Владислав Конюшевский - Главный день Страница 16

Хм, а вдруг я этого мужика не так понял? С другой стороны, он ведь не просто так приехал? Желая убедиться в правильности своих предположений, спросил:

— И что?

— А то, что предлагаю тебе стать вымпеловцем. Нам такие шустрые парни нужны. — Видя мои круглые глаза, Еремин добавил: — Прямо сейчас ответа не требую. Подумай до вечера, все прикинь. Сразу скажу — работа рискованная, но крайне необходимая. Я не замполит и не буду тебе рассказывать страшилок о жизни в стране, ты сам все видел. И сам должен понимать, насколько мы сейчас необходимы Родине.

— Э-э-э…

— Чего?

— Да непонятно как-то. Я только появился, а вы меня в ТАКУЮ структуру блатуете. Вдруг не потяну?

— Не потянешь — переведем на «точку» и все.

— А как же проверка? Вы сами сказали, что мою биографию проверить невозможно. То есть я уже вроде как несколько ненадежен…

Павел Викторович зло прищурился:

— При Союзе гэбэшники тоже все старались «несколько ненадежных» прищучить, а прямых врагов упустили! Но сейчас все проще. В деле тебя проверим! Это — самая надежная проверка! Так что, Сергей, решай.

Поднявшись с табурета и разминая плечи, я повернулся к молчаливо стоящему Васе. Глядя на него, сказал:

— Уже решил. Только вот дело одно надо закончить, чтобы позже с коллегами непоняток не было.

А потом неожиданно пробил ему кулаком по корпусу. Ваську снесло к стенке, но парень оказался крепкий и не упал, а лишь согнулся, пытаясь снова научиться дышать. Дождавшись, когда у него это получится, я протянул руку, спросив:

— В расчете?

Кряхтящий Васька руку пожал и пробурчал:

— Я тебя, небось, совсем слегонца тромбил.

— Дык я тебе тоже селезенку не порвал! — и после паузы, представился: — Сергей Кор… э-э… ныне уже Волков.

— Василий Шмелев.

Еремин, глядя на эти разборки, лишь многозначительно прищурился, поинтересовавшись:

— Разобрались? Вот и хорошо. — И повернувшись ко мне: — Так что ты решил?

— С вами я! Вопрос только имею…

— Да?

— Как у вас с кормежкой дела обстоят? А то мне в голодном виде башкой рисковать просто обидно…

Рассмеявшийся Шмелев хлопнул меня по плечу:

— Наш человек!

А Павел Викторович улыбнулся и ответил, мол, уж что-что, а кормить будут нормально. По возможности. И тут же предложил пойти пообедать, так как предстоит долгая дорога и ужина у нас не предвидится. Я же, улучив момент, спросил у Мухина:

— Слушай, а чего ты сначала сказал, что они из какого-то Третьего управления, а потом Еремин заявил насчет «Вымпела». Или это одно и то же?

— Ты что!? Тройка — это контрразведка. А «Вымпел» — спецназ. Теперь врубился?

Еремин, услыхав наш разговор, весело фыркнул и сказал, обращаясь к Валерке:

— Воистину — блаженны незнающие! Мы, как дураки, ему самым страшным ведомством представились, а он просто не слыхал про таких! М-да, на будущее это тоже надо учитывать…

Глава 5

Двадцать километров марш-броска… При полной выкладке… Точнее говоря — без оружия, но зато с рюкзаком, забитым песком. Да еще и бешеным темпом, который сразу взяли эти кони… Блин, лучше бы я в детстве умер! Нет, еще пять лет назад это были бы совершеннейшие семечки, но за прошедшие годы я сильно ослаб. Ух как ослаб! Хотя теперь уже вроде нормально прошло. Во всяком случае, в пути не блевал от перегрузок, как это было еще три недели назад. Блевал, хоть и бежал практически налегке. А теперь даже двадцать пять килограмм за спиной это не смерть на первом «червонце», а просто сильное неудобство. Даже ползать и речку форсировать не мешают (кстати, очень холодную речку). Одно раздражает: после этого форсирования мешок, напитавшись водой, стал вообще неподъемный. Но я понимаю — меня проверяют. Нет, не на лояльность к колхозникам. Просто командир подразделения Геннадий Ивлев постоянно проверяет мою выносливость и силу воли. Прямо как в курсантскую бытность. А в конце броска сегодня будет главная проверка. Вон она стоит, шеей крутит и плечи разминает… И имя этой проверке — Февраль. Парняга, под два метра ростом, гибкий, жилистый, с наголо бритой головой, ярко-синими глазами, постоянной радостной улыбкой и ударом, ломающим пятисантиметровые сосновые плахи. Зараза…

Эта проверка сильно напоминала нашу ГРУшную, или испытания на получение крапового берета в спецназе МВД. Только вот оружие не с собой несешь (все-таки мы — НВФ[16]), а получаешь лишь когда до оврага добегаешь, где устроено импровизированное стрельбище. Но в остальном практически идентична. М-да, стрельбище… После этой гонки я отстрелялся (если сравнивать с моими же армейскими результатами) довольно плохо, так как сердце выпрыгивало и руки тряслись словно с бодуна. Но мишени более-менее поразил, так что особо сильно за результат краснеть не пришлось.

