Александр Михайловский - И от тайги до британских морей... Страница 16

   Желябов перестал улыбаться, и посмотрел на меня настороженно. - А вы ведь, Александр Васильевич, действительно знаете очень многое... Скажите, откуда вы?

   Я посмотрел прямо в глаза своему собеседнику. - Если я скажу вам правду, Андрей Иванович, то вы мне не поверите, и посчитаете за сумасшедшего. Но знайте, я хочу предупредить о пагубности вашего пути, и об опасности того, чем вы займетесь в течение ближайших нескольких лет.

   - Гм, - задумчиво сказал Желябов, - и в чем пагубность моей революционной деятельности? Я и мои товарищи, считаем, что наступило время социалистических преобразований в России, и пропагандировать идеи этих преобразований - святое дело.

   - И много мужиков и фабричных рабочих разделяют ваши идеи? - поинтересовался я, - ведь именно они чаще всего и сдавали вас полиции.

   - Я понял, что народ наш для этих идей еще не созрел, - с горечью сказал Желябов. - Надо искать какой-то другой путь для борьбы с самодержавием.

   - Речь идет о терроре? - поинтересовался я. - Помнится, господа Чернышевский и Зайчневский уже пробовали призвать мужиков "к топору". И что у них из этого вышло?

   - Нет, террор - это не наш метод борьбы. - Все террористы для меня враги более, чем монархисты. Путь террора слишком ответственен.

   Я не удивился, услышав эти слова от самого известного в российской истории террориста. В 1877 году Желябов думал именно так. Лишь в ходе "процесса 193-х" он познакомился в тюрьме с "фурией террора" - Софьей Перовской, дочерью бывшего губернатора Санкт-Петербурга. В настоящее же время Желябов больше уповал на пропаганду социалистических идей в народе.

   Между тем Желябов мало-помалу разгорячился, и стал вещать, как будто он находился не под арестом, а на собрании кружка народников.

   - Да, террор - это путь в никуда, - сказал он, - Но история движется ужасно тихо. Надо ее подталкивать. Иначе вырождение наступит раньше, чем опомнятся либералы и возьмутся за дело... Теперь больше возлагается надежд на "подталкивание" истории...

   - Но если толкать историю в загривок, - сказал я, можно дождаться того, что она обернется, и в ответ треснет кулаком вас в лоб. - Ведь, допустим, вам удается поднять народ на бунт. Бунт побеждает - царя свергли, правительство разогнали. Что дальше?

   - Дальше мы, революционеры, передадим власть народу, - с пафосом заявил Желябов. И пусть народ сам установит форму правления.

   - Это что-то вроде французских санкюлотов, только на наш, российский манер? - осторожно спросил я.

   - А хотя бы и так, - с вызовом ответил мне Желябов. - Чем вам не нравится Национальное собрание и слова: "Libertе, Еgalitе, Fraternitе!" - "Свобода, Равенств, Братство!"?

   - Эх-хе-хе, - вздохнул я, - Андрей Иванович, вы просто не знаете - что стоила Франции та самая революция. А если подобная революция, не дай Бог, произойдет у нас, то с учетом русской натуры и нашего размаха, погибших во имя революции будут считать миллионами.

   - Все перемены связаны с неизбежными жертвами. Павшие во имя свободы заслужат уважение и вечную память у благодарных потомков, - воскликнул Желябов.

   - Андрей Иванович, а вы лично, ваша семья, ваш сын, которой еще совсем кроха, готовы ли оказаться в числе миллионов, которые падут "во имя свободы"? - спросил я.

   Желябов вздрогнул. Похоже, что он раньше как-то не задумывался над тем, что я ему сказал.

   - Андрей Иванович, а ведь накануне ареста вы в Одессе занимались нужным и полезным делом - помогали славянам - жертвам турецкого террора на Балканах. Скажите, что подвигло вас на это занятие?

   - Я всегда был на стороне гонимых и униженных, - сказал Желябов. - Поэтому мое участие в деятельности Одесского комитета помощи славянам я считал и считаю делом достойным, и заслуживающим уважение.

   - Не хотели бы вы продолжить свою работу здесь, в Константинополе, - неожиданно для Желябова, спросил я. - Если бы вы знали - сколько здесь находится людей нуждающихся в помощи. Сколько сирот и беженцев, сколько изломанных войною судеб. Вы могли бы здесь с вашей энергией и умом достойно потрудиться на благо людей. - Как вам это предложение?

   От неожиданности Желябов вздрогнул. - Но я ведь арестован, и вскоре предстану перед судом, - растерянно сказал он.

   - Думаю, что с властями Российской империи мы этот вопрос уладим, - сказал я. Против Югороссии вы никаких преступлений не совершали, поэтому здесь вы будете на свободе.

   - Югороссии? - удивленно спросил Желябов. - А что это за государство такое, я о нем ничего раньше не слышал.

