Андрей Архипов - Поветлужье Страница 15

   Еще засветло того же дня к дому Любима подошел десятник с незнакомым дружинником, представив его как Петра, и живым, коренастым мужичонкой, сказавшимся Никифором, местным старостой. Оставив дружинника во дворе, все собравшиеся вошли через сени в клеть, где осенили себя крестным знамением перед образами и прошли к уже вновь накрытому столу поздороваться с Агафьей, исполняющей роль хозяйки. Антип с Вячеславом еще задерживались в соседском хлеву, пытаясь поставить на ноги скотину.

   - Откушайте, чем бог послал, - поклонилась Агафья, выходя из истобки, зимней части избы, - а я покамест во двор пойду, под навесом посудой погреметь.

   - Спасибо, хозяюшка, - в ответ поклонился десятник, - мы пока погутарим о своем, аще нужда возникнет, кликнем.

   - Присаживайтесь, гости дорогие, - указал на стол Любим и, подвинув для удобства лавку в сторону, первым прошел вперед. - Прощения прошу, тесновато построился.

   - Благодарствую, хозяин, - Трофим присел, сняв вытянутый вверх шлем с бармицей, оканчивающийся тупым шишаком и положив его рядом с собой. Остальные тоже расселись, причем Михалыч с Николаем оказались на одной лавке. Егерь повернулся назад, положил некий длинный сверток за лавку, переглянулся с Николаем и чинно положил руки на грубо сколоченный стол, всем своим видом показывая, что инициатива принадлежит противоположной стороне.

   - Поведал мне Антип, - начал десятник, - что бежите вы неведомо откуда, и рекли непонятное про то, куда направляете стопы свои. Мыслю, что сами не ведаете то место. И изъявляли согласие свое, аже примем вас в общину, то осядете на земле, той, что отмерим вам. Не помыслили вспять? Добре. Прикинул я, куда вас на постой определить и чем заниматься будете. Ходить будете под старостой нашим, Никифором, что скажет, исполнять будете, а по истечению лета, посмотрев на деяния ваши, определим место и положение ваше в нашей веси. Если не ясно что, вопрошайте.

   - Спасибо за предложение, десятник...

   - Господин десятник с этого момента.

   - Так вот, десятник, - невозмутимо продолжил Михалыч, - не подходит нам твое предложение. И вот почему. Люди мы вольные, господ над нами нет, обрыдли они нам.

   Погодь, десятник, не перебивай. Я тебя выслушал внимательно. Не разбойники, не лиходеи мы, а люди мастеровые и воинские. И пользу общине вашей большую принести можем, если столкуемся...

   - Як купец торговлю ведешь, прости меня Господи... - влез в разговор Никифор.

   - Разные мы люди с вами, правила и обычаи у нас другие, - не обращая внимания на старосту, сказал Михалыч, - но вера одна, и идти особо нам некуда, тут ты прав, разве что на Оку. Правилам и традициям мы готовы подчиняться, но разделять нас и помыкать нами не позволим. Так вот, если столкуемся, то и прибыток общине будет, и соседи добрые из нас получатся.

   - А силой принудим? Свара вот мысль дельную рек, охолопить Вас... Чужие вы для нас пока.

   - Так, десятник, у Вас в селении холопов нет, я спрашивал по пути у Антипа. Те, что были из половцев полоненных, тех вы в Переяславле с рук сбыли. Не просто так, а?

   - Не просто. Вороги они нам, и ужиться с ними - нет никакой силы. Вервь решила с вольными людьми начать на новом месте. И закупам долги община выкупила, по-другому не сподвиглись бы они с нами идти, не было уговора такого. А на этой землице заново начнем. Первенство в холопстве нет желания взять? - грустно улыбнулся Трофим.

   - Нет, как видишь, ни в закупе, ни в холопстве. Да ты и сам не даешь волю в этом людишкам своим, я по дороге насчет этого тоже Антипа попытал малость. Кто по рукам особо горластым дал, звавшим на соседей пойти?

   - Так воев нет у нас. Кем идти? - гнул свое десятник.

   - Можно было в Суздале нанять, серебро еще оставалось, так? - пытаясь добраться до правды, продолжал Михалыч. - И на отяков пойти, за них и не вступится никто. А черемисы их не трогают, потому как взять нечего.

   - В Суждаль не заходили мы. Аже про отяков сказывать, то с черемисами ратятся они, иначе не осталось бы их на землях этих. Не так просто, как ты мыслишь. Но прав ты в одном - не по нраву мне рабы на полях моих, набранные в набегах и силой в полон уведенных. Другое дело, аже к тебе ворог пришел, а ты его полонил и работой своей он волю выкупает али жизнь. Да и закупам я не противлюсь.

   - У Трофима Игнатьича по молодости женка у половцев поганых сгинула, - вмешался Никифор.

   - Но не нам менять предков наших заветы, и мои мысли тут силы не имеют весомой, - предупреждающе зыркнул на старосту десятник.

   - Кто ведает, десятник, кто ведает. Знай одно, если помощь моя в этом надобна будет, рассчитывай. А насчет силой нас охолопить, так разве хочется тебе нож в спину получить? К каждому холопу воя не приставишь, леса кругом темные...

   - Ты что, угрожаешь нам? - поднял глаза Трофим.

   - Упаси меня боже, просто сказываю тебе, какие трудности ждут весь, если попытается она старыми порядками на новом месте жить. Я не враг тебе, пришел милости у тебя просить, защиту у тебя прошу и всеми силами нашими помогать тебе и общине будем, - выделил слово "тебе" Михылыч.