А вот Февраль… При более-менее одинаковой подготовке и разнице в весе килограммов в двадцать бой с этим амбалом я и в бодром виде не выдержу, а уж после бега… Ну да ничего, есть задумка, которая позволит не в одни ворота этот этап сыграть! Поэтому, когда, скинув мокрый от воды и моего пота рюкзак, зашел в здоровенный амбар, где должно было происходить завершающее испытание, я был готов. Жульничество, конечно, но прямого запрета на такие действия не было, поэтому — можно попробовать.

Надежда была на гранату, запал которой я вчера тайно обезвредил. И теперь, выйдя на условный ринг к поджидающему бойцу, выдернул Ф-1 из кармана и кинул ее под ноги Февралю. У того при виде слабо шипящей и пускающей дымок «эфки» даже улыбка пропала, и он, бросившись в сторону, залег. Так же, впрочем, как и почти все остальные зрители. Пользуясь моментом, я отопнул чугунный кругляш к стене, подскочил к противнику и принялся обрабатывать лежащее тело ногами. Правда, недолго. Февраль, поняв, что его нагло взяли на понт, взревел и, взлетев с пола, принялся показывать мне мать Кузьмы. Но время я тем самым выгадал, да и бедро ему «отсушил», поэтому двигался он не столь легко, как обычно. Только вот помогло это мало, так как озверевший от свершившейся подляны противник стал как будто нечувствительным к ударам и уже на четвертой минуте чуть не отправил меня в нокаут. Пришлось уйти в глухую оборону. А еще через пару минут, поймав ухом пробивший защиту мощный хук, я отрубился.

В себя пришел от нашатырной вони. Ивлев, видя, что нокаутированный захлопал глазами, присел передо мной на корточки и, улыбаясь, сказал:

— Очухался? Вот и хорошо. А через недельку — повторим!

Сплевывая кровавую юшку, я уточнил:

— С Февралем?

— Ну если ты опять гранату из оружейки стащишь, то с ним. А если хитрожопить не будешь, то с Иваном или Фёдором.

Опираясь на стену, я сел:

— Так ты был в курсе?

— Да. Поэтому, ожидая чего-то подобного, и выставил против тебя Богдана. Хоть он и в совершенно другой весовой категории.

Растянув разбитые губы в ухмылке, я покачал головой:

— Звиздишь, командир. Я «эфку» взял, только когда о поединщике узнал. Без нее он бы меня вообще в первые минуты уделал… Так что у тебя причина и следствие попутаны.

Генка, подавая руку и помогая подняться, фыркнул:

— Что, проигрывать не любишь?

— Просто шансы трезво оцениваю. А вообще, против этого кабана кто-нибудь все двенадцать минут продержался?

Вместо командира ответил стоящий рядом Богдан:

— Бздят они против меня в одиночку выходить. Только по двое, а то и по трое. Так что ты был первым. И держался молодцом! Да и с «бонбой» классно придумал. У меня, честно говоря, в первую секунду, как ты чеку отпустил и запал сработал — шаблон порвало. Хренассе, думаю, Волчара, отжигает! Я бы еще понял, если б ты с ломом пришел, но с «фенькой»?!

— Толку-то от лома? Ты бы мне его вокруг шеи бантиком завязал и голым в Африку пустил. А так — пять раз тебя пнуть успел!

— И потом еще по морде хорошо зацепил. Не побоялся, не то что наши задохлики!

Тут заржали уже все и, подхватив мое пошатывающееся тельце, двинули приводить себя в порядок. А я, пока получал первую врачебную помощь, вспоминал, как впервые попал на этот хутор, находившийся километрах в сорока западнее Минеральных Вод и служивший базой для боевой пятерки, входившей в ударную группу ставропольского отряда «Вымпел».

Еремин, как он и говорил, был командиром регионального отряда, который состоял… честно говоря, я до сих пор даже не знаю, сколько групп входило в этот отряд. Но точно много. А вот меня Васька привез сюда и передал в твердые руки Ивлева. Привез не сразу. С неделю я отирался в станице Дивинской, где располагалось нечто вроде пересылки. Но через три дня после Нового года доставили сюда. И тут началось…

Новенького бойца сразу принялись гонять в хвост и в гриву, независимо от погоды и времени суток. А когда я удивленно заметил, что, мол, в ясный день группу из пяти человек, бегающую по предгорьям, вполне можно засечь с БПЛА или даже со спутника, Ивлев лишь саркастически хмыкнул и сказал: