Екатерина Александрова - Короли без короны Страница 14

Александр чуть не застонал.

— Я совсем недавно при дворе… и не знаю, как здесь надо себя вести… Наверное, крестный велел бы меня высечь, — всхлипывал мальчик. — Да я и сам бы приказал Жаку меня высечь! — с горячностью добавил он. — Слово чести!

Капитан отвернулся, чувствуя, что еще немного, и он завоет.

— Нет, сударь, пожалуйста, не уходите… Примите от меня что-нибудь… Прошу вас… — маленький паж уткнулся в колет Александра и разрыдался.

Капитан де Бретей сжал пальцами виски, чувствуя, что еще немного, и он сам разревется. Ни Бельевр, ни Келюс, ни Можирон не способны были довести его до подобного состояния… И только этот мальчишка… этот выкормыш Релингена… смог…

Ален отчаянно цеплялся за одежду офицера, и Александр понял, что избавиться от мальчишки сможет только вместе с изрядным куском собственного колета. Как бы мало шевалье не ценил свой наряд, мысль, что ему придется идти по Парижу полураздетым, заставила капитана смириться с неизбежным.

— Перестаньте, шевалье, — утомленно проговорил Александр, — прошу вас. Я не сержусь. Да прекратите же, увидят!

Маленький паж поднял голову.

— Вы правда на меня не сердитесь? — сквозь слезы спросил он.

Шевалье де Бретей только кивнул.

— Тогда можно я дам вам…

Губы Александра задрожали. Щеки стали пунцовыми.

— Шевалье, у меня есть деньги… — торопливо проговорил он. — Тысяча ливров… меня наградил господин де Бельевр… И вообще, шевалье, если бы вы четыре дня не слезали с седла — вы бы выглядели и пахли ничуть не лучше меня… Да, я не успел привести себя в порядок, но маршал де Бриссак велел мне торопиться…

Александр сгорал от стыда, готовый провалиться сквозь землю, умереть, исчезнуть… Еще полчаса назад ему и в голову не приходило стыдиться своего латанного-перелатанного костюма, но сейчас он не знал, куда деваться от сочувственного взгляда маленького пажа. Проклятый Релинген! И что ему вздумалось воспитывать идеального дворянина?! Можно ли с большей деликатностью втоптать человека в грязь?!

— Но можно я хотя бы почищу вашу лошадь? — спросил Ален, не зная, как загладить вину.

— Нет! Не смейте приближаться к моему коню! Он вас покусает! — рявкнул Александр, в расстроенных чувствах позабыв, что оставил Стервеца в гостинице.

— Тогда хотите, я принесу вам воды?

Александр только посмотрел на мальчишку, и тот виновато опустил голову. Да, чашки воды здесь было явно недостаточно, да и напоминать господину офицеру о его облике было ужасно неделикатно. Впрочем, сдаваться Ален не собирался, так что шевалье де Бретей неожиданно сообразил, что ему в руки суют какую-то книгу.

— Сударь, пожалуйста… примите от меня в знак того, что вы не сердитесь… Эта книга о войне…

Слишком утомленный, чтобы продолжать сопротивление, Александр открыл маленькую элегантную книжицу, вполне способную поместиться в кармане, и прочитал заглавие «Libro della guerra de ghotti composso de M. Leonardo Aretino» — «Книга о готской войне, сочиненная г. Леонардо Аретино»[3].

— Эй ты, отойди от шевалье, — раздался откуда то сбоку холодный голос. — И верни ему то, что забрал.

Раньше, чем юный капитан успел сообразить, что эти слова относятся к нему, какие-то люди отшвырнули его от мальчика, вырвали из рук книгу, схватили за шиворот, перехватили локти.

— Господин де Бризамбур… — испуганно прошептал Ален. Александр попытался повернуться, но тут же почувствовал, как кинжал — его собственный кинжал — вышел из ножен и ткнулся ему в шею. Капитан замер. Чья-то рука легла на эфес его шпаги, другая — с такой силой дернула за шиворот, что ворот впился в горло не хуже удавки.

Господин де Бризамбур неспешно появился в поле зрения арестованного, мельком скользнул по нему взглядом, бросил через плечо «Позовите господина де Нанси» и повернулся к пажу.

— Вы опоздали на урок фехтования, шевалье. Ее величество вами недовольна, — сообщил придворный ледяным тоном.

— Я нечаянно… — пролепетал Ален. — Я сочинял стихи…

— Опять стихи… — с отвращением бросил воспитатель. — Впрочем, свое поведение вы объясните ее величеству, — добавил он. — А потом отправитесь в вашу комнату и будете сидеть там до завтрашнего вечера. Вместе с латинской грамматикой. Идите.

— Но я…

— Идите, шевалье, — не терпящим возражения тоном повторил Бризамбур. — Мадам Екатерина ждет.

