Андрей Ерпылев - Мавзолей для братка Страница 16

«Пора…»

Георгий пристегнул к поясу кинжал, водрузил на голову берет и взял со стола шпагу в ножнах (тоже не та первая его «тыкалка», а солидное боевое оружие). Ветерком пробежала мысль о том, что все эти манипуляции походят на подготовку к космическому старту, лишь вместо скафандра – средневековый наряд. Вполне здравая мысль, между прочим.

– Я готов, – просто сказал он друзьям, ждавшим за дверью. – Вперед…

– Может, все-таки возьмешь меня с собой? – прижалась к плечу зареванным лицом Жанна. – Или не поедешь… Бог с ним, с этим котом. Найдем и здесь где-нибудь. Мало ли их по помойкам шастает? И все на одно лицо… На морду то есть…

– В самом деле, братан! – горячо поддержал девушку Нестах, уже чувствовавший себя в будущем как дома и успевший изучить все окрестности. – До фига их тут, котов этих! Зачем куда-то переться? Я с одним на помойке перемигнулся: полосатый, здоровенный, лохматый – большого ума, чувствуется, котяра! Я его даже зауважал… Самое то, что Та-Бастаа этой нужно. Да он их там всех…

– Такого, боюсь, не найдем, – вздохнул Георгий, легонько чмокнул любимую в теплую золотистую макушку и решительно отстранил.

– Ну, Дмитрий Михайлович, приступим?..

Часть вторая

Париж на час

9

«Донором крови и ее компонентов может быть каждый дееспособный гражданин в возрасте от 18 до 60 лет…»

Как ни старался Георгий хотя бы раз завершить перемещение в полном сознании, ему это снова не удалось. Очнулся он в полной темноте, кругом шумели под холодным ночным ветром деревья, накрапывал дождик… Правда, на этот раз ощущения были несколько иные, чем в тот, первый раз.

Он не сидел и не лежал.

Он висел.

Висел между небом и землей, ощущая, как завязки плаща, туго перехлестнувшие шею, постепенно доделывают то, что не удалось старине Кабошу с его костром. А ножны с кинжалом достать не удавалось никак. И ситуация все менее и менее теряла комичность, понемногу сползая в трагедию.

«Интересное кино. – Сделав чудовищное усилие, что при общей неспортивности „гимнаста“ само по себе казалось подвигом, Арталетов изогнулся в замысловатую фигуру и сумел-таки извлечь кинжал из туговатых ножен. – А если бы я в себя не пришел? Что бы подумали какие-нибудь крестьяне или лесорубы, обнаружив поутру в кроне придорожного дуба удавившегося на собственном плаще дворянина? Ручаюсь, что еще никто в здешних местах не сводил счеты с жизнью таким изощренным способом!..»

Холодная сталь змейкой скользнула между горлом и натянутым кожаным ремешком и… вот она, свобода!

Георгий стоял рядом со своим плащом, свисающим с самой нижней ветви опять-таки не дуба, а какого-то бука или граба, озадаченно поглаживая шею, ненароком поцарапанную острейшим толедским лезвием. Если бы вместо того, чтобы выделывать акробатические кульбиты, он всего-навсего постарался дотянуться носками сапог до земли – не было бы необходимости портить хорошую вещь. Как теперь закрепить плащ? Булавкой что ли?

Увы, в его меркантильные переживания вплелся иной компонент…

Что-то мелкое, медленно и щекотно проваливалось за шиворот. Что-то живое и пр-р-редельно агрессивное…

– Опя-я-я-ать?!!..

Все еще почесываясь, и передергивая плечами, Георгий шагал по пожухшей осенней траве, куда глаза глядят.

Несмотря на напоминающую дежа вю атаку крошечного лесного разбойника, возможно последнего в этом сезоне, «хрононавт» не вполне был уверен в том, что рассеянный ученый отправил его именно в то место, да и в ту эпоху, которая его интересовала.

Мало ли в Европе таких вот дремучих лесов. А вдруг на опушке – стойбище древних французов, отдыхающих сном праведников после охоты на мамонта? Или, наоборот, летний лагерь каких-нибудь бойскаутов? Не лучше ли сразу нажать на кнопку «хрономобиля» и перенестись обратно, взять Горенштейна за грудки и потребовать отправки куда-нибудь в предместья Парижа? В конце концов, черт с ним и его вечной боязнью анахронизмов! Анахронизмов бояться – в прошлое не летать!

А погодка-то совсем не летняя. Как они в шестнадцатом веке обходились без плащей из синтетики, непромокаемой обуви и теплого белья? Особенно без последнего. И вообще, это сущий мазохизм – шлепать по лужам в сапогах, которые пропускают влагу, словно промокашка, и чувствовать, как ледяные струйки стекают по волосам и спине. Немудрено, что люди в прошлые эпохи с трудом доживали до шестидесяти. Они, правда, и теперь кое-где едва до пятидесяти с небольшим дотягивают, но это же не показатель!..