   - Югороссия, Андрей Иванович, это недавно образованное государство на территории бывшей Османской империи, отвоеванной у турок. Разве вам в Одесской тюрьме ничего об этом не рассказывали?

   - Ходили какие-то слухи, - задумчиво сказал Желябов, но толком никто ничего так и не понял. - А кто у вас царь?

   - А у нас нет царя. Время военное, и верховная власть в нашем государстве принадлежит адмиралу Ларионову. С Российской Империей у нас доверительно-союзные отношения, так как воюем мы с общим врагом. Ну, а более подробные сведения о нашем государстве вы узнаете позднее.

   - Чудны дела твои, Господи, - растерянно пробормотал Желябов. - Выходит, что ваше государство - вроде САСШ или Французской Республики?

   - Вам будет трудно многое понять из наших порядков. - ответил я, - но скажу вам точно, что вы будете удивлены многим, увиденным у нас. Для многих, кто попал на территории Югороссии, порой кажется, что они оказались в новом, невиданном доселе мире.

   - Александр Васильевич, - задумчиво сказал Желябов, - могу ли я обдумать ваше предложение. Вы прекрасно понимаете, что согласившись с ним, я взвалю на себя некие моральные обязательства. Я должен точно знать, не будет ли мое пребывание здесь нарушением моих жизненных принципов.

   - Хорошо, - сказал я, - вы сейчас пройдитесь по древнему Царьграду, и посмотрите своими глазами на нашу жизнь. У нас тут еще пока неспокойно, кое-где резвятся разбойнички, поэтому я дам вам в сопровождение из наших бойцов...

   Я достал из ящика стола радиостанцию, и вызвал коменданта Никитина. - Дмитрий Иванович, это Тамбовцев. Кто там у нас сейчас свободный из морпехов? Кукушкин.., - Пришлите его ко мне, для него есть небольшое поручение... Хорошо, жду! - подняв глаза, я увидел, что Желябов смотрит на меня удивленным, ничего не понимающим взглядом.

   Минут через пять мы с Желябовым лицезрели "явление Христа народу". Кукушкин, несмотря на летнюю жару, был подтянут и застегнут на все пуговицы... Только вот следы помады на щеке был неуставным, - Вызывали, тащ капитан? - козырнул он мне с порога.

   - Вызывал, товарищ сержант, - усмехнулся я в бороду, - но, между прочим, помаду после поцелуев надо вовремя стирать с лица...

   - Виноват, тащ капитан, - сержант достал из кармана шелковый платочек (подарок Мерседес, подумал я), и протер им щеку, это случайно, исправлюсь.

   - От случайностей бывает, что и дети рождаются, - наставительно сказал я, и показал на несколько ошалевшего от всего увиденного и услышанного Желябова, - Вот, возьмите пару ребят половчее и пройдитесь с этим товарищем по городу, пусть посмотрит, что тут у нас и как.

   - А кто он такой, тащ капитан? - Кукушкин посмотрел на Желябова, - какой-то он подозрительный.

   - Это вы, товарищ сержант, подозрительный, - усмехнулся я, - а он - Желябов. - Вам известна эта фамилия?

   Но, как ни странно, мои слова не произвели на Кукушкина никакого впечатления. Я подумал с досадой, - Вот она, нынешняя молодежь, "поколение сникерсов и пепси", жертва ЕГЭ. Мой современник, сразу бы узнал "героя-народовольца". А тут - ноль внимания. Кукушкин лишь задумчиво почесал затылок, и неуверенно спросил, - товарищ капитан, у нас там был, вроде, полузащитник "Анджи" с такой фамилией. - Или нет?

   Потом он поддернул ремень калаша на плече, - Ладно, товарищ Желябов, раз уж товарищ капитан приказывает, устроим вам экскурсию по городу.

   Уже из-за двери донесся его довольный басок, - Только вы не отставайте, а то тут народ такой, что зазевался - и чик ножиком по горлу, а потом - на шашлык...

   Зажав рот рукой, я захихикал. Эту байку наши морпехи рассказывают всем "экскурсантам", как они говорят, "из империи", которых доверяют их попечению. Это чтобы "овечки не разбредались".

   Только вчера от этих причалов в море ушла крейсерская эскадра Макарова. Он пока не тот солидный адмирал, которого мы знали по учебникам. Это недавний боцманский сын Степка Макаров, только-только произведенный в капитан-лейтенанты. Шкиперская бородка, которую он сейчас отпускает, делает его похожим на юношу, который хочет казаться старым морским волком. Я думаю, что будущий Степан Осипович будет хорош и без бородки. Дня через три-четыре, когда его "пароходы активной обороны" приступят к охоте за призами, англичане в голос взвоют от такого счастья. Ну, а мы сейчас готовимся к тому, что бы этот крик перешел в истошный визг. Короче, наша цель Суэцкий канал, самая ценная зарубежная недвижимость Британской империи после Индии. - Почему недвижимость? - А вы попробуйте его сдвинуть с места!..