ударом раздавить этих наглецов. И отправил за стены города тысячу двести солдат… Для него и для этих солдат, преследовавших «разбойников», которые не выдержали первой же атаки и побежали обратно к лесу, фланговые удары лёгкой конницы оказались огромным сюрпризом. Исход сражения был предрешён. Герильерос ворвались в город «на плечах» бегущего противника. В порту началась паника. Немногим удалось сесть на корабли, тут же отплывавшие из гавани. Шевалье де Лесаж сбежал одним из первых. А вот тем многим, кто не успел это сделать, мягко говоря, не повезло. Ибо восставшие устроили в городе чудовищную резню, вымещая на французах свою боль и ненависть…

Но Сантьяго — это ещё не вся Куба.

…Волна катилась с востока на запад, сметая на своём пути все препятствия. Чем ближе она подбиралась к Гаване, тем сильнее становилась. К прославленному дону Команданте присоединялись все, кто мог. За оружие взялись даже женщины и подростки. Кому не хватило трофейных ружей, точили мачете. И к стенам Гаваны подошла армия численностью в несколько тысяч человек.

Губернатор де Грансен, оставив город на попечение коменданта крепости, удрал, даже не дожидаясь начала сражения. «Гордость Франции» поднял паруса задолго до рассвета.

Верно умные люди говорят: посеешь ветер — пожнёшь бурю. Де Грансен же почему-то не пожелал воспользоваться своей законной долей этого урожая.

4

…Ваше Величество, положение сложилось крайне неприятное. Если бы я могла вмешаться раньше, мы не столкнулись бы сейчас с этой проблемой. Но в данный момент ситуация именно такова: Франция, благодаря ошибкам и просчётам известных Вашему Величеству персон, не удержит Кубу ни при каком раскладе. Время упущено. Факт малоприятный. Ещё менее приятной мне видится перспектива возвращения Кубы под власть испанской короны. Потому единственно приемлемым в данном случае вариантом будет поддержка с моей стороны лидера республиканской партии — дона Иниго де Фуэнтеса. Дон Иниго пользуется безграничным доверием населения Кубы, его победа — дело ближайшего времени. Он ярый сторонник провозглашения независимости Кубы. И, хотя его ненависть обращена против Франции, я не думаю, что он откажется принять нашу помощь. Куба дотла разорена бездарным управлением и войной, а мы как раз взяли два конвоя с мексиканским зерном, которое нам попросту некуда девать: свой урожай в прошлом сезоне оказался достаточно велик. Таким образом мы приобретём известное влияние на кубинского лидера, а Франция сможет сохранить лицо, не позволив Испании вновь утвердиться на Кубе. И поверьте, Ваше Величество, нам не пришлось бы сейчас выбирать из двух зол, если бы некие должностные лица больше думали о престиже Франции, и меньше — о своих личных амбициях…

Эскадра Сен-Доменга вышла точно в срок и, миновав пролив Мона, взяла курс в открытый океан. В Европу. Исполнять союзнический долг. Но флотилии Тортуги и Пти-Гоава — Северная и Западная эскадры — оставались на месте. Для европейского театра военных действий они были слабоваты, а вот для Мэйна — в самый раз, чтобы отбить у соседей охоту зариться на пиратскую республику. А капитан Жан Гасконец, получивший под своё управление Тортугу, и рад был, и не рад. С одной стороны он тут теперь вроде как за главного, а с другой — это ж какие нервы надо иметь, чтобы за всем поспевать и не чокнуться! Ну, четыре месяца не такой большой срок. А там уже основная эскадра вернётся.

Тем не менее, забот хватало. Жан уже устал составлять списки выловленных в море кубинских рыбаков, которые, отчаявшись устроиться во Флориде, пытались на своих судёнышках добраться до континентальных испанских владений. И многие из них попадали прямиком в объятия пиратской береговой охраны. Своей властью губернатора Тортуги и западной части Сен-Доменга («Во дела! Раньше и помыслить не мог, что взлетит так высоко!») Жан велел этим рыбакам селиться в окрестностях Кайонны, Пти-Гоава, Пор-де-Пэ и прочих поселений. Что было очень кстати: многие здешние рыбаки завербовались на корабли и ушли в поход вместе с генералом. Испанцы вначале дичились, сторонились местных. Но, когда их уловы стали скупать на корню ещё в гаванях, да не за гроши, а за серебро, дичиться быстро перестали…

Двенадцать ливров! Двенадцать полновесных серебряных ливров за восемь корзин отборной рыбы!

Поначалу Ариета, узнав здешние цены на продукты, приуныл. Тут хоть с утра до утра в море болтайся, не хватит даже самому прокормиться, не то, что дочку содержать. Потому и тянул жилы. Больше рыбы — больше медяков в кошеле. Но двенадцать ливров… К тому же, он ещё никогда не видел пиратской деньги. С одной стороны цифра и надпись по-французски, с другой — герб. Диковинный герб: кораблик, а под ним скрещённые сабля и абордажный крюк. Хорошее серебро, хорошая чеканка… Повертев в руках пиратские деньги, Ариета восемь ливров тут же упрятал в горшок и заложил в ямку под своей кроватью. Так, глядишь, и на достойную жизнь накопить можно! С двумя монетами отправил Хосефу в лавку. Раз уж такое дело, почему бы не отметить? Дочка вернулась, нагрузив корзину так, что едва её волокла. Ещё и сдачу притащила — несколько медяков с таким же гербом на аверсе… Местные — по большей части французы, понятно — не сильно радовались чужакам. Но попривыкли, даже здороваются при встрече. За неполный месяц Ариета подсобрал немало денег. Уплатил положенный налог (с ума сойти — в конторе с точностью до су знали, сколько он заработал!) Получив на руки бумажку с печатью, подтверждавшую сей факт, он подсчитал чистую прибыль… и решил, что останется здесь на какое-то время. На Кубе война, там сейчас не до рыбного промысла. А после… Своим помочь — дело святое. Только если в кармане будет позвякивать серебро, это тоже будет вовсе не лишним.