Арталетов оглушительно чихнул и зашарил по карманам в поисках носового платка, а потом еще минут пять вертел в руках мокрую тряпицу с кружевным краем, которой сейчас хорошо было бы стекла у автомобиля протирать, а не под носом.

– Чтобы я еще хоть раз…

Стоп! Что там светится за поворотом дороги?..

А мрак и не собирался развеиваться, как в прошлый раз. Сам же, идиот, просил отправить себя не в то же время, а чуть попозже, чтобы несколько подзабылись в народе два подряд неудачных аутодафе[16]. Вот и угодил в позднюю осень – листья-то на деревьях почти облетели, глядишь, и снежок начнет пролетать.

Здание выплыло из мрака черной громадиной… Не такой, впрочем, и громадиной, но нужно же отдать должное устоявшимся штампам!

Ну-ка, ну-ка… Те же самые полтора этажа, черепичная остроконечная крыша с башенкой, намертво приржавевший флюгер в виде петуха… Так это же харчевня папаши Мишлена! Нет, все-таки рано он ругал меткость Дмитрия Михайловича, слишком рано…

Хм-м, и русалка неопределенного пола с кружкой отсутствующего в ассортименте пива на месте…

Георгий уже взялся за осклизлое металлическое кольцо на двери, как где-то неподалеку раздался жуткий вопль, которому самое место в хичкоковских ужастиках, а вовсе не в добропорядочной средневековой Франции. Принято писать, что при таких звуках у героев стынет в жилах кровь. Арталетов же, которого и так колотило, будто в лихоманке, никакого понижения температуры не почувствовал. Ну, орет и орет, что с того? Может, прищемил себе что-нибудь… Прищемила… Прищемило…

Вопль не повторялся, и Георгий, пожав плечами, вежливо грохнул о рассохшиеся доски кольцом, которое, как он отлично помнил, здесь заменяло и дверную ручку, и звонок заодно. Очень удобно, между прочим.

– Входите, не заперто… – глухо донеслось изнутри.

«Он что, не спит совсем? – подивился Арталетов, запахивая мокрые полы плаща. – Голос вроде не заспанный…»

Но размышлять под проливным дождем про то, жаворонок хозяин или все-таки сова, было как-то не с руки, и путешественник, толкнув действительно незапертую дверь, вошел внутрь.

Обстановка в корчме нисколько не переменилась: та же теснота при не маленьких, в общем-то, размерах помещения, та же громоздкая мебель, эту тесноту и порождавшая, кислый дух, смешавший в себе несколько взаимоисключающих ингредиентов, но…

– Рад приветствовать, – донеслось из-за стойки, и, прищурившись (освещение показалось еще более отвратительным, чем в прошлый раз), Георгий различил говорившего.

Вопреки ожиданиям, это оказался совсем не папаша Мишлен…

– Добрый вечер, – вежливо произнес корчмарь. – Чем могу услужить?

Георгий невольно составлял словесный портрет нового персонажа. Высокий, стройный юноша, по всем статьям выгодно отличавшийся от папаши Мишлена, смахивавшего больше на старого пирата на пенсии (по слухам, он таковым и являлся). Обходительный, с открытым, славным лицом, может быть лишь чуть-чуть бледноватым, в аккуратном темном костюме, добротном, но без всяких излишеств… Разительная противоположность субъекту, встретившему путешественника в первый раз и сразу же последнего обхамившего и обсчитавшего.

– А папаша Мишлен?.. – все равно начал Арталетов, осторожно присаживаясь за тот же самый столик, за которым познакомился с Леплайсаном.

– Увы, – блеснул ровными зубами в улыбке новый хозяин, уловив суть вопроса с полуслова. – Здешний климат наскучил старому хозяину, и он переселился на юг, ближе к теплу.

– Вместе с семьей? – уточнил Георгий, смутно припоминая, что папаше помогали мальчишки-сорванцы.

– Конечно! У них ведь такая дружная семья…

– А вы как же?

– Корчму он уступил мне, как своему дальнему родственнику, – начиная терять ангельское терпение, ответил юноша. – Я ему прихожусь троюродным племянником по матери, – упредил он другие вопросы.

– Ну, если по матери…

«Действительно, какого черта я прицепился к этому парню? – досадливо одернул себя Георгий. – Племянник, сват, брат… Мне-то какая разница? Главное, что харчевня функционирует, да хозяин не чета старому хапуге…»

– Чем могу услужить? – безмятежно поинтересовался новый кабатчик. – Вино, пиво, кальвадос?..

– У вас и пиво есть? – приятно удивился путешественник: помнится, в прошлый раз этого напитка он так и не добился.