Мальчик опустил голову и побрел по коридору. Господин де Бризамбур с плохо скрытым нетерпением ожидал, когда паж завернет за угол. В глубине души многоопытный придворный проклинал тот день и час, когда волею королевы-матери стал воспитателем ее внука. Вечные поиски щенка — то есть, его милости шевалье де Шервилера — по всему Лувру, постоянная меланхолия мальчишки хоть кого могли довести до отчаяния. Первое время в новой должности господин де Бризамбур до смерти боялся, как бы малолетний стервец не ухитрился забраться в какой-нибудь потайной ход, где имел бы все шансы бесследно сгинуть. Увы! Опасность поджидала там, где Бризамбур ее и не чаял — малолетний принц едва не стал жертвой обычного парижского грабителя.

Бризамбур не был бы самим собою, если бы не смог разглядеть в подобной неприятности целых два положительных момента. Во-первых, он получил прекрасный предлог засадить надоедливого мальчишку под замок на два… нет, на три дня и насладиться заслуженным покоем. Во-вторых, надеялся оказать весьма важную услугу такому значительному человеку, как барон де Нанси. Бризамбур вовсе не жаждал подводить капитана, сообщая королеве-матери, что достойный офицер не выполнил свой долг (тем более что подобное обвинение неизбежно вызвало бы и другое — на этот раз против Бризамбура, в очередной раз потерявшего внука Екатерины). Не собирался он и отправлять обнаглевшего грабителя в Шатле, задавать работу судьям и палачам, справедливо рассудив, что работы у них и так много, а вот денег у его величества как раз мало. Хитроумный дворянин твердо решил заколоть грабителя, как только мальчишка свернет за угол, показать еще свежий труп Нанси и заверить славного капитана, что всегда рад оказать ему услугу. Подобное решение должно было удовлетворить всех, даже незадачливого грабителя, доброй волей придворного избавленного от тягот судебного разбирательства, и Бризамбур с удовлетворением видел, что мерзавец готов стоически встретить конец, не рыпаясь и не тревожа мальчишку криками.

Только сам мальчишка вызывал тревогу воспитателя. Эта низко опущенная голова, эти неуверенные шаги, словно ноги принца заплетались одна за другую… Бризамбур все больше пугался, как бы обнадеженный медлительностью юного шевалье, наглый браво не перепугал принца, начав взывать к его великодушию и милосердию. «Ну что ж, — нахмурился придворный, — если стервец посмеет хотя бы открыть рот, я прикончу его, не дожидаясь ухода мальчишки!»

Александр де Бретей смотрел вслед мальчику и думал, что жить ему осталось ровно столько времени, сколько потребуется юному принцу для того, чтобы завернуть за угол. Если бы не его собственный кинжал, приставленный к шее, если бы не молчание Бризамбура, даже не пытавшегося задать какой-либо вопрос, Александр мог бы поверить, будто это всего лишь арест, который вряд ли продлится долго. Однако дворянин молчал, лишь один раз скользнув по нему таким взглядом, словно смотрел не на человека, а на готовый труп, и юноша понял, что дожидаться господина де Нанси Бризамбур не станет.

«Болван!» — ругал себя капитан, на мгновение поддавшись гневу отчаяния. «Пожалел мальчишку… Вообразил себя заступником всех угнетенных и обиженных… Идиот!»

Александр подумал, что удар кинжалом будет быстрым и почти безболезненным, и меланхолично задумался, расстроит ли его смерть шевалье де Шервилера… Если он вообще о ней узнает… А, впрочем, какая разница? За опоздание на урок мальчишку пожурят, затем погладят по головке, угостят конфеткой или подарят замок… Или сделают то, другое и третье одновременно. Нанси… Нанси наверняка назовет шевалье Александра глупцом и будет абсолютно прав. А Бриссак… Капитан похолодел. Бриссак решит, будто он удрал с полученными от Бельевра деньгами.

Насмешки миньонов, предложение министра, кинжал за спиной неожиданно показались Александру сущей чепухой по сравнению с позорной славой вора. Голова лихорадочно заработала, отыскивая пути к спасению. Назваться? Да кто же поверит такому оборванцу… Впрочем, если Бризамбур отправит его в Шатле, он всегда сможет доказать, что он — это он: Кабош узнает его в любом виде, да и капитан де Нанси не откажется это подтвердить. Александр осторожно набрал в грудь воздух, собираясь заговорить, и сразу же почувствовал, как кинжал кольнул его шею, а рука, держащая ворот, с такой силой рванула назад, что у шевалье перехватило дыхание.

Юный капитан оставил попытки заговорить, убедившись, что желание открыть рот может оказаться самоубийственным. Спасти его могло только своевременное появление барона. Впрочем, как бы медленно не полз шевалье де Шервилер, до поворота ему оставалось каких-то три шага. «Шел бы он что ли быстрей», — несколько непоследовательно подумал Александр, устав дожидаться смертельного удара.