   - Добре, что ты понимаешь это. Только вот велики ли твои силы? Два сопливых отрока? Али ты, сбирающийся к старости учение брать у моего дружинника по владению мечом?

   - Дозволишь ли умение показать своё, пока еще светлое время? - егерь, получив кивок согласия, потянулся назад за свертком. - Любим, если у тебя рвань какая, что не жалко тебе испортить, али шкура старая?

   - В углу под навесом, порченые да резанные лежат, Радка умение свое испытывала... - огонек гордости высветился на мгновение в дедовых глазах, несмотря на казалось бы несоответствующую речь.

   - Тогда милости прошу за ворота.

   Михалыч спустился с крыльца, подобрал два чурбачка, негодной выделки шкурку под навесом для готовки и вся честная компания отправилась к воротам.

   - Николай, не в службу, а в дружбу, сходи, развесь вот это недоразумение на поленцах. Метрах так на пятьдесят-шестьдесят, - сказал Иван, доставая из свертка ружье, - я Вячеслава ружье взял, оно покучнее будет.

   - Схожу, что не сходить. А пошто не в чехле принес?

   - Так как бы еще разговор сложился-то. Люди тут горячие, не наши времена... - тихо в сторону произнес Михалыч. - А приклад, он тут, под рукой. И иж заряженный.

   По приходу Николая обратно, десятник подошел к ним:

   - Чем поразить хочешь, Иоанн?

   - Иван я, так правильнее, десятник. Но лучше зови как все, Михалычем. Вот это мое оружие, правда для охоты, не боевое. Поймешь, что такое?

   - Не мыслю я, на что ты длань свою положил. А звать тя буду не по отцу, а просто воем, покуда меня десятником кликать будешь. Дело делай, что хотел.

   Михалыч кивнул, равнодушно соглашаясь на предложенное имя, вскинул двустволку, помедлил мгновение и нажал на курок. Грянувший выстрел заставил отшатнуться окружающих, а Никифор аж присел и стал мелко креститься:

   - Что за гром небесный ты на землю спустил, вой. Невместно пужать так добрых людей.

   Трофим протянул руку к ружью, второй ствол которого Михалыч предусмотрительно разрядил, поднес оружие к лицу, повертел его, вернул обратно.

   Потом рассмотрел полешки и старую вылинявшую шкуру, простреленную решетом в диаметре сантиметров сорок, и поднял вопросительно голову на егеря.

   - Это оружие применялось в моем отечестве, умные люди его сделали. Но боле нет их и зарядов, что поразили цель, осталось очень мало. Этим мы и ратимся. И пострашнее что есть. Скрывать не буду, заряды кончатся, оружие это будет бесполезно, не найдем мы, чем снарядить его.

   - Лучник десяток стрел за часец пошлет в цель, а это?

   - Именно это - так же или чуть менее, если точно в цель.

   - Не сдюжит ваша воинская рать против лука. Добрый лучник стрелу за триста шагов положит в цель.

   - Наша сдюжит. И положит всю вашу, не потеряв никого. Но ты прав, - ответил Михылыч, выковыривая застрявшую дробинку из поленца, - это на мелкую дичь заряд, дробь называется, если поболее кусок свинца взять, то полетит и дальше, и точнее. Вот, к примеру, метров... эээ... шагов за сто в тебя стрела полетит. Уклонишься?

   - Знамо дело, если одна. Или меч плашкой выставлю.

   - А тут не увидишь, и не отмахнешься. Обычную кольчугу на раз пробьет... Ну да ладно, что это я хвастаю. Как уже сказал, на десяток выстрелов меня хватит, а потом негодное оружие будет. Показал я тебе все это, чтобы доказать, насколько у нас люди и оружие разные. Сам смотри, сможет кузнец ваш сковать такое? - показал Михалыч на ствол.

   - Донес ты до меня свою мысль, вой, - ответил десятник, - прав ты. Тебе виднее, как использовать знания ваши. Совет держать будем. Есть про что другое молвить?

   - А как же. За стол вернемся?

   - Добре.

   Разговор завершился заполночь. Десятник сразу по приходу отпустил Петра, которому выпало весь караулить до утренних петухов, и разговор сразу продолжился. Правда уже сопровождался чашей хмельного меда, пущенной по кругу и поеданием нехитрой закуси. Одной чашей дело и ограничилось, желающих принять более не оказалось, всем хотелось сохранить ясность рассудка. Благо тем разговора набралось порядочно. Сначала Михалыч выпустил тяжелую артиллерию, заставив Николая пройтись своими планами по кузнечному и кирпичному делу. Затем к ним прибились Антип с Вячеславом, обошедшие почитай всех соседей на предмет осмотра живности. Это еще более подогрело интерес десятника и, в особенности, старосты. Все-таки лекарь, как бы не отмахивался Вячеслав от такого звания. Тем более Антип на все лады расхваливал того, сказав, что соседская коровенка уже почти совсем оклемалась, а его кормилица уже не дрожит и только слышно, как газы выходят через заклиненную пучком соломы пасть. И соседского малого посоветовал как лечить, заварив травы, собранные почти у самых ворот. А то уж больно кашель у того был тяжелый. И у него самого нитки повыдергал, вот посмотрите, говорил, крутя намазанной йодом физиономией, как заросло все.