Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего Страница 16

На том и порешили. В итоге вместо недели мы добирались до Москвы пятнадцать дней. Когда ветер стихал, стояли у берега. Грести вдвоем было бы безумием – все-таки ушкуй не лодка. Но тем не менее пришел тот день, когда мы добрались до столицы и ошвартовались у причала на Москве-реке.

Кормчий отправился на торг, подыскать оптового покупателя, Фрол занялся приготовлением нехитрого ужина – у него были к этому неплохие способности. Я же лениво лежал под навесом на носу судна, размышляя о своем будущем. Вот удастся кормчему найти купца, продадим оптом весь товар – а что дальше? Фрол и кормчий могут вернуться в Муром – у них там дома и семьи, в конце концов – родная земля. Они же привезут семьям купцов выручку от товаров и горестную весть о гибели мужей и отцов. А что мне делать в Муроме?

Не остаться ли мне в Москве? Ищут ли меня кромешники или уже забыли? Может быть, получить свою зарплату после продажи товара и перебраться в другой город – чем плох Новгород или Тверь? Нет-нет, Новгород отпадает – там в прошлом году полютовал Иван Грозный с Малютой Скуратовым, значительно уменьшив население казнями. Город сейчас разорен, и не скоро еще оправится.

Пожалуй, лучше в Тверь. А чем плох Псков? Я начал вспоминать все, что помнил об этих городах. Взвешивал все – от количества жителей до торгового оборота. Ведь если торговля бойкая, город богат. Жителей мало, как в Муроме, – мне не прокормиться: я должен был работать для заработка и для того, чтобы не утрачивать навыки, а может быть – даже и отшлифовывать их.

В итоге я решил – Псков. Расположен он поближе к границе, иностранцы часто бывают, торговля бойкая, да и не переселял Иван Грозный бояр, как в Твери. Пустил маленько крови Пскову – не без этого, но не так, как вольному Великому Новгороду. Вот уж кому досталось, так это Новгороду, причем фактически без повода, по подложной грамоте. Государь и обвинил новгородцев в измене. Остальное уже известно – скора и тяжела на расправу длань царева, и месть царя ужасна.

Кормчий явился, когда уже стемнело, довольный и слегка пьяный.

– Удалось купца найти богатого, завтра с утречка приедет на корабль – товар осмотрит, оценит. Коли по нраву придется, все оптом и скупит, – хвастался кормчий.

Ну, слава богу, от души отлегло. А то ведь не бросишь судно с ценным грузом – сидишь, охраняя, как пес на привязи. Мы с Фролом спали по очереди, сторожа судно.

Кормчему дали выспаться – ему завтра вести дела с купцом, свежую голову иметь надо. Я ведь даже приблизительно не знаю, сколько стоит медный кумган или маленький горшочек с ароматным маслом. А ведь были и другие товары – скажем, пряности и специи.

Утром встали рано, сварили из запасов гречневую кашу с мясом, развели сыто. Кормчий припасов не жалел: деньги будут не сегодня, так завтра, тогда же – и в обратную дорогу. А учитывая, что из всей команды нас осталось только трое, еды было с лихвой.

Купец заявился на тарантасе, с ним, судя по одежде, приказчик. Оба спустились в трюм, сопровождаемые кормчим. Купец оценивал качество товара, прикидывал цену, а приказчик записывал все на вощеную дощечку для дальнейшего подсчета.

На дальний колокольный звон я вначале и внимания не обратил, но тут вдруг насторожился Фрол:

– Чего это они звонят? Служба уже закончилась. Не случилось ли чего?

– Ежели случилось – узнаем скоро.

Чего брать в голову постороннее? Наша забота – чтобы купец товар купил, да разойтись.

Но начали звонить колокола других церквей, вдали показался дым. Все-таки что-то случилось. Не пожар ли? Тогда колокольным звоном подают тревогу, и жители бегут со своими ведрами тушить пожар. Города, села и деревни – почти сплошь из деревянных домов, пристройки и конюшни – тоже, как и заборы. Не смогут потушить пожар, перекинется огонь на соседские постройки – беда, весь город может выгореть.

Через час купец с приказчиком вылезли из трюма и уселись на корме считать стоимость товара. В это время по набережной, вдоль которой стояли суда у причалов, проскакал всадник. Во все горло он кричал:

– Татары на Москву напали, город жгут! Войска и государя в Москве нет! Спасайся, кто может!

Тут меня как обухом по голове ударили. Конечно же, как я мог забыть историю! Воспользовавшись тем, что Иван Грозный с войском ведет войну с Ливонией, крымские татары нарушили договор и напали на столицу. И помнил ведь я, что столица, подожженная татарами, выгорит вся. Погибнет множество жителей и много татар, занимавшихся в городе грабежом. Пожар в городе будет столь велик, что люди будут гибнуть от жара и от удушья.

Пока мы на корабле и улицы не забиты паникующим народом, надо сматываться – сниматься со швартовых и уходить, причем не медля ни минуты.

Купец с приказчиком, услышав слова верхового, кинулись к тарантасу и умчались, нахлестывая коня. Писало и вощеная дощечка сиротливо валялись на палубе.

– Снимаемся со швартовых, уходим! – заорал я.

– Э, Юра, зачем торопиться? Пожар далеко, мы на воде, – до нас огонь не доберется.

– Коли жизнь дорога, выполняй без разговоров. Мое предчувствие меня никогда не обманывало!

Не мог же я им сказать, что Москва выгорит вся – уцелеет лишь Кремль с митрополитом Кириллом, со святынями и казною, да несколько каменных зданий. Воинов, беженцев и городских жителей погибнет более ста двадцати тысяч, и вся Москва превратится в огромное пепелище, заваленное трупами. Иван Грозный после ухода татар прикажет жителям уцелевших сел очистить город от трупов, сбросив их в реку, и от множества смердящих тел Москва-река встанет.

Хан Девлет-Гирей, со злорадством наблюдавший за гигантским пожаром с Воробьевых гор, уйдет к себе в Тавриду, по пути разорив русские села и городки и угнав полона более ста тысяч.

Царь Иван меж тем прятался на Ярославщине, пируя с приближенными и со страхом ожидая ужасных известий о падении Москвы.

Да скажи я им такое, Фрол бы меня первый зарубил, и кормчий ему даже и мешать не стал бы.

Я немедля перерубил саблей канаты, судно стало под напором течения отходить от причала.

– Акакий, к рулю! Фрол, давай ставить парус!

В решительную минуту мои сотоварищи не стали мне перечить или спорить, хотя я не был владельцем судна или капитаном. За время плавания товарищи мои уже узнали меня и поняли, что без необходимости я не решусь на быстрые действия.

Судно пошло против течения – медленно, значительно медленнее, чем мне бы хотелось.

– Фрол, поднимай второй парус!

С непривычки мы долго возились – не хватало сил тянуть такелаж, но все-таки удалось поднять парус наполовину. Судно пошло быстрее. Я с тревогой оглядывался назад – теперь был виден не только дым, но и высоко вздымающиеся языки пламени.

На улицах появились мчащиеся во весь опор всадники, сбивающие людей, которые пока еще жиденьким ручейком бежали по улице. Сзади послышался гул – страшный, все нарастающий.

– Акакий, справа пошли Котельнические переулки – я жил в Москве, знаю. Сейчас справа будет Яуза – сможешь повернуть?

– А то! Малый парус уберите только, потом опять поднимете.

Мы с Фролом опустили парус, судно послушно замедлило ход, и кормчий навалился на рулевое весло. Судно повернуло, слегка накренившись, и чуть не чиркнуло бортом о близкий берег. Не широка здесь Яуза, но у нее есть одно преимущество, в отличие от Москвы-реки. По Яузе мы выберемся из столицы на северо-восток, тогда как если бы продолжили путь по Москве-реке, выбрались бы аккурат на запад. Как раз в это время южные и западные земли под Москвой были заняты воинством крымского хана Девлет-Гирея, собравшего под свое знамя и турецких янычар, и ногайцев. Сила вражеская стояла под Москвой большая.

Мы с тревогой оборачивались назад.

Пламя уже ревело, пожирая дома, имущество, губя людей и скот. При этом южный ветер, помогавший нам идти против течения, раздувал пожар с южных окраин Москвы, перенося искры дальше в центр и создавая новые очаги пожара. Мы уже всерьез начали опасаться – удастся ли нам выбраться из города.

Ветер нес дым, запахи гари, горящей плоти. Если в начале пожара люди просто глазели на него, то теперь, когда огонь уже был рядом, в панике бежали по улицам. Кривые улицы и переулки не могли пропустить всех – многих сбивали с ног, затаптывали насмерть. Крик стоял жуткий, от которого стыла в жилах кровь.

Акакий перекрестился.

– Вовремя убрались, еще чуть промедлили – паруса бы сгорели. Тогда все, конец. А я ведь тебе, Юра, не поверил вначале.

– Акакий, ты еще не выбрался – радоваться будем, когда Москва позади останется.

И как накаркал. Впереди показался деревянный мост, перила его уже пылали, а по мосту вовсю бежали люди. Фрол вдруг заорал:

– Мачта!

Я посмотрел на мост, на мачту. И похолодел. Похоже, верхушка мачты – на уровне моста. Если удастся пройти точно по центру, то угодим под самую высокую точку арки моста. Может быть, и повезет пройти. Мачту можно и срубить, но тогда лишимся паруса, а команды, чтобы грести веслами, нет. Хоть плачь.